Песня для кита - Линн Келли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Дорогая Энди!
Большое спасибо за файл со звуками морских животных. Это было именно то, в чём нуждался мой проект.
С тех пор как наша преподавательница в научном классе мисс София Аламилла рассказала о судьбе Синего-55, я постоянно о нём думаю.
Мои руки зависли над клавиатурой: как бы подать им мой план так, чтобы смотрители заповедника не приняли меня за самоуверенную маленькую нахалку?
Поскольку попытка пометить его электронным чипом не удалась, я подумала, не пригодится ли вам моя идея.
Я описала, как с помощью музыкантов нашей школы записала песню на частотах, доступных для Синего-55, а потом наложила её на его собственное пение и на звуки животных в заповеднике.
Файл с полученной записью я вложила в это письмо. Всё, что вам нужно сделать, – включить его, когда будете на борту катера, и подключить к воспроизводящему устройству водонепроницаемые колонки. А потом опустить их в воду, чтобы Синий-55 мог услышать. Вы ведь упоминали, что он часто держится рядом с другими китами, верно? А они даже не пытаются петь так, как он. Я уверена, что песня, хотя бы немного похожая на его собственную, привлечёт его и на какое-то время удержит на месте.
Я подумала о том, что каждый раз, когда между собой прощаются глухие люди, это раздражает остальных: им приходится торчать на пороге в ожидании, когда мы наконец разойдёмся. Но получается так, что мы вроде уже распрощались и снова вспоминаем что-то важное, что непременно нужно сказать. Но если ты не уверен, когда тебе снова выдастся случай поговорить с таким же, как ты, человеком, лишённым звуков, тебе ужасно не хочется с ним расставаться.
Каждый раз, когда он будет проплывать мимо вашего заповедника, эта песня будет звучать ему приветом из дома. Может, её смогут воспроизводить и в других заповедниках, когда он мигрирует в тёплые воды. И ему не будет так одиноко, когда зазвучит что-то похожее на его пение.
Я сбилась со счёта и не знаю, сколько раз перечитала это письмо, выверяя каждую запятую. Оно должно быть достаточно профессиональным, но и ненавязчивым тоже, как если бы мы были хорошо знакомы и давно работали вместе. Я без конца правила то одно слово, то другое, а потом отменяла правку. Наконец я решила, что больше ничего сделать не могу. И с замирающим сердцем нажала «Отправить».
«Синий-55, твоя песня уже в пути!»
Мне захотелось увидеть Венделла, чтобы лично рассказать ему о песне для кита. На следующий день после уроков я воспользовалась видеовызовом и спросила, можно ли к нему прийти. Он ответил, что если я потороплюсь, то они возьмут меня с собой в среднюю школу Бриджвуда. У его мамы сегодня не было занятий, и она хотела вечером заскочить в класс, чтобы кое-что подготовить на завтра.
Пока мы ехали в Бриджвуд, я рассказала Венделлу, что записала песню для Синего-55 и отослала её в заповедник.
– Вот это круто! Они уже ответили?
– Нет ещё. И времени прошло слишком мало. – Я старалась не думать о том, что Энди может вообще не ответить. Хотя действительно прошло совсем мало времени, я то и дело проверяла почту. А вдруг моя идея на самом деле вовсе не настолько гениальная? И новая песня вовсе не обязательно должна понравиться Синему-55 только потому, что исполняется на его частоте. Перед мысленным взором возникала Нина, заполошно размахивающая руками и повторяющая: «Эй, тебе понравился этот планктон?» Уж лучше вообще не сочинять для Синего-55 песен, чем состряпать такое, что может его разозлить.
Занятия в средней школе начинались позже, чем у нас, и когда мы приехали в Бриджвуд, ученики ещё сидели за партами. Я спешила следом за миссис Джексон к её классу, когда чья-то жестикуляция в научном классе привлекла моё внимание. Сурдопереводчик пересказывал на языке жестов рассказ учительницы для группы школьников, собравшихся у высокого чёрного стола. В классе кроме них были и другие глухие дети. Трое из них живо обменивались жестами за другим столом, увлечённые какой-то работой. У меня руки зачесались вмешаться в их обсуждение электрической цепи, которую они пытались собрать. Тем временем миссис Джексон уже зашла в свой класс, и Венделл махал мне, стоя в коридоре.
К глухим ученикам подошла женщина и махнула рукой. Непохоже, чтобы она была переводчицей. Она просто вступила в их разговор и спросила, что они собираются делать дальше.
– Кто эта женщина? – спросила я у Венделла.
– Мисс Мартинес. Если в классе много глухих детей, у них есть свой преподаватель – и она постоянно сидит с ними на всех уроках.
– Она говорит как глухая.
– Может, она и есть глухая.
– У них работают глухие учителя?
– Да, есть и такие.
Венделлу пришлось за руку уводить меня от научного класса. Следом за нами вышли двое учеников: они не спеша брели по коридору, оживлённо жестикулируя. Проходя мимо Венделла, ребята небрежно махнули ему «привет».
Я знала, что большинство глухих детей учатся в Бриджвуде, но не ожидала, что их здесь так много. Наверное, они могут постоянно разговаривать на языке жестов, и на переменах в коридоре, и на уроках физкультуры. И за обедом.
Мисс Джексон встретила нас в дверях своего класса:
– Мне нужно поговорить с другим преподавателем. А вы можете подождать здесь.
Венделл уже не первый раз приходил сюда, и его знали все в классе.
Он представил меня и принялся болтать о чём-то с учениками и учительницей, а я тем временем решила осмотреться. Несколько человек сидели за полукруглым столом напротив учительского, а другие работали самостоятельно на своих компьютерах. В углу стоял комплект телевизор-видеопроигрыватель на столике на колёсах.
Я взяла с полки книгу. Она была потрёпанной, в мягкой белой обложке, но меня привлекло название. «История американского языка жестов». Я так сосредоточилась на ней, что заметила Венделла, только когда он махнул передо мной рукой.
– Мама пользуется ей, когда рассказывает историю глухих.
– Историю глухих?
– Да, она интересная.
Я никогда не задумывалась ни о том, что у глухих может быть своя история, ни о том, откуда пришёл наш язык. Венделл забрал у меня книгу и пролистал к началу. Я взглянула на открытую им страницу и прочла подпись под изображением седовласого мужчины в чёрном костюме, разговаривавшего жестами с девочкой.
– Французы? – спросила я.
– Несколько человек приехали из Франции и стали учить глухих детей своему языку жестов, – кивнул он. – Долгое время у них была всего одна школа, так что туда приезжали глухие люди со всей страны и делились друг с другом языком жестов.
– И это был тот самый язык, которым мы пользуемся до сих пор?
