1920 год. Советско-польская война - Юзеф Пилсудский

Эту героическую оборону двух батальонов нашего 33-го полка, противостоявших двум с половиной дивизиям противника, поддерживало всего 10 орудий 8-й дивизии, в состав которой входил этот полк. Действия наших батальонов почти сорвали или, по крайней мере, поставили под сомнение успех задуманной операции в седанском стиле, сковав и задержав главные силы 4-й армии в их стремлении быстро выйти на фланги и в тыл наших войск, продолжавших биться на юге. Мне тем более приятно отметить тот факт, что о том же пишут и наши противники. При поверхностном анализе тех боев 33-му полку и всей 8-й дивизии у нас часто ставится в вину то, что они допустили прорыв неприятельской кавалерии, которая попортила нам много крови в ходе всей операции до Варшавы. В свою очередь п. Сергеев констатирует, что упорное сопротивление сильно задержало развитие их наступления, и только к 16 часам это сопротивление поляков было сломлено. К этому добавлю, что ни одно наше орудие не попало в руки противника.

На соседнем участке 18-я дивизия – а п. Сергеев считал ее одной из лучших – провела целый день в совершенно безрезультатных атаках на одну из бригад нашей 10-й дивизии. Пан Сергеев совершенно спокойно отмечает, что, несмотря на тяжелые потери дивизии и сравнительно большой расход боеприпасов (300 снарядов на одно легкое и 50–80 – на тяжелое орудие), наступление 18-й дивизии было отражено (стр. 47). Таким образом, первый день операции был для 4-й армии относительно неудачным, потому что замедлил выполнение седанских замыслов и не вынудил нас задействовать хотя бы часть наших резервов, в состав которых здесь входили три полка 8-й дивизии. Эти полки, по нашим данным, большей частью своих сил без приказа двинулись на север в направлении Погоста, а затем и еще севернее для прикрытия угрожаемого фланга.

Южнее действовала 15-я армия, имевшая в своем составе четыре дивизии, растянутые в линию. Наступление велось на фронте около 50 км. 15-й армии противостояли наши войска, также построенные в линию: 11-я дивизия на южном фланге, бригада 5-й дивизии и 7-я резервная бригада на северном участке полосы наступления. В резерве за ними стояла 17-я дивизия, которую нельзя было задействовать без разрешения командующего фронтом, находившегося в Минске. Подробности этого боя удалось установить с трудом. Фактом является то, что на южном участке советские войска продвигались вперед быстрее, чем на северном. Так, южнее железной дороги Полоцк – Молодечно войска п. Тухачевского дошли с боями до р. Мнюта, пройдя с момента встречи с первыми нашими линиями примерно 8 км. Севернее же железной дороги, где действовала большая часть войск 15-й армии, несмотря на первые успехи, советские войска были остановлены контратаками нашей 17-й дивизии с юга и 10-й дивизии с севера. Продвижение атакующих сил было здесь задержано до такой степени, что к концу дня наступающие смогли пройти всего лишь 3–4 км. Впрочем, этот относительный успех главных сил п. Тухачевского не имел большого значения для седанского плана, потому что в этом случае центр мог продвигаться медленнее; его положительной стороной было то, что противник стянул на себя наши резервы. К концу этого дня значительная часть наших войск была так потрепана в боях, что еще долго была неспособной к дальнейшим действиям. Это относится к бригаде 5-й дивизии и к 7-й резервной бригаде. Кроме того, противнику удалось захватить, правда, небольшое количество артиллерии и боеприпасов.

