Сон над бездной - Татьяна Степанова

По слухам из достоверных источников, в Нивецком замке ждут гостей. Будет совсем хорошо, если они успеют прибыть до наступления темноты. Но в принципе, если они приедут ночью на своих мощных дорогих машинах – «Лендкрузерах», джипах и «Мерседесах», ничего такого не произойдет, не случится. Наш век свято верит, что джипы и «Мерседесы», Интернет, ноутбуки и спутниковые телефоны – это суть не что иное, как новые идолы, талисманы удачи. Самые надежные обереги от чудовищ. От ужаса ночи.

Вообще-то о чудовищах в здешних местах кое-что слышали. И кое-что рассказывают. Порой, когда местные жители снова, в который уж раз натыкаются в лесу или на дороге на растерзанных окровавленных птиц, они тревожно названивают по старенькому телефону, стоящему в сельской управе, в район. Оттуда приезжают на авто с мигалкой стражи порядка и составляют протокол о новом факте «анонимного вандализма» или же «жестокого обращения с животными». Речь о чудовищах не заходит – к чему? Ведь засмеют умные люди. И потом, это вопрос, не относящийся к компетенции правоохранительных органов, озабоченных борьбой с коррупцией и преступностью, продвинутых, современных, отмахивающихся как от назойливых мух в профессиональной горячке от разных там глупых деревенских суеверий. От темных сказок Карпат.

Самое главное было – крепко стоять на земле обеими ногами, ощущая только это – твердую почву. И не падать. Говорить себе: все в порядке, все в полной норме. Это не глюки, не сны, это объективная реальность, данная тебе, Вадим Андреевич Кравченко, друг ситный, в ощущении. Это не что иное, как воскрешение . Подумаешь, самое банальное воскрешение из мертвых, носящее медицинский термин «летаргия».

Вадим Кравченко повторял это себе, наверное, уже сотый раз, но… Другу Сереге Мещерскому было гораздо проще – он просто гикнулся со всего размаха в обморок там, в этом подвале, похожем на вылощенный, отмытый хлоркой склеп. В таких вот аккуратненьких пражских подвалах только гестапо заседать, пытая героических повстанцев, а не являть миру чудо воскрешения.

Но в принципе-то, по большому счету… Ну, был человек мертвым. И ожил. Был жмуриком бездыханным. И вдруг пошевелился. Другу Сереге повезло – он рухнул в обморок и не видел всего, что последовало за этим самым «шевелением». Вадим Кравченко – человек, не обладавший столь ранимой впечатлительной психикой, видел, сподобился.

Этот мигающий свет в подвале…

Хриплый вздох. Стон.

«Иезус Мария!!!» – возглас вернувшегося шофера Анджея, влипшего спиной в бетонную стену.

Вопль – нечеловеческий и уж тем более неженский – вдовы Елены Андреевны.

Ах, впрочем, вдова олигарха уже не вдова. А снова жена олигарха.

Да, другу Сереге крупно, очень крупно повезло – его психика поставила всему этому барьер. Шлагбаум опустился. Шторка на мгновение задернулась, скрывая это – лежащее на медицинской каталке под простыней и саму эту простыню-саван с себя сдергивающее прочь. Мертвой рукой и одновременно – воскресшей, сбросившей оцепенение летаргии.

Слово это Вадим услышал уже от врачей. Их столько потом наехало на виллу – пражские кареты «Скорой помощи» заняли все подъезды к холму Петршин. Хорошо, что дело происходило уже глубокой ночью. А то бы от зевак и репортеров не спасла бы и конная полиция. Петра Петровича Шагарина отвезли в клинику Святого Микулаша. У Елены Андреевны после всего произошедшего не было сил ехать туда. И в клинику отправился Вадим Кравченко. Оттуда уже под утро (принимайте разницу во времени между Прагой и Москвой) он и позвонил своему шефу Василию Чугунову, поднял его, не совсем трезвого, с постели и все рассказал, стараясь при этом не слишком походить на клиента бедлама.

«Да брось ты! Ну?! Быть не может! – реакция шефа была в этот ранний час эмоциональной. – Ну дает Петр Петрович, Петяха… В больницу, говоришь, повезли… И всегда он вот так – чего-нибудь да отколет этакое. Как тогда на приеме в Завидове, ладно, сынок, про это потом… И умереть-то не мог по-человечески! А это что ж за летаргия такая, а? Я думал, это так, фантастика научная».

Объяснять своему боссу, что это не научная фантастика, Вадим не стал. Что он вообще мог объяснить в такой ситуации?

Летаргия. Летаргический сон. Выход из летаргического состояния. Пробуждение. Пришествие с того света…

Про пришествие бормотал всю дорогу из клиники Святого Микулаша шофер Анджей, отвозивший туда Кравченко. Его бил сильнейший озноб. Кравченко от души посоветовал ему выпить водки.

Первым утренним рейсом из Москвы в Прагу прилетел доктор Самойлов – профессор, светило, присланный Чугуновым для консультации. Вадим и Анджей прямо из аэропорта доставили его в клинику Святого Микулаша на консилиум. Туда же приехала и Елена Андреевна.

А на Серегу Мещерского, очнувшегося от своего обморока, впрочем весьма быстро, жаль было смотреть. Кравченко и ему в сердцах посоветовал выпить водки. В душе он страшно жалел, что нервный Серега увязался за ним в эту поездку. Предчувствия у Кравченко были самые дурные.

– Летаргия – редчайшее явление, но это реальность, – так было объявлено профессором Самойловым уже на вилле Шагариных по возвращении с консилиума. – В мире наблюдалось не так много подобных случаев. Но есть и более уникальные. Одна женщина провела в состоянии летаргического сна двадцать восемь лет. А тут всего лишь семь дней, неделя. Слава богу, с похоронами торопиться не стали, – он многозначительно покосился на ставшую похожей на тень от пережитых потрясений Елену Андреевну. Несколько минут у кровати мужа в клинике дались ей, при всем ее самообладании, нелегко. – Я ведь понял из всего вышеизложенного, что правильный диагноз ему здесь местными врачами не был поставлен. Его сочли умершим…

– И настаивали на похоронах, – хрипло ответила Елена Андреевна. – Я не дала зарыть его в землю.

– Он обязан вам жизнью, – профессор Самойлов вздохнул. – А симптомы, про которые вы говорили мне, вполне типичны. У него болело горло, да? У многих впавших в летаргический сон все начиналось с состояния легкого недомогания и подозрения на хронический тонзиллит или ангину. Но в общем и целом мы еще крайне мало знаем об этом состоянии и о самом течении болезни. Летаргия – вещь малоизученная, и медицинскими средствами она не лечится. Более того, упрекать здешних коллег в недостаточной квалификации я бы тоже не стал – при летаргии налицо многие характерные признаки смерти: отсутствие пульса и дыхания, отсутствие реакции на внешние раздражители, даже на боль, холод кожных покровов. Сном такое просто язык не поворачивается назвать. Впрочем, древние верили в некое тождество смерти и сна. Мифические Танат и Морфей у древних греков были родственниками – дядей и племянником. В общем, все на этот раз, к счастью, обошлось. Но впереди у Петра Петровича длительный период восстановления, реабилитации. Я бы посоветовал вам сменить обстановку, как только его выпишут из клиники.

– Уехать отсюда? О, мы непременно уедем. Я и лишней минуты тут не останусь. – Елена Андреевна обвела испуганным взглядом стены гостиной, украшенные гравюрами и картинами.