Мой талисман - Татьяна Романова

Минкина ввела Наталью в большую комнату, где за огромным столом, как всегда накрытом на двенадцать персон, сидели двое – Аракчеев и бледный мальчик лет десяти с растерянным лицом. Мальчика, которого Минкина с гордостью представила ей как дворянина Михаила Шумского, Наталья уже видела. Ребенок был довольно миловиден, но совершенно не был похож на жгучую брюнетку Настасью, да и на Аракчеева он не походил ни капли. Зато он сильно напоминал свою няньку, которая ходила за мальчиком тенью и смотрела на него полными нежности глазами. Тогда Сикорская поняла фразу, оброненную пьяной Настасьей о том, что если не получается, можно и чужого младенца подложить. Решив в этом опасном вопросе держать язык за зубами, Сикорская промолчала, но свою догадку отложила про запас, вдруг пригодится. Сейчас она прошла вслед за Минкиной к столу. Та низко поклонилась Аракчееву и доложила:

– Вот, батюшка, ваше сиятельство, привела родственницу вашу, она письмо от вашей маменьки привезла.

– Здравствуйте, кузина, – любезно отозвался Аракчеев, поднимаясь навстречу гостье. – Какая из моих теток приходится вам матушкой?

– Ваше сиятельство, моя матушка – Прасковья Ветлицкая, в замужестве Дибич. Тетушка Елизавета Андреевна, у которой я гостила, была так добра, что дала мне рекомендательное письмо к вам.

Она протянула графу письмо и замолчала, скромно потупив глаза.

– Письмо прочтем после обеда, – решил Аракчеев, откладывая конверт в сторону. – Присаживайтесь к столу, будем обедать, вы мне сами расскажите, как жили и чего хотите.

Наталья села за стол рядом с графом, напротив испуганного мальчика, ожидая, что будет дальше. По знаку Минкиной слуги начали разносить блюда, сама фаворитка скромно стояла у двери, всем видом выражая покорность и раболепие. Она ловила взгляд Аракчеева с преданностью собаки, но явно слишком старалась, Сикорская видела притворство фаворитки, но Аракчеев был очень доволен.

«Вот так нужно к сильным мира сего втираться в доверие, – поняла Наталья, – льстить и каждое мгновение изображать преданность и раболепие. Если такая деревенщина, как Настасья, так хорошо устроилась, я – дворянка – должна достичь больших высот».

Каких высот она может достичь, женщина пока не знала, но надеялась понять, попав ко двору.

– Расскажите о себе, кузина, – предложил Аракчеев, и Наталья увидела, как сидящий напротив нее мальчик с облегчением вздохнул, обрадовавшись, что грозный отец переключил свое внимание на другого человека.

– Наша семья жила в Лифляндии, батюшка уже умер, матушка с двумя моими сестрами до сих пор живет в нашем старом доме. А я была замужем за Станиславом Сикорским, но мой супруг скончался, и я решила вернуться в родные края своих предков, чтобы принять решения о дальнейшей жизни. Ваша драгоценная матушка была очень добра ко мне, она посоветовала просить вас, ваше сиятельство, о милости определить меня на место фрейлины при дворе.

– Но фрейлины должны быть незамужними девушками, – удивился Аракчеев, – таков порядок. Вы были замужем.

– Я слышала, что есть и другие должности для дам, – в отчаянии пролепетала Наталья, увидев, что ее планы рушатся на глазах – я хорошо шью, могу укладывать волосы – может быть, камеристкой?

– Нужно подумать, – спокойно заметил Аракчеев, разрезая большой кусок оленины. – Это будет мне стоить больших хлопот, пристроить вдову ко двору. Все дамы – суеверные существа, обе императрицы – не исключение: вдов не любят и боятся. Да, очень сложно будет это сделать, но раз мы родня, придется мне постараться.

– Я отслужу, – поняла намек Наталья, – все, что нужно вашему сиятельству или кому из родных, делать буду с радостью, ведь родня для меня – все!

– Я рад, что моя кузина так предана родным, – важно кивнул Аракчеев, – после обеда я напишу письмо матушке, поезжайте к ней, передадите мое послание и подарки, я передам ей деньги, пусть она пошьет вам новый гардероб, а через месяц приезжайте в столицу. Мой дом на набережной Мойки ее кучер хорошо знает. Там и поговорим.

Наталья, поняв, что пора откланяться, поднялась, подобострастно поблагодарила за проявленную к ней доброту и отправилась собирать вещи. У двери она заметила, как Минкина, быстро подняв глаза, подмигнула ей и тут же скромно потупилась. Уезжала Сикорская рано утром, к задку графской кареты, в которой ее отправили, был привязан большой сундук с подарками для Елизаветы Андреевны, а на дне саквояжа самой Натальи лежали отрез темно-синего бархата, подаренный на прощание Минкиной.

– Поезжай в столицу, там встретимся, я ведь зиму в столице живу, – говорила Настасья, обнимая на прощанье Сикорскую. – А затоскуешь, сюда приезжай, я тебя повеселю.

– Спасибо тебе за все, – впервые искренне поблагодарила человека Наталья, – я обязательно приеду, как все с местом устроится, так и приеду.

Но выполнить свое обещание она не смогла. Через месяц после визита в Грузино, приехав в столицу, она узнала от Аракчеева, что он выхлопотал для нее место камер-фрейлины у императрицы Елизаветы Алексеевны и что, приступив к работе, она должна будет каждый день сообщать своему благодетелю мельчайшие подробности того, что происходит в покоях государыни.

Наталья поселилась во дворце и стала ревностно делать то, что от нее хотел кузен. Она подслушивала все разговоры, которые велись императрицей, сопровождая Елизавету Алексеевну в больницы и богадельни, которые та опекала, внимательно смотрела, с кем из подопечных государыня говорит и кого отличает. За Сикорской закрепили обязанность следить за туалетами императрицы, и Наталья с удивлением убедилась, что Елизавета Алексеевна очень скромна, подолгу носит одни и те же платья, а все деньги, которые ей полагались на содержание от дворцовой канцелярии, отдавала на нужды благотворительности. Ее приставили следить за ангелом!

Сначала Наталья думала, что Аракчеев, потеряв интерес, перестанет спрашивать с нее доклады, но тот каждый вечер посылал к условленному времени своего посыльного и забирал писульки Сикорской. Вот и сегодня для отправки донесения оставалось меньше часа, а писать было нечего. Сегодня императрица приняла только одного человека – светлейшего князя Черкасского, да и то – тот пришел просить место фрейлины для своей сестры. Наталья вспомнила чеканную красоту лица князя и его высокую широкоплечую фигуру. В гусарском мундире он был бесподобно красив.

«Красавец и богач, ну и сестрица, наверное, такая же, очередная принцесса, – злобно подумала Наталья, и привычное раздражение испортило ей настроение. – Как же я их всех ненавижу».

Она снова посмотрела на листок бумаги, где было написано всего две строки, и быстро дописала, что ее императорское величество встречалась со светлейшим князем Черкасским, который был прислан к ней государем. Князь просил за свою сестру, которую император изволил назначить фрейлиной. Поставив число и закорючку вместо подписи, Сикорская сложила лист и сунула его за корсаж. Она решила, что разговор о том, будто новая фрейлина, возможно, не сможет выйти замуж из-за бесплодия, она оставит в своей копилке тайн, вдруг это когда-нибудь пригодится ей самой.