Санный след - Ирина Глебова

Мысль о новом знакомом Петрусенко не отбросил, отложил на время. Потому что решил в первую очередь тщательно исследовать два преступления, которые назвал «случайными». И в самом деле! Молоденькая дочь купца Забродина — девица общительная, легкомысленная и самостоятельная — в первый по-настоящему теплый весенний денек отправилась с веселой компанией на пикник. Все, кто был в этой компании, дословно названы и перечислены в деле, среди них и кавалер Алевтины Забродиной — почтовый телеграфист. С гитарами, выпивкой и снедью парни и девушки на трех пролетках выехали за город, отпустили свой транспорт и пешком пришли в живописное уединенное местечко на волжском берегу. А часа через два Алевтина, обидевшись за что-то на своего жениха, взяла и ушла из компании. Ее звали вернуться, кричали вслед, но никто из хорошо подвыпившей молодежи не побежал за строптивой барышней. Зачем? Вечно она фокусничает, капризничает! До первого пригородного поселка совсем близко, а там возьмет извозчика… Так все думали и говорили. К тому же день был в разгаре, ярко светило солнце.

Когда поздно вечером компания вернулась в город и выяснилось, что Алевтина домой не приходила, забили тревогу. Тело нашли недалеко от места пикника, в сухих камышах.

Петрусенко потратил два дня на встречи и разговоры с парнями и девушками из той компании, но ничего нового не узнал. Алевтина Забродина ушла, и что с ней дальше приключилось, не видел никто.

Но во втором «случайном» убийстве рыбачки Лукерьи Кутеповой свидетелей и интересных фактов было значительно больше.

Тело девушки прибило к самодельному деревянному причалу, и оно всплыло между лодок. Врач, пришедший в полицейский морг, сразу же сказал:

— Еще одна жертва маньяка. Его рук дело!

С ним согласились все, кто видел убитую. Медик определил, что тело пробыло в воде недолго — сутки-двое. На теле сохранились обрывки веревки: груз или оборвался, или перетерся. Сначала имени погибшей не знали, Но еще через два дня из недалекого рыбацкого поселка приехал Егор Кутепов, пришел в полицию с заявлением о пропавшей дочери. Он и опознал Лукерью.

Девушке было девятнадцать лет, но у нее уже рос сынишка. Она нагуляла его года четыре назад. Ее отец отнесся к этому спокойно: дочь он давно растил один, девка была ему наипервейшим помощником и по хозяйству, и на промысле. Созрела рано, телеса так и выпирали, — что ж не гулять! Радости ведь в жизни и так мало. А что малец появился — хорошо. И веселее на сердце, и помощник растет. Четвертый год всего, а он уже и по дому, и по двору порается…

Кутепов рассказал о том, что в воскресенье, после распродажи улова, Луша ушла с каким-то кавалером. В деле имелось довольно подробное описание кавалера: его запомнил не только отец убитой, но и другие, торговавшие рядом рыбаки. То, что дочь не вернулась в тот день и к вечеру следующего, отца не встревожило: так происходило частенько. Но прождав еще немного, он понял — что-то не так…

Первое, на что обратил внимание Петрусенко, — отсутствие одежды убитой рыбачки. Первая жертва, мадам Солье, была в нижнем белье. Все остальные женщины — обнажены. Однако их одежда и обувь находились рядом. Нашлись даже вещи Алевтины Забродиной, буквально в десяти шагах от тела. Одежда же Кутеповой не нашлась: ни тогда, когда по горячим следам обыскивались ближайшие берега, ни до нынешнего времени. А ведь весь город взбудоражен и напуган убийствами. Наткнись кто-нибудь случайно на женское платье — обязательно бы снес в ближайший околоток. Но нет…

Викентий Павлович задумался об этом еще в кабинете полицейского управления, был рассеян за ужином. Кирилл Степанович заметил это, увел гостя в гостиную пить чай и курить. Он, как и Петрусенко, дымил трубкой. Они сидели у теплой изразцовой печи, в креслах перед маленьким столиком с чайными приборами. Петрусенко сказал:

— Как я понимаю, тело Кутеповой всплыло слишком быстро, а значит уплыло недалеко?

— Да, — кивнул Одиноков, — мы осматривали берега, пытаясь определить место преступления. Там есть и дикие плавни, и пустынные каменистые места с пещерами. Ничего не нашли.

— В какую сторону течение? Откуда могло занести труп?

— Течение в этих местах как раз сложное. Могло и сверху, и снизу протянуть, поменять направление.

— Вот что я думаю… — Петрусенко помолчал, тряхнул головой, продолжил. — Да! Почти уверен, что убили девку где-то под крышей: в доме, в сарае…

И пояснил удивленному собеседнику:

— Если убивают на улице, одежду не прячут. Если в доме жертвы — тоже не прячут. Оно и понятно: ни к чему! С Кутеповой же вышло по-другому. Не на улице, иначе одежда уже бы нашлась. Вот и думаю, что — в таком помещении, которое обнаруживать нельзя. Потому и спрятали одежду, а вернее всего — уничтожили.

Одиноков вскочил, заходил по комнате.

— Верно, верно! Как же я не додумался! Преступник, выходит, с этим помещением связан?

— Согласен. Не переживайте, Кирила Степанович. Это называется «эффект свежего глаза». Вон вы какую работу проделали, гигантскую. Приметы «кавалера» — он вполне может оказаться и преступником — очень яркие добыли.

— А какой толк? — Одиноков снова сел, наклонился к печной дверце, стал выколачивать трубку. В движениях и голосе его слышалось огорчение. — Не нашли ведь!

— Ничего не проходит даром, — убежденно сказал Петрусенко. — Интересно, что сам он не объявился.

Но Одинокову все еще хотелось бередить старую рану.

— Это ничего не значит, — возразил он. — Парень погулял с девкой, да и ушел. Или поссорились… Мало ли что. И она потом еще кого-то встретила. А вот как выяснилось, кто есть убитая, этот «кавалер» перепугался в усмерть. Подумал: «Навешают на меня и это убийство, и другие!» Весь город ведь знает, что я дважды арестовывал невинных. Вот он и помалкивает.

— И такое может быть. — Викентий Павлович не стал успокаивать коллегу. — Давайте сейчас прикинем, что это может быть за «помещение», и где…

Однако времени на тщательные размышления у них не оказалось. Наутро, чуть рассвело, прибежал посыльный из управления. Труп женщины, истерзанный, голый…

Снег, схваченный крепким морозцем, поскрипывал под ногами, когда оба следователя шли через двор, мимо небольшого дома к сараям. Кровь на белом покрове была видна издалека. И тело… Городовые уже оцепили двор, но желающих поглазеть не было. Если и мелькнет за оградой чье-то лицо, то человек тут же торопится прочь. Нет, страх перебарывал любопытство, хотя ближайшие улицы уже об убийстве знали.

Одиноков, глянув на убитую, резко отвернул голову в сторону. Это получилось у него непроизвольно, уж очень страшным было увиденное. А ведь он осматривал и предыдущие жертвы. Нет, к такому нельзя привыкнуть! И потом, Кирилла Степановича мучила мысль: сумей он уже поймать преступника, эта молодая женщина осталась бы живой и невредимой…

Петрусенко тоже сразу понял, что убитая была молодой, стройной. Уродуя тела, маньяк лишь дважды разбивал лица своих жертв. По-видимому, на этот раз он головы не трогал: темные короткие волосы кровь не испачкала.