Плач соловья - Саймон Грин

— Но что в ней такого, чтобы за нее стоило умереть? — спросил я.

На меня посмотрели как на сумасшедшего.

— Да где ж ты видел лучше ее? — спросила совсем молоденькая девушка, сердито тряхнув черной гривой.

Я понял, что другого ответа мне здесь не дождаться.

— А ты-то сам кто такой? — спросил кто-то еще.

— Я Джон Тейлор.

Они секунду посмотрели на меня и вернулись к своим журналам и разговорам. Если ты не в шоу-бизнесе, ты никто. Они даже не подумали поинтересоваться моим явно скверным положением. Навлечь на себя гнев хозяев — непозволительная роскошь. В следующий раз могут не подпустить к звездам. Фанаты. И вы должны любить их такими, какие они есть.

Дверь в кабинет распахнулась, пропуская сомнамбул, которые тут же направились в мою сторону. Мне стоило труда не вздрогнуть. Они ловко подхватили меня, грубо втащили в кабинет и еще раз уронили на пол. Опять было очень больно. Пока я переводил дыхание, дверь за спиной со стуком захлопнулась. Кряхтя, я встал на колени, и на плечи мне немедленно опустились две тяжелые руки, не давая подняться на ноги. Прямо передо мной стояли два сухопарых человека, презрительно глядя на меня. Я, однако, сам предпочел осмотреться. Кабинет был обставлен неожиданно старомодно, в почти викторианском стиле: тяжелая мебель и внушительный комфорт. Стены скрывались за сотнями томов в одинаковых переплетах, и никаких ваз с цветами. Тяжелый воздух и запах будто от старого платья.

Наконец я посмотрел на хозяев. Кавендиши были похожи на тощие пугала в одеждах гробовщиков. Парочка выглядела неуклюже; казалось, они упадут, как только потеряют концентрацию. Костюмы одинаковые и на мужчине, и на женщине — бесцветные, безликие, не старинные и не современные. Лица бледные, землистые, кожа неестественно чистая, без дефектов и слишком гладкая, как бывает после множества подтяжек. Подозреваю, впрочем, что в данном случае дело не в подтяжках: скорей всего, Кавендиши никогда в жизни не испытывали никаких чувств.

Они приблизились вплотную, сделав шаг вперед одновременно и до странности одинаково, словно по команде. Между поджатыми бескровными губами и короткой темной стрижкой мистера Кавендиша сверкал взгляд пристальный, но едва ли не бесчувственный, как если бы он смотрел не на живого своего противника, а на абстрактную проблему. У миссис Кавендиш были длинные волосы, более правильные черты лица и совсем безгубый рот; взгляд был как у мистера Кавендиша, точно такой же.

Больше всего они походили на пауков, прикидывающих, что же попало в их паутину.

— Вам здесь нечего делать, — сказал мистер Кавендиш сухо и отрывисто. — Нечего делать, не правда ли, миссис Кавендиш?

— Именно так, мистер Кавендиш! — отозвалась миссис Кавендиш таким же голосом. — Убеждена, что у него недостойные намерения.

— Почему вы вмешиваетесь не в свое дело, мистер Тейлор? — спросил мистер Кавендиш.

— Объяснитесь, пожалуйста, — сказала миссис Кавендиш.

Говорили они абсолютно одинаково, безжизненно ровно, сверля меня суровыми взглядами. Я дружелюбно улыбнулся, и из разбитой губы потекла кровь.

— Скажите, правда ли, что вы брат и сестра, а не только муж и жена?

Я предполагал, что меня снова будут бить, но все равно было очень больно. Когда сомнамбулы наконец остановились, стоять я уже не мог. Моим мучителям пришлось держать меня за плечи.

— Использовать сомнамбул очень удобно, мы всегда так делаем. Самые лучшие слуги, не правда ли, миссис Кавендиш?

— Именно так, мистер Кавендиш! Не дерзят и не предают своих хозяев.

— Нынче нелегко найти хороших слуг, миссис Кавендиш. Боюсь, это знамение времени.

— Вы правы, мистер Кавендиш!

Во время этого диалога мистер и миссис Кавендиш не сводили с меня взгляда, ни разу не посмотрев друг на друга.

— Нам о вас все известно, мистер Тейлор, — сказал мистер Кавендиш, — и мы не видим причин с вами считаться. Мы также не расположены терпеть вашу легендарную дерзость. Мы Кавендиши, у нас есть собственный фонд. Мы люди состоятельные и с положением в обществе, и мы не потерпим вмешательства в наши дела.

— Совершенно верно, мистер Кавендиш! Вы для нас пустое место, мистер Тейлор. В обычных обстоятельствах мы на таких, как вы, не обращаем внимания. Вы всего лишь хам сомнительного происхождения. Мы — корпорация!

— Певица Россиньоль является частью нашего фонда. У нас с миссис Кавендиш есть ее контракт. Мы владеем ее карьерой и ее жизнью, и мы всегда защищаем наше владение.

— Россиньоль принадлежит нам. Нам принадлежит каждая вещь и каждый человек, проходящие по нашим бухгалтерским книгам, и мы никогда не выпускаем своего из рук.

— Кроме тех случаев, когда это приносит солидную прибыль, миссис Кавендиш.

— Именно, мистер Кавендиш, и спасибо, что напомнили. Мы очень не любим, когда кто-то проявляет нездоровый интерес к нашим делам, мистер Тейлор. Нашими делами занимаемся только мы. В течение многих лет разные горе-герои пытались помешать нам. Сегодня мы по-прежнему здесь, но где те герои? Здравомыслящий человек мог бы извлечь из этих фактов полезный урок.

— И как же вы собираетесь меня остановить? — спросил я. Получилось не так разборчиво, как мне бы хотелось. Нижнюю губу здорово раздуло. — Эти спящие красавицы не могут следовать за мной повсюду.

— Мы, как правило, всячески избегаем насилия, — сказал мистер Кавендиш. — Это так… банально. В случае необходимости для нас это делают другие. Если вы по-прежнему будете нам докучать, если вы попробуете еще раз приблизиться к Россиньоль, мы вас покалечим. Если этого окажется недостаточно, мы вас убьем. Причем сделаем это так, чтобы и другим неповадно было.

— И все же мы люди рассудительные и умеренные, не правда ли, мистер Кавендиш?

— Деловые люди, миссис Кавендиш, прежде всего.

— Почему бы нашему разговору не принять деловой оборот, мистер Тейлор? На каких условиях вы могли бы согласиться работать на нас, и только на нас?

— Стать нашим человеком, мистер Тейлор?

— Влиться в фонд Кавендишей, получить высокую оценку и удостоиться нашей доброй воли, вознаграждения и защиты?

— Никак не получится, — ответил я. — Меня не покупают, меня берут напрокат. И клиент у меня уже есть.

Сомнамбулы пошевелились, и я дернулся, хотя и пытался сдержаться. Благоразумный человек на все бы согласился, но они меня разозлили. Они отбросили мою гордость, но у меня осталась наглость.

Кавендиши вздохнули в унисон.

— Вы нас разочаровали, мистер Тейлор, — сказала миссис Кавендиш. — Думаю, на этот раз вами вполне могут заняться власти. Мы уже успели пожаловаться мистеру Уокеру на ваше нежелательное присутствие. Он, в свою очередь, в высшей степени заинтересован узнать, где вы сейчас находитесь. Такое впечатление, что он очень хочет с вами встретиться. В данный момент он направляется сюда, чтобы лично выразить вам свое неудовольствие и избавить нас от вашего присутствия. Как вам удалось так его расстроить, мистер Тейлор?