Правда или забвение - Мария Сурконт

– Я не понимаю… Это совсем на меня не похоже…

Губы Эрны задрожали, она не помнила ничего, что говорила сейчас мама. Она не верила этому. Такое чувство, что Юлия рассказывала о совершенно другом человеке. Пусть девушка была зла на мать, пусть считала ее виновной в том, что случилось два года назад. Но хоронить мать заживо, да еще выгонять с собственной свадьбы?! Насколько сильно нужно ненавидеть человека, чтобы так поступать?! Девушка проглотила нахлынувшие слезы и обратилась к маме:

– Мне все еще больно от того, что случилось в марте… Я никогда не смогу забыть этого… Я не обещаю, что быстро поменяю свое отношение к тебе, но мне правда ужасно стыдно. Не верится, что я могла так поступить с тобой. Пусть мы не ладим, пусть мы не близки настолько, насколько хотелось бы, но никто не заслуживает такого.

Проговорив это вслух, Эрна осознала, что как бы ей ни хотелось обвинять мать в том, что случилось с девушкой в марте, Юлия не виновата. Никто не виноват. Эрна сглотнула, набралась смелости и, удерживая слезы, продолжила:

– Прости меня, мам.

Дочь заметила, как глаза матери стали мокрыми. Эрна сама еле сдерживала эмоции.

– О, дорогая, – женщина подошла к дочери и обняла ее. – Если бы я была зла на тебя, то не прилетела бы сегодня. Да, мне было очень больно, но, возможно, я заслужила такое отношение… Мне так жаль, мне так жаль… Прости меня за прошлое, – Юлия отпустила девушку из объятий и вытерла слезы со своих щек.

– И ты прости меня, мама. Я не знаю, почему так поступила. Если бы вспомнить…

– Ничего, дочь. Я тоже хороша. Так что давай оставим это в прошлом. Завтра утром у меня самолет, не хочу снова расставаться на печальной ноте. – Юлия обхватила влажное лицо дочери руками. – Ты же не откажешься поужинать со мной?

– Конечно, не откажусь, – улыбнулась Эрна.

Юлия убрала руки и подошла к плите, чтобы разложить спагетти по тарелкам.

– О, совсем забыла, до девяти нужно успеть сходить в магазин. Завтра вам с Джакобом совершенно нечего будет есть. Ну и в круглосуточную аптеку забежать.

В комнате царил мрак. Эрна спала, но через сон ей показалось, что кто-то хлопнул входной дверью. Девушка проснулась, широко открывая голубые глаза, и, одетая в белую ночную сорочку в пол, медленно села на кровати. Ее сердце предательски колотилось, по телу разлился холод. Прислушиваясь к шороху, доносящемуся снизу, Эрна аккуратно встала и, ступая босыми ногами по паркету, стараясь не издавать лишних звуков, подошла к двери.

«Джакоб должен вернуться только к обеду. Может, это мама?».

Девушка приоткрыла дверь и через щель увидела, что на первом этаже горит свет, хотя она точно помнила, что не оставляла его включенным.

– Джакоб, это ты? – сказала Эрна неуверенным голосом. – Мама?

В ответ – лишь тишина, от которой ее дыхание потяжелело. Она несмело вышла из комнаты и на цыпочках сошла с лестницы, придерживаясь рукой за перила. Эрна смотрела по сторонам, но никого не видела.

– Мама, это ты? Джакоб?

Девушку потрясывало, воображение разыгрывало самые жуткие картины. Эрна прошлась вглубь коридора, пристально всматриваясь в каждую комнату, но кроме силуэтов мебели ничего не видела.

– Я вызову полицию! – голос дрожал.

Эрна сделала два шага назад и боковым зрением заметила, что чья-то тень промелькнула в зале. Девушка вскрикнула и побежала к входной двери.

– Кто здесь? Я звоню в полицию!

Эрна долетела до комода и потянулась к домашнему телефону. Тишина. Девушка посмотрела в сторону двери, ведущей в зал, затем перевела взгляд на круглое зеркало. В мгновение ее сердце, казалось, перестало биться, глаза вышли из орбит, а рот открылся в готовности издать крик, полный невыразимого ужаса. Из зеркала на нее злобным взглядом смотрела девушка. Она была в нижнем белье, на животе виднелась глубокая рана, из которой вытекала кровь. Девушка смотрела на Эрну исподлобья. В ее мрачном лице до смерти напуганная Эрна узнала Амалию Вейсе, блондинку из новостной ленты.

– Беги, Эрна! Он не тот, за кого себя выдает! Он тебя погубит! – шипела как змея девушка.

Эрна закричала и в холодном поту поднялась на локтях, продолжая тяжело дышать. Она обнаружила себя в постели, одетой в футболку и спортивные штаны. Облегченно выдохнув, она снова легла на подушку. Когда мама утром покинула ее дом, Эрна вернулась в кровать. Видимо, она была настолько уставшей, что заснула.

«Это всего лишь сон… Всего лишь сон», – тихо бормотала девушка.

Но перед глазами все еще стоял образ Амалии. Такой яркий и до жути реальный. И почему она приснилась Эрне именно в таком обличии? Что все это значит?

На первом этаже послышался звук открывающейся двери, и знакомый мужской голос громко произнес:

– Эрна, дорогая, я дома!

Девушка радостно вскочила с кровати. Хорошо, что Джакоб приехал. Так бы Эрна не знала, как выйти из комнаты. Она спустилась на первый этаж и задержалась на последней ступеньке, стараясь не смотреть в сторону круглого зеркала.

– Как ты себя чувствуешь? Юлия уже уехала? – парень расплылся в улыбке.

Он положил связку ключей на комод, а кожаный портфель поставил на пол, затем раскинул руки в стороны, тем самым показывая Эрне, что хочет обнять ее. Девушка сошла с лестницы, осматривая мужа с ног до головы. Она несмело подошла к Джакобу и обняла его, закрыв глаза.

– Ты выглядишь взволнованной, – выпуская Эрну из объятий, произнес парень.

– Все хорошо. Мне просто приснился кошмар.

– Ты только встала?

– Да… Мы вчера с мамой поздно легли спать, а с самого утра ей нужно было собираться на самолет. Я встала вместе с ней, чтобы проводить. А потом снова вернулась в постель.

– Ты ездила с ней в аэропорт? – продолжил расспрашивать Джакоб.

– Нет, – улыбнулась девушка. – Только до двери проводила.

– А как твоя память?

– Как и несколько дней назад…

Эрна прошлась по коридору, чтобы не задерживать Джакоба возле входных дверей. Парень снял обувь и направился в просторный зал. Девушка пошла за ним. Он уселся на диван, который стоял недалеко от фортепиано, а Эрна выбрала кресло напротив. Она смотрела на своего мужа и радовалась, что больше не останется в этом доме одна.

– Так ты смогла поговорить с мамой? – спросил Джакоб.

– Да. У нас состоялся довольно неплохой разговор. Мы даже попросили друг у друга прощения.

– Я рад, что ты смогла простить маму и вернуть ее в свою жизнь, – закинув ногу за ногу, сказал Джакоб. – До аварии ты была агрессивно к ней настроена.

– Да… Я… Я не знаю, почему так поступала. Если честно, когда она мне рассказывала, я даже не поверила. Да, я была, и в принципе все еще остаюсь, обиженной на нее, но никак не желаю ей смерти. Я не понимаю, почему могла так поступать, почему врала тебе, что родители погибли.