Гормон счастья - Марина Серова

— Да, мне очень понравилось.

— Тогда лично для вас — мой собственный коктейль, — сказал телохранитель Лозовского. — Подождите пару минут. У него сложный состав.

Губернатор и олигарх, получив от мастера коктейлей по бокалу с чудодейственной смесью, отошли и опустились в глубокие кожаные кресла, стоящие возле низкого столика. Разговор у них, кажется, зашел о комбинате «Диамант» и господине Фиревиче, за которого Лозовский предлагал Дмитрию Филипповичу внести залог в сто тысяч долларов.

Телохранители и юрисконсульты им, судя по всему, в данный момент были не нужны. Время, когда тарасовский губернатор нуждался в том, чтобы я составила ему компанию в беседе с Лозовским, кажется, уже прошло. Или он сознательно оставил меня наедине с Корсаковым.

Тем временем последний приготовил обещанный коктейль. Протянул бокал мне и сказал:

— Он называется «Роман и Джульетта».

— Роман? — переспросила я. — Это в честь вашего босса, да?

— Почти, — ответил было Корсаков, но тут же исправился: — Или не так — совсем нет. Ведь если первая часть названия — в честь моего босса, господина Лозовского, тогда вторая, получается, — в вашу честь. Ведь вас зовут Юлия, не так ли?

— Да.

— А Юлия и Джульетта — одно и то же имя. Если калькировать имя Джульетта с итальянского, то получится «Юлечка», примерно так.

— Вы какой-то необычный телохранитель, — сменила я тему.

— Почему?

— Не знаю. Мне так кажется.

— Равно как и вы, Юлия, — необычный юрисконсульт, — отозвался он. — Вы ведь состоите при господине губернаторе именно в этой должности, не так ли?

Информированные они ребята, подумала я о паре Лозовский—Корсаков. Не успели приехать, как уже все прознали. «Необычный юрисконсульт»… Интересно, какой смысл Корсаков вложил в это словосочетание?

Я повернула голову и посмотрела на сиятельных собеседников — тарасовского губернатора и Лозовского. Они оживленно беседовали, Дмитрий Филиппович даже жестикулировал, бокал с фирменным корсаковским коктейлем был уже пуст.

Речь у них, кажется, шла о Войнаровском. Так… разговор закрутился возле самых насущных тем. Кто знает, быть может, сейчас, здесь, в этом элитном клубе, решается судьба российской алмазной промышленности. Ведь тарасовский «Диамант», осиротевший со смертью гендиректора, является единственным конкурентом «РосАлмаза», почти полностью контролируемого Лозовским. И если хитрый олигарх договорится о чем-то с губернатором, то, быть может, станет контролировать все производство бриллиантов на одной седьмой части суши.

Ладно, ну их… Пусть говорят. Все равно содержание разговора будет известно мне «от и до»: я незаметно для Дмитрия Филипповича прицепила «жучок» к его пиджаку. Для порядка. Мне же нужно давать отчет Грому о проделанной работе. А документальная запись — наилучший вид отчетности.

Я повернулась к Корсакову, который смотрел на меня без улыбки, но с прорезавшимся в до того невыразительных глазах интересом. Алкоголь немножко разбудил его. Первоначально Владимир показался мне человеком средних лет, но теперь я видела, что он едва ли старше тридцати пяти. То есть старше меня не больше чем лет на пять.

— А свой коктейль «Роман и Джульетта» вы тоже своровали где-нибудь? В Монако, например? — спросила я. — Или… или, может, прямо в Вероне?

— Нет, это местный коктейль, — спокойно ответил он. — Видите, какого он кроваво-красного цвета? Видно коммунистическое прошлое.

— Не знаю, как насчет прошлого, да еще и коммунистического, но очень вкусно, — констатировала я.

В самом деле, вкус напитка, чуть горьковатый, тянущий, но какой-то необычайно свежий и совершенно без ощущения алкоголя, впечатлял не меньше, чем романтическое название.

— Вкусно? — опять без улыбки (да и улыбается ли он когда-нибудь вообще?) спросил Корсаков. — Просто — вкусно? А вы еще попробуйте, Юля. Побольше.

Я выпила, как сказал мне телохранитель Лозовского, побольше. Ничего.

А потом я подняла глаза к лепному потолку, затянутому светящимся полумраком, и вот тут все как-то неуловимо изменилось вокруг меня. Словно повеяло свежим ветром, хотя никакой, даже самый коварный, ветер не мог проникнуть внутрь тщательно охраняемого клуба, а в жилах до того тягучая и вязкая, ленивая моя кровь, захоложенная сегодняшними жутковатыми впечатлениями, заискрилась и заиграла, как новогоднее шампанское.

Я посмотрела на Лозовского и Дмитрия Филипповича и немедленно осознала, что мне бесконечно дороги интересы алмазной промышленности. И что люди, пекущиеся о ее будущем, необычайно мне симпатичны. До чего же идет Дмитрию Филипповичу его тройной подбородок!.. А острый характерный профиль Романа Альбертовича, несомненно, схож с профилями цезарей на аверсах древнеримских монет!..

Ну и ну, вот это коктейльчик! Ай да «Роман и Джульетта»! Впечатляющий напиток, ничего не скажешь! Впечатление было такое, что в состав «Р & Дж» входят не только алкогольные составляющие и соки. Появилось ощущение, будто эндорфины — так называемые «гормоны счастья» — взорвались и заполонили весь мой организм.

— Вот это да! — невольно воскликнула я, пораженная эффектом коктейля.

По лицу Корсакова скользнула улыбка, и, неожиданно для меня самой, оно, это лицо, переменилось. Невыразительные серые глаза Владимира стали живыми и немного ироничными, на щеках вырисовались ямочки, а рот утратил строгое аскетичное выражение.

— Вот теперь вам по-настоящему понравилось, Юля, — сказал телохранитель.

— Что такое вы туда намешали?

— Секрет фирмы, — отозвался он. — Но секрет довольно мрачный, надо сказать.

Я сделала еще один глоток чудесного напитка и поняла, что мне до смерти хочется услышать историю создания этой амброзии.

Спокойно, Багира. И осторожно. Не переусердствуй в потреблении замечательного напитка, обладающего столь необычными свойствами, сказала я самой себе. По всей видимости, в его состав входят компоненты психостимулирующего характера, и еще неизвестно, какую цель преследует этот Корсаков, потчуя меня своим загадочным коктейлем под романтическим и странноватым названием «Роман и Джульетта».

— Расскажите, Володя, — спокойно, даже без просительной интонации, произнесла я.

Корсаков перевел взгляд с меня на продолжающих что-то горячо обсуждать Лозовского и Дмитрия Филипповича. Олигарх говорил спокойно, а вот тарасовский губернатор то и дело выходил из себя, и его лицо искажали не очень любезные гримасы. А так как он чисто машинально старался говорить не очень громко, но одновременно вкладывал в свои слова всю снедающую его нервную энергию, то слова выскакивали из его рта крикливо, сдавленно, порой с каким-то полупридушенным свистящим шепотом.

Они явно обсуждали судьбу комбината «Диамант». Делили, так сказать, наследство Войнаровского.