Доспехи бога - Лев Вершинин

Федерация вкачивала в проекты Института совершенно непредставимые деньги, по первому требованию шла навстречу, увеличивала дотации, назначала гранты… в общем, удовлетворяла любые капризы и вполне могла требовать конкретных результатов, каковых из года в год стабильно не существовало; единственной планетой, населенной антропоидами, оказалась Гуррагча, но, как выяснилось, развивать и корректировать там было нечего: потенциальные братья по разуму только-только собирались совершать рывок в светлое неандертальское будущее.

Короче говоря, в некий неизбежный миг вопрос встал ребром. Ассамблея приняла в первом чтении закон о прекращении финансирования бездоходных структур, имея в виду в первую очередь, разумеется, Институт. И тогда в насквозь пропахших застоявшимися идеалами кабинетах родилась и вызрела бредовая на первый взгляд, но, как выяснилось, вполне осуществимая на практике авантюра, вошедшая в невидимые миру анналы под наименованием «Большой Блеф»…

Сейчас от тех времен остались только портреты.

Кое-кто, правда, порывался убрать и их, но Маэстро был категорически против, и вопрос, по сути — третьестепенный, стерся как-то незаметно, сам по себе; так что они и по сей день висят в Галерее Героев «Паноптикума»; большие, два на полтора каждое, полотна в резных, щедро вызолоченных рамах писаны маслом, под старину, в подчеркнуто реалистической, но вместе с тем и возвышенно-романтичной манере.

Белокурый юноша — судя по одежде, мушкетер короля или нечто похожее, — вздыбив оскаленного коня, рвется сквозь орущую толпу прямо на склоненные пики; вперед, только вперед — туда, где бушует багрово-желтое пламя; меч в руке его окровавлен, рот искривлен гневом и скорбью…

Коренастый крепыш самой что ни на есть зверской наружности держит наперевес зазубренный мясницкий топор; алая рубаха распахнута на волосатой груди; у ног — дева нагая и здорово поруганная; за спиною — толпа двуногих с вилами и косами в лапах, и — диссонансом всему — большие, слегка навыкате, глаза, добрые и печальные…

Благообразный мыслитель восседает на вычурном престоле, усыпанном крупными каменьями; перед ним — пюпитр, на пюпитре — свиток пергамента, в руке — розовато-белое птичье перо; он набрасывает черновик закона, который будет и мудр, и справедлив, он крепко задумался, и он не замечает мерзостного вида типов, крадущихся к престолу с кривым кинжалом, удавкой и чашей, полной яду, наперевес…

Стефан Орловский.

Карл Розенблюм.

Джереми Тафнат.

И другие, чьи портреты висят вдоль стен галереи.

Все они давно уже стали легендой; о них пишут книги — серьезные монографии и рейтинговые однодневки, о них снимают фильмы, их именами называют площади, и они вполне заслужили своей посмертной славы… вот только мало кому известно, что не было этого на самом деле; ничего не было: ни публичной пытки восемнадцати эсторских ведьм, ни бессмысленного и беспощадного бунта изголодавшихся мурисских крестьян, ни эпохи «Чуй-вэ-Чуа» — «Перемен Во Имя Процветания» — в Койсе…

Они сгорали на старте, они задыхались при посадке, они пропадали в черных недрах открытого космоса и в сером тумане Подпространства, чтобы стать живыми легендами Земли, кумирами тинейджеров и немыми, но весьма красноречивыми ходатаями Института на пленарных заседаниях Ассамблеи.

А потом все это, как водится, всплыло.

И хотя общественность, слава богу, осталась в неведении, скандал грянул очень крупный, с разборками на уровнях и разнообразнейшими последствиями в низах.

В первую очередь — и надо сказать, с полным на то основанием! — под раздачу попали идеалисты. Их уходили на пенсию пачками, не считаясь с возрастом. Кое-кого даже оформили, правда, ненадолго и с немедленной амнистией. Потом прокатились чистки в аппарате, затронувшие почти весь кадровый состав, кроме Хомяка, земля ему пухом, и еще нескольких юрких ребят, усердно топивших всех, на кого указывал аудит. Но сам Институт, как ни странно, было решено сохранить, переформировав от фундамента до крыши. Реструктуризировав, его отдали в подчинение правительству на правах Комитета, а править и всем володети, поколдовав над личными делами, утвердили Маэстро; после эвакуации из Кашады он уже не годился для полевых работ, зато был замечен теми, от кого зависит многое, и вместо пенсионной книжки получил предложение, от которого не смог отказаться. Да и не захотел. Поскольку по-прежнему считал себя в ответе за нас, оставшихся в более-менее живых…

Впрочем, «Большой Блеф» — преданье старины глубокой.

И контора давно уже не евнухоподобный Комитет, а полноценный Департамент.

Мы не идеалисты и даже не хотим ими казаться. Мы — присяжные люди, солдаты Федерации; здесь, на Земле, наш долг защищать ее интересы, кто бы на них ни посягнул: хоть Лига, хоть Халифат, хоть, упаси господи, сама Поднебесная.

В Космосе, конечно, иначе. Там все мы, какому бы богу ни молились, прежде всего земляне. Что, однако, не отменяет присягу на верность Федерации.

А проблемы развития братьев наших меньших интересуют нас в последнюю очередь; бремя белых мы — и Ромео, и я, и Смуглянка, и тем более Маэстро — понимаем совершенно конкретно.

Цинично? Может быть. Но так нас учили.

Переучиваться поздно.

Задача Департамента — сверхдальняя разведка.

Обнаружив планету сколько-нибудь земного типа, мы столбим ее и высаживаем персонал временных станций. Со временем, когда начнется массовое заселение, эти планеты станут неотъемлемой частью Федерации.

Вот это — не спринтерство. Это солидно и перспективно.

За пятнадцать лет существования Департамента в кадастр Федерации вписано восемь будущих колоний — вдвое больше, чем у Поднебесной и Халифата, вместе взятых. Плюс Гуррагча; тамошний вождь, проявив себя воистину государственным мужем, уже поставил отпечаток клычка на прошении о включении в состав, причем церемония прошла в атмосфере взаимопонимания, а совместная инспекция Лиги, Поднебесной и Халифата хоть и сквозь зубы, но подтвердила правомочность сделки.

Ассамблея была в экстазе.

Награды и повышения раздавались не глядя, списком, в большинстве, естественно, лицам, к Департаменту ни с какого бока не причастным, но справедливости ради надо признать, что именно тогда Маэстро получил третью звезду на погоны, я — «Евлампия» первой степени с мечами, а моя Младшая — пару копеек на свой первый видеоклип.

А двенадцать лет назад рейдовики Смуглянки открыли Брдокву, и это была подлинная, хотя и совершенно секретная сенсация.

Еще бы: воздух, вода и атмосферное давление почти идентичны!., идеальная, в самом центре сектора будущей колонизации стройплощадка для каботажного космопорта!!.. невероятное обилие полезных ископаемых, включая эриний и латоний!!!

И плюс ко всему — развитая антропоидная цивилизация…

Тут количество восклицательных знаков пошло расти в геометрической прогрессии, а мы взялись за разработку проекта «Айвенго».