Сбежавший король - Дженнифер А. Нельсен

Когда я облачился в одежду Сейджа, то вдруг будто снова стал им. Его повадки вернулись ко мне: хитрить, когда можно, и врать, когда нужно. И еще вновь возникло то чувство, что, как бы ни старался, я все равно останусь жалкой амбарной крысой.

– Я не могу этого сделать, – сказал Тобиас, когда я закончил одеваться.

– Если ты провалишься, провалюсь и я. Тобиас, ты должен это сделать. Мотт захочет пойти за мной, но ты ему не позволишь. Если пойдет, он выдаст меня, тогда я буду в серьезной опасности.

Он робко кивнул.

– Когда ты уйдешь, если я не побегу к Мотту и не расскажу ему, что случилось, он меня убьет. По-настоящему.

– У меня есть решение, но тебе оно не понравится. – Я улыбнулся и потянул простыню с кровати Тобиаса. Я разорвал ткань в длину и велел ему убрать руки за спину. – Извини, мне придется завязать их очень крепко. Мотт не поверит, если будет слабо.

– Ничего, – сказал Тобиас, протягивая мне руки. – Странно, но я даже благодарен тебе за это.

Я привязал его к кровати, сунул в рот кляп, хотя и не слишком туго, чтобы ему не было трудно дышать.

– Не подведи меня, – сказал я Тобиасу, закончив с узлами. – До встречи.

Через несколько минут я спокойно вышел из Фартенвуда и выбрал себе в конюшне одну из самых быстрых лошадей – Тайну. Не считая белого пятна на лбу, Тайна была черна как сажа и так слушалась седока, как ни один из известных мне коней. Она была хорошо ухожена, так что любой, кто меня увидит, подумает, что я ее украл, что, собственно, я и сделал. Оседлав лошадь, я вскочил на нее, и вскоре Фартенвуд остался далеко позади.

По крайней мере до утра я был на свободе.

Мчаться одному по дорогам Картии было все равно, что подниматься со дна глубокого пруда. С каждым вздохом я чувствовал себя все более живым и наслаждался каждой минутой свободы. Свежий ветер гладил мне лицо, и всё новые и новые пейзажи приветствовали меня, сменяя друг друга. Картия прекрасна даже ночью. Наши деревья высоки и раскидисты, извилистые реки и ручьи питают зелень наших полей, урожай наших ферм. Не удивительно, что соседние страны смотрят на нас жадными глазами.

И все же, как мне ни было приятно, это была далеко не увеселительная прогулка. Хотя полная луна и освещала мой путь, надо было внимательно смотреть на дорогу, избегая неровностей. Я не мог позволить Тайне споткнуться. Кроме того, надо было опасаться разбойников в придорожных лесах. Впрочем, никто не ждал, что на дороге ночью появится всадник, так что у меня было преимущество. Но и я не знал, чего ждать. Я не боялся, но был осторожен. Я не хотел отвлекаться от цели.

Итак, я гнал Тайну во весь опор. До рассвета оставалось всего четыре часа. Мне нужно было под прикрытием ночи добраться до Авении. У меня были все шансы успеть. Тайна оказалась быстрой и крепкой, и мы мчались как ветер. При мне был лишь меч на ремне, нож за поясом и заплечный мешок с небольшим запасом еды и пригоршней гарлинов, которые я взял из сокровищницы замка.

Я удалялся от Фартенвуда, и созвездия на небе постепенно поворачивались. Я думал о том, как долго проспит Мотт. Может быть, до позднего утра. Он почувствует действие сонного порошка и поймет, что я провел его. С тех пор как я стал королем, никто не смел ругать меня в глаза, но он, несомненно, припомнит все ему известные ругательства завтра, когда увидит, что в моей комнате пусто. Потом он найдет Тобиаса. Я надеялся, что Тобиас убедит Мотта сделать то, что я просил. Нет, я не просто надеялся. Мне было необходимо, чтобы Мотт подчинился.

До границы оставалось меньше часа, когда до меня донеслись подозрительные звуки. Бешеные вопли мужчин и женский визг. Топот лошадей. Мерцание факелов. Я достал меч и повернул Тайну туда, откуда доносились крики.

Но те внезапно смолкли, и все голоса утихли на минуту, потом кто-то воскликнул:

– Еще один!

Я был уже достаточно близко, чтобы представить себе, что тут произошло. Там было несколько человек, судя по акценту – авенийцы, и они были вооружены. Один из них увидел меня и отделился от группы, чтобы со мной разобраться. Я легко отразил его удар мечом и ранил его в руку. С криком он отступил в тень.

Другой, казалось, не знал, что делать, может быть, от неожиданности, или оттого, что я так легко справился с первым. Как бы то ни было, но медлить я не собирался. Я бросился на него и ударил мечом в спину.

Это вызвало суматоху среди остальных всадников, хотя в одном они не колебались: нельзя дать мне уйти. Эти глупцы думали, что я собираюсь от них бежать. Они окружили меня, пытаясь загнать в кусты. Вместо этого я бросился вперед, нацелившись на того, что держал факел: только у него для сражения оставалась лишь одна рука. Лицо его пересекал извилистый шрам, и когда я приблизился к нему, то увидел, что он оказался еще уродливее, чем я думал. Он нанес мне неплохой удар, но я, не обращая внимания на укол в живот, снова развернул на него Тайну. Я ударил мечом по его мечу, и тогда его меч вместе с факелом упали на землю. Я снова сделал выпад, точно не зная, куда попаду, но рана, которую я нанес противнику, оказалась глубокой. И тут еще один из них внезапно появился сбоку от меня и направил своего коня на Тайну, но Тайна оказалась более крепким животным, и его конь споткнулся. Я развернулся и ударил его по ноге, он с криком бросился прочь от меня вслед за своими товарищами, и все они в одно мгновение исчезли во тьме.

Позади меня хрустнула ветка, и я развернулся с мечом наготове. Снова стало тихо, но я был не один. Я спешился и повел Тайну под уздцы к кустам. Потом резко бросился вперед, сквозь заросли, выставив вперед острие меча.

– Пожалуйста, не трогайте меня!

Я в изумлении отступил. Это был всего лишь ребенок, девочка лет шести или семи. Голова ее едва доставала до моей груди, светлые волосы закрывали лицо. Она была в простой ночной сорочке, босиком. Должно быть, ее вытащили из постели в попытке спастись бегством.

Я сразу опустил меч и наклонился к ней.

– Все хорошо, теперь ты в безопасности. Но как ты здесь оказалась? – было слишком темно, чтобы определить точно, но я решил, что она не ранена. – С тобой все в порядке?

Девочка взяла меня за руку и повела к высокому вязу. Под деревом на земле лежала женщина, должно быть, мать ребенка. Она едва дышала, похоже, ее серьезно ранили. Наверное, это именно ее крик я услышал.

Я опустился на колени рядом с ней и попытался ощупать ее живот в поисках раны. Она почувствовала мое присутствие, открыла глаза и коснулась моей руки.

– Не надо, – прошептала она. – Все кончено. – Произношение у нее было картийское. Она была из моего народа.

– Кто это сделал? – спросил я.

Женщина закрыла глаза, и я подумал, что она не ответит. Но она снова открыла их и пробормотала:

– Вы, неверное, нездешний, раз не знаете, что тут происходит.

– Да, это так.