Дети Эдема - Джоуи Грасеффа

Но ведь на меня этот транспортобот именно наехал – не «задумываясь», словно в упор не видел.

И я погружаюсь в размышления о световых пятнах, которые заботливый город зажигает перед каждым своим жителем. Они сопровождают его от родного порога до самых до окраин, в любые уголки Эдема, и гаснут за его спиной, как только он пройдет, – нужно же экономить драгоценную энергию. Только передо мной ничто не зажигается и за мной ничто не гаснет. Мои пути погружены во тьму.

Неужели дело обстоит именно так – город просто меня не узнает, не улавливает?

От этой мысли внезапно сводит живот. То, что я – великая тайна, мне давно известно. Но еще и невидимка? Значит – вообще не в счет? Конечно, в нынешних обстоятельствах это мне на руку. Но почему-то обидно до боли. Во мне вдруг рождается безумное желание что есть мочи завопить: «Посмотрите же на меня!»

Кстати, кое-кто из прохожих обратил внимание на маленькое происшествие с роботом – теперь меня с любопытством разглядывает несколько пар удивленных глаз. Какая-то старушка интересуется: «Вас не ушибло, юноша?» Мне очень хочется хорошенько рассмотреть ее – первого человека из реального мира, проявившего ко мне крупицу участия. Но даже чуть приподняв голову, я не забываю опустить ресницы. Заглянув в мои «ненормальные» калейдоскопические глаза, она бы поняла, что в них нет линз. И сразу догадалась бы – перед ней второй ребенок.

Так что вместо нормального ответа я надвигаю пониже на лоб светло-золотистую форменную школярскую кепочку и бормочу что-то заведомо неразборчивое.

– Да все с ним ясно, – презрительно бросает кто-то еще из толпы. – Эти тизаки из «Калахари» пить аквавит не умеют, куда уж им.

Естественно, я в жизни не брала в рот аквавита – очень крепкого и пряного спиртного напитка с резким запахом – когда бы я успела?

Надо заставить себя снова встать на ноги и хоть украдкой взглянуть – кто это сказал. В поле моего зрения попадает группа ребят в спортивных майках – видимо, из школы, конкурирующей с нашей. Точнее, конечно, с Эшевой.

– Ладно тебе, не злобствуй, – осаживает первого оратора кто-то из друзей. – Слышь, паренек, если ищешь своих из «Калахари», то они гуляют в клубе «Тропический лес», это через улицу.

Только теперь припоминаю – Эш говорил об этой тусовке. Туда собирался весь его класс – праздновать сдачу полугодовых экзаменов. Весь класс – кроме него: во многом потому, что нашей семье вообще приходится сидеть тихо. Мой брат, конечно, не из тех, кому может грозить попадание в участок, но стоило бы ему хоть раз оказаться не в той компании, хоть чем-то привлечь к себе нездоровое внимание, или, не дай бог, дать повод для обыска в доме – и все, катастрофа…

Короче, Эш почти никогда не ходит на общие праздники. Наверное, отчасти и ради меня тоже. Чтобы мне не приходилось завидовать – вот, мол, он там веселится, а я сижу взаперти. Он не понимает, что меня приводит в ужас даже сама мысль о вечеринках. Огромная куча народа, все на тебя смотрят, заговаривают с тобой…

Однако теперь у меня нет выбора. Большинство свидетелей уже потеряло интерес к странному инциденту, на минуту нарушившему обычное течение их развеселой ночной жизни, но те, кто остался «досматривать», чем дело кончится, явно ожидают, что я теперь направлюсь к своим из «Калахари» – на гулянку. Значит, остается одно: отправляться туда, куда они меня направили, опустив голову как можно ниже. Что ж, буду идти в сторону этого «Тропического леса», пока не скроюсь из их вида, а потом – сразу домой. Лучшего способа погасить опасное внимание к своей особе теперь не придумаешь.

