Мент без ценника - Владимир Колычев

– Что, вдвоем решили?

Она явно не желала обслуживать двоих, поэтому и выполнила требование Гущина, стала закрывать дверь. Но Богдан не позволил ей этого сделать. Он решительно вошел в дом, оттеснив девушку в сторону.

– Что это мы вдвоем решили? – глядя на Гущина, сурово спросил он.

Его было видно из прихожей. В кресле сидит, журнальный столик перед ним, бутылка коньяка, закуска. Похоже, он основательно вошел в роль хозяина положения. И даже появление Богдана не привело его в чувство.

– А то и решили! Я же проститутка, да? И чтобы Егор этого не узнал, я и с тобой переспать должна, да?

От Лены пахло коньяком, но чересчур пьяной она не выглядела.

– А ты что, с ним должна?.. – Богдан смотрел на Гущина зло, чуть ли не с ненавистью.

Ладно, были основания привлечь за убийство Хромцова. Но кто позволил капитану шантажировать его жену? Кто давал ему право позорить милицию?..

– А разве нет?

– Лейтенант, что такое? – вальяжно поднимаясь со своего места, пренебрежительно усмехнулся Гущин. – Кто тебя сюда звал?

– Да вот, алиби у Хромцова. В ночь, когда убили Сысоева, он был с женой…

– Да? А жена у Хромцова проститутка. Да, Ленчик?.. Она в эту ночь деньги зарабатывала.

С паскудной улыбкой Гущин подошел к девушке и небрежным движением руки обнял ее за талию.

– Нет!

Но ее протест не нашел выражения в действии. Она даже не попыталась вырваться из объятий хама. Похоже, Лена думала, что у нее нет выхода. То с одним приходилось иметь дело, а тут и второй подключился… Как ей одной с двумя сладить?

– Ну как же нет, если да? Есть свидетели, которые могут дать показания на суде. Ты скажешь, что в ночь убийства муж находился с тобой, а судье скажут, что ты проститутка. Скажи, кто поверит проститутке? А что скажет твой муж, когда узнает?

Лена всхлипнула и закрыла лицо руками.

– Ну и сволочь ты, Гущин! – свирепо, сквозь зубы процедил Богдан.

– Что?! – взвился тот. – Вы что себе позволяете?..

Он не договорил. Богдан ударил его в солнечное сплетение основанием ладони. Удар мощный, но после него не остается синяков. Гущина скрючило от боли. Дико глядя на Богдана, он опустился на корточки.

– Ты что позволяешь себе, мразь? Я же тебя убью, если ты хоть слово про Лену скажешь! Тебе не жить, если Хромцов узнает! Ты меня понял, гнида?

Потрясенный Гущин кивнул.

– Пошел вон отсюда!

Капитан снова кивнул в знак согласия и стал подниматься. Он повернулся в сторону комнаты, но вместо того чтобы сделать шаг, бросился вдруг на Богдана. Похоже, еще не понял, с кем имеет дело.

Прием из арсенала боевого самбо швырнул Гущина на пол. Городовой открыл дверь и спустил подлеца с лестницы. Вслед полетели его вещи. Но говорить Богдан ему ничего не стал. Не хотел, чтобы соседи стали свидетелями столь грубой и, в общем-то, недостойной сцены. Пожалуй, нет для обывателя больше радости, чем видеть, как дерутся два мента.

Богдан закрыл за Гущиным дверь и, не глядя на Лену, занял его место за столом. Наполнил рюмку коньяком, одним глотком выпил, громко выдохнул.

В комнату тихонько вошла Лена.

– Я правильно все поняла? – с восхищением глядя на него, робко спросила она.

– Что поняла?

– Ты… Вы заступились за меня?

– Лучше «ты»… Да, ты поняла все правильно.

– Зачем вы… Зачем ты за меня заступился?

– Затем, что Гущин – мразь… Узнал, что ты занималась проституцией, и стал тебя шантажировать. Или нет?

– Да. Он пришел ко мне и стал шантажировать. Сказал, что Егору все расскажет, если я под него не лягу.

– И ты согласилась? – пренебрежительно спросил Богдан.

– Нет. Но все к этому шло… Я не хочу, чтобы Егор узнал. И еще он сказал, что может упечь Егора на пятнадцать лет. А можно, сказал, сбавить срок до двух лет.

– Хвосты он заплетать умеет… И Егора твоего заплел. Сначала Костылина на него повесил. Теперь вот Сысоева…

– Кто такой Сысоев?

– А Гущин тебе не говорил?

– Нет… Ты говорил. Только я что-то не очень поняла. Сысоева убили, а Егору нужно алиби…

– Ты правильно все поняла.

– И Егора обвиняют в его убийстве?

– И это так. Только у Егора алиби может быть. Хорошо, если есть. Где он находился в ночь с двадцатого на двадцать первое февраля?

– Дома он был, – не задумываясь, ответила Лена. – Со мной. Мы все ночи вместе в феврале проводили. И с двадцатого на двадцать первое – тоже…

– Точно?

– Ну да.

– Может, ты крепко спала, поэтому не заметила, как он ушел?

– Да нет, я сплю чутко, я бы заметила. Я правда очень чутко сплю…

– Так следователю и говори. И когда под протокол скажешь, проследи, чтобы он это записал.

– Да, я поняла… А кто такой этот Сысоев?

– Предположительно, твой клиент. Которого твой муж мог зарезать из ревности.

– Кто такое сказал? – возмутилась девушка.

– Гущин.

– Ваш Гущин – еще та сволочь!

– Понимаешь, в чем дело, Лена, Сысоева и Костылина убили одним ножом. Официального заключения экспертизы еще нет, но, возможно, оно будет в пользу этой версии. И если Егор убил Костылина, то и Сысоева – тоже он.

– Но Егор не знает никакого Сысоева! И я его тоже не знаю… Какой ужас!

Лена достала со шкафа пачку сигарет, зажигалку.

– Как замуж за Егора вышла, так больше не курила, – выпустив из легких струю дыма, сказала она. – А как его забрали, так остановиться не могу…

– Я тебя понимаю.

– Курила я до Егора. Но проституцией не занималась. Просто мужчина один был… Потом как-то вышло, что я с его товарищем сошлась. Потом с другим… А этот другой с проституткой до меня жил. Та в милицию стукнула… Ну, в смысле, сообщила… – Лена развязно усмехнулась, глянув на Богдана. – Чего так смотришь? Ну, не была я примерной девочкой. С мужиками за милую душу спала. Без отца росла, мать еле концы с концами сводила, за мной не особо следила. А потом сюда приехала, в институт поступила, никого не знаю. Семнадцать лет, дура полная, а тут Людка, вся из себя. Я тебя, говорит, жизни научу. Как будто я ничего не знаю… В общем, я два года куролесила. Потом за ум взялась, Егора встретила… Он, конечно, не красавец, но я красавца и не искала. Мне просто надежный мужик нужен был. Чтоб не пил, не курил… Как там в песне?.. Ну да, чтоб цветы всегда дарил. В дом зарплату приносил, так, кажется… Мне с ним нравилось. И нравится. Я в институте учусь, на последнем курсе, его зарплаты не хватает, но ничего, не жалуюсь… Не жалуюсь, а в этот «Петроль» поперлась… Знаешь, я ведь на самом деле возмутилась, когда Костылин на меня полез… Хотя, казалось бы, что здесь такого? Ну, отдалась бы раз, потом другой, зато двести долларов каждый месяц… Только не хочу никому отдаваться… А с Гущиным… Эта сволочь меня шантажировала. От меня бы не убыло, но все равно противно… А ты можешь Егору помочь?