Пожиратель мух - Кирилл Алексеев

Она не знала, сколько успела пройти. Может быть сто метров, а может быть, километр. Перед глазами все время стояла эта чудовищная картина – незнакомец, жующий кусок мяса, только что вырванный из шеи Андрея. О, этого она не забудет никогда. Не сможет забыть. Если ей удастся уцелеть, это воспоминание будет преследовать ее до конца жизни. И дай бог, жизнь окажется достаточно долгой для воспоминаний.

Катя остановилась, прислонившись к покрытому мокрым мхом стволу дерева, и прислушалась. В стороне раздавался громкий хруст веток. Кто-то шел через лес напролом, не разбирая дороги. Шел торопливо, целеустремленно… Сердце ухнуло вниз. Это мог быть только тот тип. Катя зажала рот ладонью, чтобы не закричать. Он рядом, рядом! Он ищет ее!

– Господи, помоги. Господи, помоги. Господипомоги! – беззвучно закричала она, вслушиваясь в отдаленный треск.

Виктор как-то рассказывал, что мужчины и женщины слышат по-разному. У женщины слух тоньше, но мужчина лучше определяет, откуда именно идет звук. И сейчас Катя очень жалела, что родилась женщиной. Она никак не могла понять, где хрустят ветки. Казалось, что шум раздается со всех сторон сразу.

Несколько долгих минут она стояла, почти не дыша, превратившись в слух, понимая, что от ее ушей сейчас зависит жизнь. Если она ошибется и двинется навстречу незнакомцу, того ждет очень приятный сюрприз. Ужин пришел сам…

Наконец, Катя перевела дух. Шаги удалялись. Теперь она была в этом уверена. Девушка без сил опустилась на мокрую землю и всхлипнула. Напряжение покинуло ее сразу, вдруг, и она почувствовала, как болит иссеченное ветками лицо, как ноют натруженные ноги, как ледяная сырость забирается под коротенькую курточку и холодит поясницу. Она совсем одна в ночном лесу. Уставшая, замерзшая, напуганная, беззащитная, истекающая кровью, пусть не из ран, но все же. И где-то поблизости бродит маньяк-людоед.

Отчаяние накатило удушливой волной. Она погибнет здесь. Попадется в лапы людоеду и погибнет. И ничто не будет иметь значения – ни блестящее образование, ни престижная работа, ни трехкомнатная квартира на Приморской, ни радужные перспективы. Что ей с того, что она была лучшей в потоке? Или что на работе ее вот-вот должны были сделать начальником отдела? Это в двадцать пять лет-то! Все эти шоппинги, ночные клубы, отдыхи в Таиланде и Египте, девичники, где все подруги без исключения завидовали ей… Диеты, бассейны, солярии и косметологи. О, как это было важно, как это было нужно… Боже ты мой, калории на калькуляторе, список исключенных из рациона продуктов в четырех томах, легкое столовое вино по большим праздникам, каждое утро проращенные зерна пшеницы – крепкий иммунитет – гарантия того, что болезнь не нарушит планы на день. Каждое утро, каждое божье утро начиналось с этой гадости. В отпуске, в командировке – везде она таскала этот проклятый мешочек с зернами, как чокнутая курица. И сюда, конечно, взяла, как же без любимой пшенички. Курочка по зернышку кудах-тах-тах. Но что ей теперь с этого? Ее просто убьют в какой-то глуши, где никто не сможет даже найти ее останки. Эту идеальную фигуру с безупречной кожей и прекрасным иммунитетом… Она будет лежать здесь, среди черных деревьев, пока снег не укроет ее. А потом, по весне, когда снег стает, от нее останутся лишь кости, покрытые лохмотьями сгнившей одежды. Лохмотьями той самой курточки из «Мотиви», которой она так радовалась месяц назад.