Иду своей дорогой, никто меня больше пока не тревожит, и вспоминаю, как меня назвала та женщина: юношей. Да, в мешковатых брюках и свободной куртке, с волосами, заправленными под кепку, я, пожалуй, схожу за парня. Собственно, в таком виде мы с моим братом-близнецом Эшем – точные копии. Это соображение придает мне уверенности. Может, я в этом мире и чужая, но он-то – свой. Прикинусь им, и сразу почувствую себя смелее. Решительнее.

Однако опасность отнюдь не миновала. Не только проклятые глаза, но еще множество мельчайших деталей выдают во мне второго ребенка. Нельзя забывать прибиваться потеснее к другим пешеходам, не то кто-нибудь заметит, что у меня нет своего светового пятна. В остальном же я в своей ненавязчиво переливающейся золотистым цветом форме этой ночью, пожалуй, мало отличаюсь с виду от прочих гуляк-школяров… Вот уже и клуб «Тропический лес» – дорога заняла всего несколько минут. Мимо него захочешь – не пройдешь: внутри оглушительно пульсирует музыка, сквозь открытую дверь видны десятки бьющихся в энергичном танце тел, а какие-то дикие крики перекрывают даже весь этот грохот. Не для меня местечко. Закусив губу, я разворачиваюсь на девяносто градусов…

И тут же вижу, как из-за угла в конце квартала выруливает зеленорубашечник. Бац! Не поразмыслив ни секунды, пикирую прямо в «Тропический лес» и мгновенно погружаюсь в толчею сверкающих огней, звуков и тел. Оформлено заведение и вправду под какой-то давно исчезнувший с лица земли участок влажных джунглей, с мощными деревьями (синтетическими), птицами, лягушками и оцелотами (механическими). Кроме того, громкую музыку пронизывают резкие нестройные шумы непонятного происхождения – вероятно, они исходят от искусственных насекомых, поющих под суррогатным небесным сводом.

Дыхание мое учащается. Я прикрываю глаза почти полностью, оставляю только щелки, чтобы видеть перед собой узкую полоску пола, и начинаю пробиваться к задней части клуба, стараясь как-то подавить смятение, охватившее сразу все органы чувств. А оно все-таки переполняет меня до краев.

Снова в кого-то врезаюсь – нельзя не заметить, что до сей поры все мои «светские связи» возникают в результате физических столкновений… Мой взгляд останавливается на данной случайной «жертве», и вид ее пугает меня. Вроде мужчина… но не совсем. Уже не совсем. Сперва мне кажется, что у него просто разрисована вся кожа, но, присмотревшись, я понимаю, что она, скорее, «вылеплена» – под нее вживлены какие-то импланты, придающие ей весьма странную текстуру. Усиливают эффект многочисленные татуировки, благодаря которым открытые участки тела (то есть почти все) поблескивают прихотливым узором змеиной чешуи. В полном замешательстве я совершаю ошибку: заглядываю ему в глаза и вижу, что они – золотистые, с вертикальными черными прорезями для зрачков. Поистине рядом с ними мои смотрятся более чем нормально! Наверное, это такие контактные линзы, что же еще?.. Незнакомец глядит на меня в ответ (моих глаз под козырьком кепки не рассмотреть) и вдруг выстреливает в меня языком. Раздвоенным, как у настоящих змей из анимационных видео по экоистории! Затем диковинный незнакомец, извиваясь, опять-таки на манер рептилии, уползает в толпу.

Я слыхала, что среди современных молодых людей есть заядлые фанаты вымерших животных, которые воспринимают свою внутреннюю связь с ними так серьезно, что чувствуют зов к превращению в них. В буквальном смысле. Эш не особо много о них рассказывал.

Во внутренних кругах это не принято. Однако же, как я слышала, люди, живущие подальше от Центра, целые состояния тратят на то, чтобы изменить свою внешность и походить на животных. Иные, по словам Эша, находят, что появились на свет не в том виде, что им следовало бы родиться не людьми, а животными. Они называют себя «бестиями».