Завещание с особыми условиями - Розмари Картер

Но этого никогда не будет.

Пока Саманта говорила, она отложила столовые приборы, которые до того держала в руках. Теперь она опять взяла их и отрезала кусочек мяса. Но ей показалось, что еда утратила свой вкус и привлекательность.

— Почему ты вдруг погрустнела?

Саманта посмотрела через стол на того, кто вскоре станет ее бывшим мужем.

— Погрустнела?

— На мгновение мне показалось, что тебе нравится здесь. А потом сразу все изменилось. Ты так уныло взялась сейчас за еду, что мне пришла в голову ужасная мысль, что с гораздо большим удовольствием ты воткнула бы этот нож в меня, а не в мясо.

— Как драматично, — съязвила она.

— Разве я не прав?

— Я слишком цивилизованна, чтобы сделать нечто подобное, — ответила она.

— Но это не значит, что у тебя не могут возникать нецивилизованные мысли.

Саманта непроизвольно усмехнулась.

— Хочешь сказать, что мне не удалось их от тебя спрятать?

И никогда не удавалось! Ее любимый Макс прекрасно знает ее, но он не знает, как сильно она его любит, и не узнает. Ему незачем знать. Более того, нужно, чтобы он не знал. Очень скоро их разведут — процесс возобновится, как только она уйдет от него. Сердце ее разбито, но она не хочет, чтобы ему это было известно.

— Прячешь свои мысли? — весело спросил Макс: Неужели ты не понимаешь, что я знаю тебя очень хорошо, пожалуй, лучше, чем ты знаешь себя? Скажи-ка мне, — Макс наклонился над столом и накрыл своей ладонью ее руку, — почему бы нам не заключить перемирие?

Сердце Саманты застучало сильнее, и она легко согласилась:

— Хорошо, на сегодняшний вечер.

У Макса была такая теплая рука, и это тепло стало для нее роковым, пламя страсти охватило ее. Его глаза не отрывались от ее лица, переходя на ее губы, как бы целуя ее.

— На сегодняшний вечер, — наконец согласился он. Через мгновение он добавил глуше: — На всю ночь, Саманта?

Она осторожно вытянула руку, а сердце забилось загнанной птицей.

— Нет, только на вечер, — возразила она дрогнувшим голосом.

— А почему не на всю ночь? — В его тоне безошибочно угадывались соблазняющие нотки.

Ей потребовалось усилие, чтобы остаться неподвижной.

— Ты говоришь глупости.

— Я? — удивился Макс.

— И прекрасно это знаешь.

— Давай я скажу тебе, что я думаю, Саманта. — Интонации его голоса стали еще более соблазняющими. — Ты по-прежнему самая привлекательная женщина, которую я только знаю. И очень сексуальная. И я…

— Прекрати! — бросила она.

— Почему?

— Я не могу этого выносить, вот почему! Неужели ты не понимаешь, Макс?

— Нет, Саманта, не понимаю. Насколько мне известно, тебе всегда нравились такие разговоры.

— Макс! — вырвалось у нее.

Теперь он перебил ее:

— Но это так, дорогая. Мы оба знаем это.

Она подскочила в кресле.

— И не смей называть меня «дорогая»! У тебя нет такого права! Больше нет! И мы оба знаем это.

Он опять взял ее за руку, на этот раз обхватив пальцами ее запястье.

— Сядь, — спокойно произнес он, и ее руку обожгло горячее пламя.

— Я не могу! — Она попробовала отдернуть руку, но его пальцы крепко держали ее. — Позволь мне уйти, Макс.

— Посиди, пожалуйста, Саманта. У нас был такой замечательный вечер. Не нужно все портить.

Под любопытными взглядами, направленными на них, Саманта была вынуждена опять сесть.

— Ты сам все испортил, — прошипела она.

— Извини, я не хотел. Я не хотел расстраивать тебя. — Его лицо окаменело. — В любом случае прошу прощенья. А теперь давай продолжим ужин. Я ждал этого вечера с того дня, как ты пошла работать.

Макс изо всех сил старался переломить ситуацию, и через некоторое время Саманта тоже попыталась это сделать. Она рассказала Максу, как все хорошо устроилось с Энни. Обычно Саманта успевает забрать ее из садика, но один раз, когда она задержалась на работе, за ребенком пошла Элен. Экономка была только рада побыть с Энни, и девочка тоже очень любит ее.

Они покончили с горячим, и официант принес меню десерта. Не обращая внимания на калории, они заказали по ломтику творожного торта и кофе по-ирландски. Потом стали болтать о разных вещах. Обсудили выставку картин, фестиваль в одном из парков, предстоящее венчание приятеля. Теперь беседа текла легко, они даже посмеялись над некоторыми общими воспоминаниями. И Саманте подумалось, как естественно это все, как похож этот вечер на множество вечеров, оставшихся в прошлом. Он казался таким обычным и вместе с тем был таким ужасающе необычным.

Официант принес счет и положил его перед Максом, который вопросительно глянул на Саманту.

— Кто будет платить? Я?

— Конечно, нет.

— Но позволь мне заплатить хотя бы за вино?

— Что такое, Макс? Ты же сам хотел, чтобы я пригласила тебя на ужин. Почему теперь ты решил все изменить?

— Минутная слабость. — Он взглянул на нее. — Вообще-то даже приятно, когда за тебя платят. Если хочешь, можешь меня пригласить опять, когда тебе поднимут зарплату.

Саманта взяла счет.

— Я согласна, но не думаю, что мне поднимут зарплату в ближайшие полгода, а потом меня здесь уже не будет.

Если она ожидала, что он станет это обсуждать, то ее постигло разочарование.

— Тебе виднее, — только и ответил он.

Выходя из ресторана, Саманта отметила, как некоторые женщины глядят на Макса. Любопытно, что она уже забыла, какое впечатление он производит на женщин. А ведь было время, когда это выводило ее из себя. Впрочем, она всегда гордилась, что он так привлекает внимание женщин, а выбрал именно ее и влюбился. Ей тогда и в голову не приходило, что Макс может изменить ей. Как она была наивна!

Ресторан был недалеко от дома. Саманта вышла из машины у входной двери. Она не стала дожидаться, пока Макс загонит машину в гараж, и вошла в дом. Элен смотрела в кухне телевизор и сказала, что почитала Энни на ночь и уложила ее. Пожелав Саманте спокойной ночи, она ушла из кухни.

Саманта сразу поднялась в детскую, где несколько минут простояла, склонившись над спящей девочкой, потом ушла к себе в спальню.

Она только начала раздеваться, когда услышала тихий стук в дверь.

— Макс? — спросила она и открыла дверь.

Он стоял в дверном проеме, глядя на нее. Его глаза скользнули по ее лицу, шее, груди, белевшей в вырезе расстегнутой блузки. Настойчивость его взгляда вызвала горячую краску на ее щеках.