Катя заплакала. Она понимала, что сидеть здесь не стоит. Маньяк может вернуться в любой момент и случайно услышать ее всхлипывания. Нужно встать и идти. Андрей говорил, что деревня недалеко. И у нее хватит сил добрести до деревни, а там этот рохля Сергей со своей женушкой, там надежные стены и крепкие замки, там она будет в безопасности. Нужно только сообразить, в какую сторону двигаться, потом заставить себя подняться и сделать первый, самый трудный шаг.

Но как раз этого она сделать не могла. Силы ушли. А вместе с ними ушло и желание бороться за жизнь. Катя могла только плакать, закрыв исцарапанное лицо грязными ладонями. Сначала тихонько, потом, по мере того, как росло отчаяние и ощущение обреченности, все громче и громче, пока не зарыдала в голос, забыв о всякой осторожности.

* * *

Крышка подпрыгнула еще раз. Вику едва не отбросило в сторону. Поскуливая от страха, она распласталась на крышке, раскидав руки и ноги, как гигантская морская звезда. Ей было уже наплевать на мокрые джинсы и раненую ногу. Она поняла, что если и дальше незнакомец будет с таким энтузиазмом ломиться, она долго не продержится. И окажется в ловушке, в которую сама себя загнала. Оставалось молиться и надеяться, что Сергей или его друзья подоспеют раньше, чем незнакомец окажется на чердаке.

– Да что вам от меня надо?! – закричала она. – Оставьте меня в покое! Пожалуйста, я вас очень прошу, перестаньте. Ради бога, перестаньте!

Снизу послышалось бормотание. Слов по-прежнему не разобрать, но ясно слышалось раздражение в голосе ночного гостя. За бормотанием последовал новый удар. Вика взвизгнула и выронила телефон. Единственный источник света! Ее последняя надежда. Здесь, наверху, наверняка можно было поймать сеть. Если, конечно, незнакомец даст ей хоть пару минут передышки.

Вика, ежесекундно ожидая нового удара, пошарила рукой вокруг, пытаясь нащупать телефон. Но вместо него рука наткнулась на что-то железное. Пальцы быстро пробежались по предмету. Вика снова чуть не закричала, но на этот раз от радости. Задвижка! Это была задвижка. Толстый железный засов, способный выдержать и удар настоящего тарана, лишь бы не подвели доски. Девушка ухватилась за полоску металла и толкнула ее вперед. Засов продвинулся на несколько миллиметров и застрял, даже не коснувшись паза.

– Ну, давай же, ну! Пожалуйста, давай! – шептала она, срывая кожу с пальцев о проклятую железку. – Господи, ну почему у этой скотины вечно ни черта не работает?

Крышка снова подпрыгнула. Ребра тяжело заныли. Рука соскочила с засова и потеряла его на доли секунды. Затем нащупала снова. Он поддался еще на пару миллиметров.

– Ну, пожалуйста, мой хороший, пожалуйста! Давай же, сука!

Вика понимала, что от того, сможет ли она справиться с этой железкой, зависит очень многое. Возможно, от этого зависит ее жизнь. И, не обращая внимания на боль в истерзанных пальцах, продолжала бороться с заржавевшим засовом, забыв обо всем на свете. Она слышала возню незнакомца внизу, глухое бурчание, но все это было где-то там, в другом мире. Здесь же остались лишь она сама и этот чертов засов.

Полоска металла продвинулась еще немного. Теперь ее край касался паза. Еще одно неимоверное усилие, и засов на волосок вошел в паз.

Пот заливал глаза, пальцы потеряли чувствительность. И все же засов продвинулся еще на микрон. Но победный вопль застрял в горле – Вика почувствовала, что незнакомец теперь не бьет по крышке, а, упершись плечами, толкает ее вверх. Крышка дрогнула и начала подниматься. Медленно, очень медленно. Но неуклонно.

«Нет, нет, нет! Только не сейчас, только не сейчас!»

Она сдвинулась немного вперед, всем весом навалилась на край крышки и резким движением тела, будто уминала чемодан, опустила ее обратно, выиграв таким образом еще две секунды. Понимая, что другого шанса уже не будет, она изо всех сил толкнула засов, вложив в это движение все свое отчаяние.