Талант и поклонница - Кэрол Мортимер

Джордан бросил хищный взгляд на пламя камина, а она обратила внимание на его профиль: суровые, заостренные скулы, длинный аристократический нос, жесткие и чувственные губы, решительный подбородок.

Стефани затаила дыхание, глядя на него. Сейчас он напоминал ей камышового кота, готового напасть на свою добычу.

Она резко поднялась, чувствуя необходимость дистанцироваться от его мощного влияния, хотя бы на нескольких минут.

– Хочешь бокал вина перед обедом?

Джордан одарил ее мимолетной улыбкой:

– Я уже подумал, что ты никогда не спросишь.

Стефани остановилась в дверях:

– У тебя снова боли, да?

Она заметила усталые морщинки в уголках его глаз и рта. Джордан сидел, откинув голову и стараясь сохранить самообладание, превозмогая боль.

Он решительно на нее посмотрел:

– Просто принеси мне это проклятое вино, ладно?

Она сдержала сердитый ответ, увидев угрожающий блеск в глазах Джордана. Сейчас не время спорить с ним по поводу его страданий. Или того неподходящего способа, который он выбрал, чтобы притупить боль.

– Тебе красное или белое?

– Зависит от того, что на ужин.

Она пожала плечами:

– Картофель и лазанья запекаются в духовке, а в холодильнике стоит готовый салат.

– Тогда красное. Иди же, Стефани! – рявкнул он, увидя, что она продолжает стоять в дверях. – Когда ты вернешься, обещаю постараться и сделать все возможное, чтобы за ужином вести с тобой светскую беседу. – Суровое выражение его лица немного смягчилось.

Она посмотрела на него скептически:

– О чем?

– Откуда мне, черт побери, знать?! Я так давно не практиковался, что разучился вести светские беседы.

Стефани не была уверена, что он вообще когда-либо умел вести светские беседы и снисходительно относиться к людям.

Всем было известно, что обаятельный и привлекательный Джордан Симпсон, будучи перфекционистом, ненавидит людей глупых и с недостатками.

Ну а Джордан Сент-Клер – человек, почти неизвестный широкой публике, – даже не пытается наладить какие-либо отношения с людьми, чаще всего и не скрывая своего презрения. Но Стефани понимала, что степень его язвительности зависит от уровня испытываемой им боли. Сейчас у него явно сильные боли в ноге.

– Я тоже никогда не любила пустых светских бесед, – сказала Стефани.

– Тогда я полагаю, мы оба должны поработать над этим, не правда ли? – Джордан закрыл глаза и опустил голову на спинку кресла.

Выражение его лица было суровым и отстраненным.

Или просто страдальческим…

Стефани все больше убеждалась, что сегодня вечером его бедро и нога болят намного сильнее, чем обычно. Она видела темные круги под глазами Джордана, его заостренные скулы и напряженную челюсть. Без сомнения, вино помогло бы ему заглушить боль на некоторое время, но унять ее полностью?..

Итак, она повернулась на каблуках и помчалась за вином.

– Вот, пожалуйста. – Стефани вернулась из кухни через несколько минут и протянула Джордану бокал красного вина, а на столик рядом поставила бутылку. Затем она снова уселась в кресло у камина. – Итак, о чем мы будем говорить? – спросила она через несколько минут неловкого молчания.

Джордан выпил половину бокала мерло одним глотком, зная по опыту, что боль в бедре ослабеет через несколько минут.

– Почему бы тебе не рассказать мне о своей семье? – Он снова наполнил бокал, ожидая ее ответа.

Она удивленно подняла брови:

– Что ты хочешь узнать?

– Ты действительно невыносима! Тебе об этом известно? – прорычал он.

– А ты разве другой?

– Ты уже знаешь мою семью, – уточнил Джордан. – У меня два брата, оба старше меня. Один – на два года, другой – на две минуты. Конец истории.

– А как насчет твоих родителей? Они оба до сих пор живы? – Стефани медленно потягивала вино из бокала.

– Только мама. Она живет в Шотландии, – кратко ответил Джордан.

Стефани, казалось, ожидала, что он скажет ей по этому поводу чуть больше. Но Джордан больше ничего не сказал. Он не собирался говорить ей о том, что его мать – герцогиня Стаурбридж – страстно желает женить старшего сына, чтобы иметь возможность отойти от дел и стать просто вдовствующей герцогиней. О том, что она с нетерпением ждет, когда кто-либо из ее сыновей вступит в брак и подарит ей внуков, которых она мечтает понянчить.

Но поскольку ни один из ее трех сыновей не заводил серьезных романов, не говоря уже о заключении брака, герцогиня действительно заждалась.

Молли души не чаяла в своих сыновьях. На самом деле, если бы ей позволили поступить по-своему, она давно была бы рядом с Джорданом и заботилась о нем. Он очень любил и ценил свою мать, но определенно не принял бы ее опеки.

– Твоя очередь, – сухим тоном произнес Джордан. – Начни с рассказа о своих бабушке и дедушке, – потребовал он, увидев, что Стефани колеблется.

Та смущенно пожала плечами:

– Я обычно не обсуждаю мою личную жизнь со своими пациентами.

– А мне казалось, мы уже договорились, что я не твой пациент.

– Тогда что я здесь делаю?

– А черт его знает! – Джордан услышал агрессию в своем голосе и пожалел об этом. Но сегодня вино не торопилось притуплять боль в ноге. Ему пришлось так сильно стиснуть зубы, что оставалось только удивляться, как он мог разговаривать.

Стефани посмотрела на него с упреком и нахмурилась:

– Очень хорошо. Обе моих бабушки и оба дедушки еще живы. Как и оба моих родителя. Я…

– Я не просил оглашать список поименно. – Джордан вздохнул. – Слушай, Стефани, ты ведь понимаешь, как вести такой разговор, да? Я задал тебе вежливый вопрос, ты мне вежливо отвечаешь. С деталями. Это и есть светская беседа.

Стефани знала, что такое светская беседа. Она просто не любила ее вести.

– Мои дедушка и бабушка по отцовской линии переехали в графство Суррей пять лет назад, когда дедушка продал свой строительный бизнес. Мои бабушка и дедушка по материнской линии живут в Оксфорде. Дело в том, что моя бабушка была профессором университета и просто не может заставить себя переехать из города, где преподавала в течение многих лет. А мама и папа живут в Кенте, у них там небольшой бизнес – торгово-садоводческий центр.

– Уже лучше. – Джордан одобрительно кивнул.

– У меня есть сестра. Ее зовут Джой. Она…

– Джой – мужское имя.

– Сокращенно от Жозефина. – Стефани улыбнулась, с облегчением увидев, что выражение лица Джордана смягчается. – Но любой, кто называет ее полным именем, удостаивается фингала под глазом или еще того хуже!