Клубок заклинаний - Мишель Харрисон

Чарли тоже не удержала равновесие и наступила ей на ногу. Ухватившись друг за друга, они смотрели в пропахшую сыростью темноту за стенкой шкафа.

– Галки-нахалки, – выдохнула Бетти. – Мы нашли тайную комнату.

– Ну и все, хватит, – сказала Флисс. – Вы ее нашли, поздравляю! А теперь пойдем отсюда.

– Эй, ты чего такая трусиха? – упрекнула сестру Чарли. – Конечно, надо туда зайти!

Бетти с замиранием сердца разглядывала пропахшую плесенью комнатушку. Совсем крохотная – скорее даже не комната, а чулан. Маленький деревянный стол, стул. Ковра на полу нет – голые доски. Стены выцвели и облупились, с потолка потрепанным кружевом свисает паутина. Сюда явно годами никто не заходил. От всего этого картина выглядела еще более странной. Сквозь прореху в плюще проникал тонкий солнечный луч, но окно так густо заросло, что комнату наполнял мерцающий зеленоватый свет. Казалось, будто они находятся под водой или в каком-то глухом лесу, где все деревья покрыты мхом. Стебли плюща, похожие на вены, тянулись даже по потолку.

– Бр-р-р! – Чарли поежилась и покрепче прижалась к Бетти и Флисс. – Что это такое?

Бетти, завороженная, покачала головой. Комната и правду была жутковатой, но Бетти она в первую очередь представлялась волшебной. Затерянный волшебный угол.

– Не знаю. Одно ясно: сюда уже давно никто не заходил.

– Наверное, тут кто-то жил, – тихо сказала Флисс. – Иначе зачем стул?

– Скорее не жил, а прятался, – уточнила Бетти. – Слишком мало места, даже кровать не поставить. – Она, сощурившись, вгляделась в зеленый полумрак, потом покосилась на Чарли. – Разве что детскую.

– А что, если сюда запирали непослушных детей? – робко предположила Чарли.

Все промолчали. Мысль слишком пугала.

– А где картина? – слабым голосом спросила Флисс. – Не вижу ее.

– Она была напротив окна. Значит, висит на этой самой стене. – Держась за край открывшегося проема, Бетти просунулась в потайную комнату.

Что-то мягкое коснулось щеки. Бетти ахнула и отшатнулась.

– Что там? – вскрикнула Флисс.

– Ничего. – Бетти взяла себя в руки. – Просто паутина. – Она с отвращением отскребла липкую дрянь от щеки, снова осторожно протиснулась в отверстие и повернула голову.

Вот. На стене висит черная рама – совсем близко, на расстоянии вытянутой руки.

– Вижу раму. Наверное, могу до нее достать, но с виду тяжелая.

– Оставь ее в покое, – сказала Флисс. – Не надо ничего трогать.

Но Бетти вдруг почувствовала, что просто обязана снова увидеть картину и разгадать тайну странной комнаты. Зачем повесили портрет? Он же здесь совершенно не к месту. Она еще раз оглядела комнату – теперь, когда глаза привыкли к полумраку, удалось больше рассмотреть. Под стулом что-то лежало: то ли отвалившийся кусок штукатурки, то ли мятая бумага.

– Там что-то есть. Какие-то бумажки, кажется. Я зайду посмотреть.

– Бетти, пожалуйста, не надо! – взмолилась Флисс. – Комната годами стояла заброшенная – а вдруг под тобой пол провалится? – Она сморщила нос. – Вдруг доски прогнили. Похоже, тут все держится на одной паутине.

Бетти хмыкнула:

– Сомневаюсь. Думаю, все крепче, чем кажется. А если это чьи-то записи, может быть, мы узнаем, когда сюда в последний раз заходили.

– Ну хватит, – отрезала Флисс. – Надо снова закрыть эту комнату и забыть, что мы вообще ее видели. Я, в конце концов, старшая, и, пока бабушки с папой нет дома, я за вас отвечаю. Тебе туда нельзя!

– А я думаю, можно. – Бетти осторожно попробовала ногой пол. Половицы слегка заскрипели, но были вполне крепкими.

– Бетти Уиддершинс, а ну назад! – прошипела Флисс.

Но Бетти не собиралась ее слушать.

– Ничего со мной не случится. – Она отодвинула паутину и встала перед портретом. Хотя в комнате было темно, луч из окна падал прямо на него. Теперь, когда обзор не заслоняли ни листья, ни грязное стекло, Бетти смогла как следует его разглядеть.

Незнакомка с портрета смотрела на нее. Вблизи она была еще красивее – внешностью девушка могла бы потягаться с Флисс. И возраста примерно того же, но смуглее, с длинными волнистыми волосами, почти такими же черными, как рама. Губы ее походили на розовый бутон, а нежный румянец на щеках был выписан так искусно, что казалось, девушка вот-вот задышит. Но удивительнее всего были глаза: необычного цвета, зелено-голубого, и тоже так мастерски прорисованные, что Бетти не могла отделаться от чувства, будто девушка глядит на нее в упор.

Нетрудно понять, почему через стекло они приняли ее за живую. Портрет висел на такой высоте, что глаза девушки находились вровень с глазами Бетти. Черная рама и темный фон на расстоянии почти сливались со стеной, и потому отчетливо виднелись только лицо и плечи.

Но почему его спрятали в этой комнате? Что-то здесь не так. Чем дольше Бетти смотрела на портрет, тем более странным он ей казался. Она отошла, мягко ступая по толстому слою пыли, присела на корточки возле стула и достала то, что под ним лежало.

Да, она была права: стопка бумаги. Бетти осторожно пролистала ее, ожидая увидеть старые газеты, но вместо этого обнаружила рисунки. Очень красивые рисунки – люди, животные и цветы. На одном листе внизу сохранилась полустершаяся карандашная приписка:

– Три правила? – прошептала Бетти, заинтригованная пуще прежнего.

Она вспомнила слова мисс Пальцехват про заколдованный лес. Ну и дела!

– Бетти! – нетерпеливо позвала Чарли. – Что ты там рассматриваешь?

– Рисунки, – ответила Бетти. Она подобрала пару упавших листов и стряхнула с них паука. Листы были исписаны красивым затейливым почерком. – А тут какие-то стихи.

– Стихи? – наконец-то оживилась Флисс. – Что за стихи?

Бетти прищурилась. Местами черные чернила расплылись, как будто на страницу что-то накапало.

– Тут слишком темно, не разобрать. И буквы смазаны.

– Дай посмотреть, – Чарли воспользовалась моментом и прошмыгнула мимо Флисс в тайную комнату. – Ух! До чего тут жутко! – Она развернулась и, приоткрыв рот, встала напротив портрета. – Прямо как живая. Интересно, кто это?

Бетти поднесла один из рисунков к свету. Внизу все тем же изящным почерком были выведены два слова.

– Иви Белл, – прочитала она вслух, коснувшись пальцами строчки. Последняя буква заканчивалась пририсованным маленьким треугольным листиком – похожим на лист плюща. Художница придумала себе говорящую подпись[1].