Тигр на завтрак - М. Писель

Наши машины с грохотом выехали со двора отеля в город. С гудками клаксонов мы пробирались по заполненной народом центральной улице Катманду, объезжая священных коров, жадно пожиравших глазами содержимое деревянных лавок, обрамлявших улицу с обеих сторон. Проехав мимо группы музыкантов, мы выскочили на площадь Хануман Дхока в центре Катманду, представляющую собой одно из самых впечатляющих зрелищ города. По сути, эта площадь — целый лес пагод в ее центре и вокруг нее. На пирамидоподобных платформах воздвигнуты многочисленные маленькие храмы, некоторые из которых покрыты черепицей, а другие позолотой. Повсюду маячат большие каменные фигуры стоящих на коленях крылатых божеств или каменных быков, лежащих по соседству с живыми.

Пробираясь между храмами и толпами людей, презрительно относящихся к автотранспорту, мы достигли кишащей народом аллеи на берегу реки Багмати, вдоль которой простирается Катманду. Багмати — приток священного Ганга и потому тоже считается священной в Непале. В связи с этим на ее берегах обычно пылают яркие костры, на которых сжигают усопших. Тарахтя по древнему мосту из дерева и кирпича, никогда не предназначавшемуся для проезда автомашин, мы уверенно достигли другого берега реки. Здесь, в двух шагах от столицы начинаются бледно-зеленые рисовые поля, простирающиеся на юго-восток по крутым склонам холма, на котором располагается великий буддистский храм Шьямбунатх[5], древнейшая святыня для паломников, спускающихся в долину.

Объехав холм и благочестивых тибетских паломников, мы устремились к границе долины. В пяти километрах от города, на открытом каменном карьере, джипы остановились. Здесь Борис гордо объявил, что дальше нам придется взбираться в горы на своих двоих.

Наш поход на выходные дни становился целой экспедицией. Носильщики взвалили груз на плечи, а Борис, несколько утративший былую форму в результате бесконечных вечеринок с коктейлями, затягивающимися до поздней ночи, первым вступил на крутую неровную тропу, по которой мы удалились от мирных окрестностей долины Катманду.

Истекая потом, я попытался догнать его, и он, задыхаясь, стал рассказывать о красоте местного пейзажа. С той минуты, как мы оставили машины позади, перед нами как будто открылся новый мир. Узкая тропа проходила между живыми изгородями из цветущих растений и кактусов. Мы прошли мимо нескольких домиков цвета охры, где маленькие девочки в рваных одеждах и с цветами в волосах изумленно взирали на наш странный караван. Обойдя развалины двух древних храмов, резные полуразрушенные стены которых могли бы стать украшением любого музея, мы прошли еще около часа.

Наконец, одолев длинный крутой склон, мы вышли в Ичангу. Не успел я отдышаться, как Борис повел нас осматривать свой новый «сказочный» дом. Построенный на узком, высоком скальном выступе, дом представлял собой нечто среднее между английским коттеджем и непальским жилищем. Из его окон была хорошо видна долина Катманду. Город, лежащий у нас под ногами, казался бледно-розовым островком, плывущим по озеру, образованному рисовыми полями, заполненными водой, в которой отражалось бледно-голубое небо. За долиной горизонт закрывали огромные белые ледяные пики Гималайского хребта, сияющие на солнце.

Прямо под нами на крутых террасах с трех сторон виднелись огромные рощи апельсиновых и других цитрусовых деревьев, цветы которых распространяли такой аромат, который напоминал об Итальянской Ривьере. Вокруг дома был устроен вымощенный камнем аккуратный сад с сетью маленьких оросительных канав, дно которых было выложено кирпичом. По ним, пузырясь, текла вода, вытекавшая из небольшого ручья.

С задней стороны дома скальный выступ примыкал к большой горе, склоны которой были покрыты высокими соснами и кустарниками рододендронов. Выяснилось, что эта гора является собственным заповедником короля, в котором всего в часе ходьбы от города обитало множество леопардов и гималайских медведей. Этот поразительный дом, единственный в своем роде во всей долине, был построен специалистом из семьи Рана, который сумел объединить лучшее, что есть в непальской архитектуре, с европейским стилем. Ичангу оказался подлинным раем, устроенным посреди сказочного ландшафта.

Когда прибыли носильщики с грузом, Борис занялся устройством быта. В дом внесли кровати, развернули матрасы, и вскоре на небольшом костерке с помощью двух слуг Борис принялся готовить наш ужин. Казалось, у него находилось время для всего, и хотя мы все были заняты делом: поиском керосиновых ламп и спасением мебели от наводнивших дом термитов, Борису удалось приготовить поистине царский ужин, которым мы отметили свое первое появление на его «свиноферме».

Пока готовился борщ, мы с Борисом, держа в каждой руке по стакану «Кровавой Мэри», прошлись по участку. Он возбужденно рассказывал, где будут построены загоны для свиней, и как он изменит планировку оросительных канав и переустроит апельсиновые рощи. У него на все были планы, и, казалось, он даже не хочет прислушиваться к доводам, которые я пытался довести до его сознания. Во-первых, как можно доставить всех свиней на такую высоту? Чем они будут кормиться? Но все это мало заботило Бориса, у которого на все был готов ответ.

В тот вечер, закусив копчеными устрицами и икоркой, французскими сосисками, маслинами и тому подобным, мы отведали чудесный русский борщ, приготовленный Борисом. Начиная с того дня, мы с Борисом и Ингер каждый уик-энд скрывались в Ичангу, и там, после того как он завершал инструктаж рабочих, интенсивно строивших загоны, которые должны были сделать его самым высокогорным торговцем свиньями в Гималаях, я впервые смог поговорить с ним в спокойной обстановке.

Наконец-то я получил возможность расспросить его, какими судьбами его занесло на Восток. Расположившись у столика, стоявшего у окна с видом на Катманду, потягивая водку и поглядывая на мерцающие далеко внизу тусклые огни города, теплыми ночами Борис рассказывал мне отдельные эпизоды своей удивительной жизни.

Семья Лисаневич была родом из Одессы, крупного портового города Украины, расположенного на берегу тихих вод Черного моря.

На мой вопрос, как началась его невероятная карьера, он дал поразивший меня ответ: — Я всем обязан русской революции.

— Понимаете, если бы не она, я, как и мои старшие братья, пошел бы в императорский военно-морской флот, отслужил бы положенный срок, а затем помогал отцу разводить лошадей в нашем именьице Лисаневичка на Украине. В Одессе приятный климат, почти как в Катманду, хотя иногда бывает холодновато, когда с северных равнин дуют морозные ветры.

— У меня было три брата. Я был младшим и большую часть времени в детстве проводил, околачиваясь на конюшнях и тренировочных площадках для лошадей. Я вставал ранним утром и наблюдал, как отец занимается выездкой коней на дорожке, как раз перед нашим домом.

— В Одессе наш дом находился на окраине города, между дорожкой ипподрома и кадетским училищем. Эти два места играли главную роль в моей жизни того периода.