Капитан Френч, или Поиски рая - Михаил Ахманов

И она снова улыбнулась.

* * *

Шандру привезли на следующий день в Скельд Ярвик, единственный космодром в окрестностях столицы. Орбитальных транспортных средств на Мерфи почти не сохранилось, и взлетно-посадочное поле было заброшено — кое-где заросло травой, а трещины в бетонных плитах наскоро засыпали утрамбованной щебенкой. На самом краю космодрома торчало уродливое здание с открытой галереей, где толпились немногочисленные провожающие: почтенный аркон Жоффрей, его помощники с оловянными глазами и десяток репортеров местной хроники. Как-никак отлет Торговца со Звезд, Друга Границы, Старого Кэпа Френчи являлся событием планетарного масштаба!

Катер, доставивший мою невесту, оказался под стать космодрому — такой же древний, уродливый и запущенный, с исцарапанной обшивкой и черными от нагара дюзами; вряд ли их чистили с тех пор, как на Мерфи обрушилась комета. Я стоял у своего челнока, с ужасом наблюдая за посадкой: эта рухлядь чудом держалась в воздухе, и в какой-то момент я испугался, что аркон Жоффрей решил отомстить мне, угробив Шандру вместе с катером.

Однако эта груда хлама благополучно приземлилась, затем со скрипом сдвинулся люк, и Шандра, живая и невредимая, спрыгнула на обгорелую бетонную плиту. Ее сопровождала женщина-пилот — с таким суровым видом, что сам Люцифер не рискнул бы осчастливить ее парочкой гнусных предложений. На пилоте была черная монашеская ряса и башмаки до колен, а моя невеста щеголяла в своем буром бурнусе и в сандалиях на босу ногу.

— Киллашандра! — вскричал я, делая шаг вперед. — Счастлив встретиться с тобой, моя прекрасная леди. Позволь приветствовать тебя по старому земному обычаю.

С этими словами я склонился к ее руке и поцеловал ее бедные пальцы, распухшие от чистки котлов. Кажется, Шандре это было приятно; мельком коснувшись моих волос, она убедилась, что их сотворили не из стальной проволоки, а значит, я не был киборгом. Дождавшись, пока она улыбнется, я снова с нежностью поцеловал ее пальцы. Женщина-пилот возмущенно фыркнула — то ли на Мерфи такие жесты не были приняты, то ли она решила, что я собираюсь откусить своей нареченной руку. Я выпрямился и бросил на пилота суровый взгляд.

— Багаж леди Киллашандры, будьте добры. И поскорее! Я не хотел бы затягивать свой визит на Мерфи. Рот женщины скривился.

— Багаж? Какой багаж? Члены нашей общины приносят обет нестяжательства, и у нас нет личных вещей. Даже платье и обувь вашей будущей супруги принадлежат аббатству! — Она дернула Шандру за рукав балахона и добавила:

— Платье полагалось бы снять и оставить здесь, но нравственность превыше всего! Считайте, что наша община делает вам подарок.

— Мы его вернем. Не могу допустить, чтоб бедные сестры стали еще беднее, — сказал я, поворачиваясь к Шандре и осторожно взяв ее под локоток. — Идем, любовь моя! Ты можешь опираться на мою руку — это еще один обычай Старой Земли, знак доверия и защиты. Идем!

Я повел ее к катеру, обнаружив, что с трудом поспеваю за ней. Леди Киллашандра торопилась покинуть Мерфи, а ноги у нее были длинные — во всяком случае, длиннее моих. Я уже говорил, что мерфийцы в большинстве рослый народ, и Шандра не являлась исключением: сто восемьдесят пять сантиметров против моих ста семидесяти шести. Так что мы, наверное, были забавной парой; юная рыжекудрая валькирия в балахоне до самых пят и седой, побитый жизнью бобер из бездонных космических омутов…

Люк моего челнока бесшумно сдвинулся за нами, мы миновали шлюзовой отсек и очутились в коридоре. Налево была кабина пилота, направо — салон для пассажиров и ценных грузов, а прямо перед нами располагался запасник, где хранились скафандр, аптечка, инструменты и всякие мелочи. Я откатил дверь кладовой.

— Переоденься, милая. Здесь есть комбинезоны — не слишком хорошая одежда, но все-таки лучше подарков от непорочных сестриц.

Шагнув внутрь, она оглядела тесную каморку и обратила ко мне вопрошающий взгляд. Казалось, она чего-то ожидает.

— Ты… ты разве не пойдешь со мной?

Это были первые слова, которые я от нее услышал. с момента посадки. Она произнесла их так, с такой робостью и надеждой, что мне захотелось пойти за ней хоть в преисподнюю — и еще дальше.

— Отчего бы и нет? — пробормотал я. — Если это не оскорбит твоей девичьей скромности…

— Не оскорбит. Разве ты не хочешь поглядеть на меня?.. На мое тело?..

Она с кокетством склонила рыжекудрую головку, но в тоне я различил отзвук паники. Подозрение в том, что я киборг, уже отпало, но я еще мог оказаться дьяволом — тем самым, что изнасилует ее, а затем сожрет и выбросит кости в открытый космос.

Бедная моя девочка! Бедная моя, прекрасная моя Киллашандра! Когда я вспоминаю тот миг, у меня сжимается сердце…

Я сказал ей, что очень интересуюсь ее телом, но сейчас не место и не время любоваться им.

Шандра, однако, настаивала:

— Но я хочу, чтобы ты взглянул на меня! Я хочу знать, буду ли я желанной!

Она втащила меня в запасник и скинула свою бесформенную робу. Под этим одеянием, как я и думал, на ней не было ничего. Ничего, кроме чарующей, ослепительной, юной женственности!

Я безмолвствовал, и уголки ее рта горестно поползли вниз.

— Ну, — спросила она дрогнувшим голосом, — это не то, на что ты надеялся?

— То, и даже больше, — ответил я с полной искренностью. — А теперь одевайся, моя прекрасная леди.

Через несколько дней, когда я лечил ее руки и занимался необходимым медицинским тестированием, я смог описать ее во всех подробностях, хотя сантиметры и килограммы, очертания черепа, объем легких и оттенок кожи немногое скажут о ее красоте. Ее надо видеть!

Тело у Шандры было восхитительным: упругая грудь с крупными алыми сосками, чуть покатые плечи, тонкий стан, широкие округлые бедра и стройные ноги изящной формы. Кисти рук и ступни оказались на удивление маленькими для ее роста; пальцы были длинными, и когда их припухлость исчезла, я любовался на них часами: они походили на чашечку распустившейся золотистой лилии с розовыми кончиками ногтей. Этот оттенок — золото осенних листьев, растворенное в розовом сиянии зари, — теперь всегда напоминает мне о Шандре, о ее коже, нежной и мягкой как бархат, о ее губах, о водопаде шелковистых волос… И все эти сокровища, все эти богатства были не творением биоскульптора, но одной лишь природы; она отпустила Шандре все, о чем мечтают женщины, о чем они грезят, с тревогой взирая на морщинки у глаз и блекнущие губы. Правда, теперь к их услугам КР и биоскульптурная трансформация, так что все они, все женщины и все мужчины, могут купить красоту и молодость и сохранить их навечно. Все, исключая преступников, приговоренных к старению, и вашего покорного слуги. Эти мысли настроили меня на минорную ноту, но я сказал себе, что вечная жизнь прекрасна и в пятьдесят лет и что мои современники, давно обратившиеся прахом, не могли и мечтать о таких чудесах. К тому же теперь у меня была Шандра!