Мой маленький каприз - Натали де Рамон

— Помнится, кто-то декларировал, что не может находиться наедине с женщиной, которая ему не родственница.

— Простите, моя госпожа. — Нурали уставился в пол.

— Ладно. Вы правы. Лишние глаза не нужны. Забирайте! — Я показала пальцем на ларец. — И отнесите это вашему господину! И будет гораздо лучше, если мы все трое — вы, он и я — навсегда забудем об этом инциденте.

— Слушаюсь, — тихо произнес Нурали. Он как завороженный смотрел на ларец, но не двигался с места.

— Заберите и отнесите! Вы меня слышите? Хорошо, я сама отнесу, а вы меня только проводите к вашему господину! — Я шагнула к ларцу и протянула к нему руки.

— Нет! — заорал Нурали. — Не делайте этого! — В мгновение ока он оказался между мною и ларцом. — Нет!

Я отшатнулась.

— Вы в своем уме?

Из холла донеслись шаги, и в спальню влетел сам эмир.

— Где этот ларец? Кто его принес?

Он был с непокрытой головой, волнистые черные волосы блестели от влаги — мой принц явно только что принимал душ, и не в своем обычном многослойном длиннополом наряде, а лишь в шелковом черном банном халате чуть ниже колен, из-под которого выглядывали голые ноги в остроносых шлепанцах. Эх, надо было надеть колье, снять пижаму и эдакой обнаженной весталкой дожидаться моего принца под одеялом! Зря он, что ли, принимал душ?.. Но я сказала со смешком:

— Ха! Одна из ваших служанок.

— Безмозглые овцы! Нурали, унеси это в сокровищницу!

— В сокровищницу?.. Прошу прощения, мой повелитель, но мне думается, что эти бесценные изделия старых мастеров здесь в такой же безопасности, как в сокровищнице.

— Вот как? — мрачно глядя на своего слугу, произнес эмир. Он шумно дышал, и я видела, как на его скулах играют желваки. — В безопасности?

— Да, мой господин. Учитывая, что сейчас производится отладка системы энергообеспечения, осмелюсь предположить, что будет лучше, если эти изделия останутся тут до утра.

— До утра?! — выдохнула я. — Изделия?!

Словно не замечая моего возгласа, эмир смерил Нурали взглядом и размеренно произнес:

— Хорошо. Но под вашу личную ответственность!

Нурали сложил ладони перед собой и молча поклонился.

— Интересно, господа, а где спать мне? В сокровищнице? На полках, вместо этих изделий? Хотя бы проводите меня туда! А пока это еще моя спальня!

Эмир откашлялся и заговорил, деликатно глядя мимо меня:

— Мадемуазель ван Вельден, прошу в очередной раз простить нерадивость моих слуг. Пожалуйста, мадемуазель ван Вельден, — он приложил обе руки к груди, — простите их и меня.

— Чего уж там, бывает, — пробормотала я, заставляя себя смотреть не на завораживающие руки эмира, а на концы его остроносых домашних туфель. Потому что и на голые ноги моего принца — с крепкими икрами и тонкой щиколоткой — тоже лучше не смотреть, как и в его взволнованное прекрасное лицо, и на влажные волосы.

— Я вполне понимаю, мадемуазель ван Вельден, что вы вправе задаться вопросом: что же это за глава государства такой, который не способен управиться с собственными слугами? Тем не менее, у меня есть к вам одно предложение.

— Предложение?

— Деловое предложение, мадемуазель ван Вельден. Видите ли, с завтрашнего дня я собирался устроить себе маленький отпуск. А поскольку вам все равно нужно поездить по стране, то я подумал: почему бы мне не совместить на какое-то время свой отпуск и вашу поездку? Вы не будете против, если я стану сопровождать вас и знакомить со страной?

— Правда?..

— Конечно. — Он разглядывал ковер, влажные волосы поблескивали.

— Я вам очень благодарна. — «Я безумно рада! Просто счастлива, мой принц»! — Когда же мы отправляемся?

— Собственно, я рассчитывал завтра на вертолете слетать в клан своих дальних родственников. Однако, — он улыбнулся слегка виновато, но, по-прежнему избегая смотреть на меня, — поскольку сейчас вы все равно не спите, и уже скоро рассвет, мы могли бы поехать на машине.

Я молчала. Мне опять начало казаться, что абсолютно все это — только сон, а на самом деле не было ни женщины с ларцом, нет ни Нурали, с трудом подчиняющегося собственному господину, да и моего принца сейчас рядом нет. Только бы не просыпаться, иначе он опять исчезнет дымком…

— Вам ведь, несомненно, будет интересно встретить рассвет в пустыне. — Его лицо вдруг оказалось совсем близко.

В моей голове все закружилось: если это сон — я могу смело его поцеловать, а если все-таки нет?.. Я не сводила с него глаз. Его глаза тоже не отрывались от моих, причем были в каких-то считаных сантиметрах. Так сон это или не сон?

Он ласково провел пальцами по моим волосам и притянул меня к себе. Потом прошла целая вечность, и наконец его губы прильнули к моим губам. Он целовал меня долго, нежно и чувственно, будто пил мою душу и отдавал взамен свою.

Переводя дыхание, он отстранился и смотрел на меня бездонными, переполненными диким желанием глазами. Они точно видели все, что происходит во мне.

— Думаю, теперь мы абсолютно понимаем друг друга, — произнес он и опять ласково провел по моим волосам, потом неожиданно резко шагнул к кровати, рванул с нее тот самый бархатно-куничий плед и набросил на меня. — Ну, скорее!

— К чему такая спешка? — фыркнула я; куницы укрыли меня с головы до ног. — Или это не ознакомительная поездка по стране, а похищение? Заранее спланированное?

— Поездка, и я бы даже сказал, экскурсия!

Заглядывая мне в глаза, он обнял меня и еще раз поцеловал, потом основательно закутал в меховой плед и, обнимая за плечи, торопливо повел по коридорам.

— Когда мы доберемся до места, мадемуазель ван Вельден, вы убедитесь, что отправляться на экскурсию к кочевникам в пустыню можно только так, а не иначе!

— Это как с айвой?

— Естественно!

Мы шли довольно долго, несколько раз спускались и поднимались. По дороге к нам присоединился Нурали, одетый не как обычно, по-европейски, а в длиннополую национальную одежду и куфью, и еще какие-то люди, некоторые даже в камуфляжной форме и с оружием. Все отрывисто переговаривались с эмиром по-арабски, и голоса были как будто встревоженными, за исключением голоса самого эмира, с явно веселыми нотками. К тому же он периодически покрепче прижимал меня к себе, и всякое мое беспокойство рассеивалось.

В подземном гараже все стали рассаживаться по машинам. Я тихо спросила моего принца:

— Что-то не так?

— Все под контролем, — по-французски ответил он, и глаза у него были игривые. — Просто они не хотят, чтобы я сам вел машину. Но ведь я же в отпуске? Имею я право посидеть за рулем? Идемте, мы с вами поедем вон на том джипе, а Нурали пусть разок прокатится в моем голубом «ренджровере».