Третья советская армия атаковала южнее, вплоть до Березины, нанося удар частью своих сил по нашей 11-й дивизии, а тремя дивизиями вела сильное наступление на бригаду первой литовско-белорусской дивизии с задачей к 5 июля занять Докшицы, удаленные от фронта на 25 километров по прямой линии, с тем чтобы уже 6 июля перерезать как железную дорогу Полоцк – Молодечно, так и наши пути отхода в юго-западном направлении. Результатом этого дня было то, что после чрезвычайно тяжелых, продолжительных боев советские войска нигде не продвинулись больше чем на 7–8 километров; но самым главным итогом боев в этот день, по-видимому, не замеченным противником, была потеря контакта и связи между 11-й дивизией на севере и 1-й литовско-белорусской на юге. Зато река Березина, протекающая в 4–6 километрах от линии фронта и представляющая собой серьезную преграду на пути к Докшицам, почти нигде не была форсирована противником. И вновь, как на севере, фланг, который должен был быстрым маневром отсечь пути отхода противника на юго-запад, оказался остановленным, несмотря на значительное превосходство в силах над литовско-белорусской дивизией. Седанский замысел здесь, как и на левом фланге, повис в воздухе. Обстановка здесь сложилась даже хуже, потому что п. Сергеев, справившись на севере с первым препятствием, все-таки смог к вечеру обозначить свое продвижение во фланг и тыл противника, в то время как вся третья армия вечером 4 июля, по сути дела, стояла на месте, растянутая в длинную линию с центром фронта – 15-й армией.

Если, как мы видим, целью войск п. Тухачевского было быстрое окружение нашей первой армии в районе Германовичи – Глубокое, то нашей целью было просто отражение атак противника и восстановление положения, существовавшего до 4 июля. Все приказы, будь то приказы командующего фронтом в Минске или командующего 1-й армией в Вилейке, или, наконец, командиров групп на своих участках, не оставляют на этот счет никаких сомнений. Поэтому весь день 4 июля прошел в попытках провести малые и более крупные контратаки с целью отбросить противника за линию, которую войска занимали утром того же дня. С нашей стороны сражение велось примерно так, как в годы окопной войны. Все же попытки контратаковать, предпринимавшиеся в разное время и в разных местах, преследовали единственно «восстановление предыдущей ситуации». Это выражение повторяется десятки раз как характеристика цели, ради которой наша первая армия 4 июля вела бои на широком стокилометровом фронте. Эту цель достигла, собственно говоря, только наша 10-я дивизия, которая не позволила столкнуть себя с занимаемых позиций и закончила день полным выполнением поставленных перед ней задач. Зато во всех других местах наши войска должны были чувствовать себя проигравшими, так как за весь день тяжелых боев, в которых уже принимали участие все наши силы, поставленная цель – восстановление предыдущей ситуации – не была достигнута.

Итак, первый день операции, 4 июля, не принес ни одной из сторон успеха в достижении намеченных целей. Пан Тухачевский не продвинулся вперед в реализации своего седанского плана, а наша первая армия, ведя бои с превосходящими силами противника и уже не имея резервов, не смогла выполнить поставленную задачу. К рассвету 5 июля цели и задачи противников не претерпели изменений.

На севере 4-я армия п. Сергеева продвигается в намеченном направлении совершенно свободно, не встречая сопротивления, так как два батальона 33-го полка, понеся в боях предыдущего дня большие потери, быстро отошли, не вступая в соприкосновение с противником, но не в направлении своей дивизии на юг, а прямо на запад и, таким образом, в дальнейших боевых действиях своей дивизии не принимали никакого участия. Первая стычка войск 4-й армии с противником произошла только во второй половине дня 5 июля; как следует из донесений нашей 8-й дивизии, именно в это время она вела бои с передовыми отрядами противника в районе Погоста и севернее него. Эти стычки, при всей их незначительности, задержали дальнейшее продвижение советских войск. Пан Сергеев особенно недоволен своей 53-й дивизией, которая в этот день не только не дошла до Шарковщизны, как это было ей приказано, но под воздействием этих незначительных боев даже повернула свой фронт с южного на западный. То же самое произошло и с соседней 12-й дивизией, у которой сильный правый фланг и резервная бригада были остановлены и в районе Старого Погоста также изменили свой фронт с южного на западный. Седан явно не улыбался войскам п. Сергеева.