Джекаби - Уилльям Риттер

Я направилась к двери, но у стола задержалась. В маленьком свободном пространстве между стопками разрозненных бумаг лежала открытая чернильная ручка. Я сделала крюк, чтобы надеть на нее колпачок, пока чернила не засохли, и мой взгляд упал на документ, на котором эта ручка покоилась. Судя по дате, запись была сделана несколько месяцев назад. Аккуратным курсивом на листке было выведено:

Однако больше автор ничего не описал. Я нашла еще несколько страниц, исписанных тем же почерком, но на них стояли более ранние даты. Когда я коснулась пальцем кончика пера, у меня на коже осталось несколько частичек давно засохших чернил. Закрыв ручку колпачком, я положила ее обратно на стол, изо всех сил стараясь не считать это дурным предзнаменованием. Я в жизни часто слышала, что мне не по зубам какая-то задача, так что сдаваться я точно не собиралась.

Выбросив из головы тревожные мысли, я снова повернулась к двери. Толкнув ее, я увидела зигзагообразный коридор, заканчивающийся винтовой лестницей. С каждой стороны коридора находилось по две двери. Я открыла ближайшую из них.

За ней оказалась прекрасная библиотека, где до самого потолка доходили книжные полки. Центральные стеллажи были расставлены так, чтобы свет из окон с широкими подоконниками падал прямо в проходы. В библиотеке было тепло и уютно. Я могла бы часами сидеть в мягком кресле в этой комнате, но выскользнула обратно в коридор, чтобы осмотреть остальные.

За соседней дверью находился кабинет. Он был хорошо освещен, но завален книгами и документами. Когда я заглянула туда, мне вдруг показалось, что за мною кто-то наблюдает. Развернувшись, я обнаружила, что коридор по-прежнему пуст. Чувствуя себя злоумышленницей, я закрыла дверь кабинета. Решив не открывать две оставшиеся двери, я вдруг заметила, что одна из них приотворена, и мое любопытство одержало верх.

Когда я мягко толкнула дверь, она открылась шире, но потом наткнулась на что-то и дальше уже не пошла. Я заглянула в образовавшуюся щелку. Внутри находилась лаборатория. Вдоль стен и на подоконниках на сложных медных подставках стояли пробирки и стаканы, заполненные жидкостями всевозможных цветов. Солнце светило сквозь них, отбрасывая на стены яркие блики. Узор на прожженном ковре был неразличим из-за обилия пятен. В комнате странно пахло чем-то сладким и едким, как пахнут бананы или жженые волосы.

Я не могла отделаться от жуткого чувства, что я не одна, хотя единственным обитателем лаборатории, казалось, был стоявший в углу потрепанный жизнью безрукий манекен. Заглянув за дверь, я вдруг подверглась нападению: у меня перед лицом возникли здоровенные белые зубы. Вскрикнув, я отпрянула, ударилась головой о косяк, затем стукнулась лбом о дверь и наконец сумела ретироваться в коридор.

Тяжело дыша, я смотрела в щелку и ждала появления жуткой твари. Ничего не происходило. Потирая затылок, я снова заглянула в комнату и обнаружила семифутовый скелет аллигатора, подвешенный на проволоке к потолку. От разговоров Джекаби о сверхъестественных феноменах у меня чересчур разыгралось воображение. Это костяное чудище было не страшнее тех, что показывали в музее естественной истории.

Я плотно закрыла дверь в лабораторию и направилась к винтовой лестнице. Стараясь дышать как можно ровнее, поднялась по ступенькам в тускло освещенный коридор второго этажа.

В полутьме я почувствовала себя настоящей преступницей и толкнула ближайшую дверь справа, надеясь впустить в коридор немного света из окна. Но за дверью оказались шаткие башни сокровищ, мусора и всякого хлама. Снятую со стены голову оленя подпирал дорогой новомодный патефон, раструб был завален шелковыми галстуками. Шахматные доски стояли поверх чайных сервизов, которые, в свою очередь, покоились на ящиках с инструментами. За грудами барахла виднелась кровать. Свет все же проникал сквозь башни хлама, поэтому я оставила дверь открытой и подошла к комнате напротив.

Вторая спальня, должно быть, не превосходила первую размерами, но казалась вдвое просторнее, потому что в ней царил безупречный порядок. Поверх свежего белья на кровати лежало плюшевое покрывало. Окно закрывали шторы с кружевной отделкой, и, когда я подошла, чтобы их распахнуть, позади меня раздался громкий вздох. Я обернулась, но в темноте не смогла разглядеть его источник. Раздвинув шторы, я снова огляделась. В комнате никого не было, но по спине у меня пробежали мурашки, поднимаясь до самого затылка. Сердце бешено колотилось в груди.

– Эй! – выдавила я. – Есть кто-нибудь?

Одна из башен в спальне напротив чуть покачнулась. Серебряное блюдце выскользнуло из сервиза и со звоном упало на пол. Оно прокатилось мимо двери и дальше по коридору, где с шумом остановилось.

Вздохов больше не было, только шорох двигающегося хлама. Я вышла в коридор, чтобы поднять блюдце. Дверь в спальню с грохотом захлопнулась у меня за спиной, и я развернулась. Свет из-под двери пропал, словно шторы быстро закрыли. Повеяло холодом.

Бросившись обратно в прекрасно освещенный кабинет на первом этаже, я обнаружила, насколько сложно быстро и изящно спускаться по винтовой лестнице в длинном платье. В результате на первый этаж я вернулась, исполнив умопомрачительное сальто. В полете я ударилась плечом, а мои волосы растрепались, но в конце концов я все же поднялась на ноги и поспешила укрыться в кабинете.

Там я села за стол и подождала, пока пройдут мурашки и восстановится нормальное сердцебиение. У стены стояла пыльная грифельная доска. Я попыталась различить написанное на ней, но слова давно затерлись, если вообще когда-то были читаемы. Несколько заметок были обведены в круги и соединены своеобразной паутиной, но теперь на доске остались лишь призраки прошлых линий.

Призраки.

Я подняла глаза к потолку. Прямо надо мной находилась безупречно чистая комната с натертыми полами и аккуратно заправленной кроватью. И чем-то еще.

Я покачала головой. Не то чтобы я не верила в призраков, просто я верила в них на расстоянии, как верила в гигантских кальмаров, счастливые монетки или существование Бельгии. Возможно, они и существовали, но мне еще ни разу не представлялось случая с ними столкнуться. Я даже не думала о призраках – разве что в детстве, когда боялась засыпать в темноте.