Сердце волка - Диана Хант

— Отчего она умерла? — спросила я.

— От болезни, — сухо ответил Андре. — Все, Эя, крошка, некогда предаваться воспоминаниям.

Он притянул меня к себе и нежно поцеловал в лоб. Вздрогнул, зарылся носом мне в волосы, с сожалением отстранил от себя, пробормотал что-то нежное.

— Иди. Как только замок уснет, выезжаем. Слушай внимательно, что тебе нужно сделать. Не доверяй никому. Никому, слышишь? Даже своей служанке.

— И Миле?!

— Эя. На кону твоя свобода и безопасность.

— Я поняла.

— Я единственный, кому ты можешь верить. Больше друзей у тебя нет. Ты поняла?

Я кивнула.

— Ну, вот и умница. Слушай внимательно, Эя…

Виталина замерла посреди опустевшего зала, комкает кружевную салфетку в руках. Мимо скользят дворецкие в расшитых золотом ливреях, горничные в синих платьях, накрахмаленных передниках и чепцах, сестра выделяется на общем фоне, как лебедь в стае канареек. Спина прямая, как жердь, лицо растерянное, взгляд уставшей. Еще бы! Вторые сутки на ногах. Эберлей вышел, провожая последних гостей

Внезапно я поняла, что могу никогда больше не увидеть ее. Ни ее, ни Микаэлу. А может, не увижу их очень-очень долго. Конечно, она будет злиться, когда узнает о моем побеге, о замужестве, которое между прочим, как и у нее, будет тайным.

Наверно, мы все же больше сестры, чем кажемся!

Я подошла к Виталине и взяла ее за руку, чуть сжав прохладные пальцы.

Сестра вздрогнула, словно приходя в себя, и посмотрела на меня удивленно:

— Эя? Я думала ты у себя.

— Шла к себе, — ответила я. — И вот, увидела тебя и вспомнила о своих обязанностях фрейлины.

Мы обе прыснули.

— Не злись, — попросила она. — Ты же понимаешь, это был просто урок.

Я кивнула.

— Эя?

— Да я понимаю, — сказала я и махнула рукой. — И кстати, неизвестно, как бы я повела себя на твоем месте.

— Ты искренна сейчас, Эя?

Я обняла Виталину за талию, и она положила руку мне на плечо.

— Будешь ждать мужа? Или проводить тебя в покои?

— Знаешь, проводи, — сказала Виталина и зевнула ладонью. — А то засну прямо здесь.

Мы поднялись по лестнице, и когда зашли в покои Виталины, она скомандовала всем служанкам выйти.

Я помогла ей расшнуровать платье.

— О чем ты задумалась, Эя?

— Я думала, что будет со мной… Завтра Андре уезжает. По приказу Эберлея. Я хотела сказать, герцога Милфорда Эберлея. И теперь, когда в нашем замке хозяйничает твой муж… Я никогда не покину башню, да?

Виталина нахмурилась.

— Глупости, Эя. Милфорд любит тебя, как сестру, и заботится о тебе. Все будет хорошо, даже не сомневайся.

Она запнулась, и заговорила медленнее, чуть растягивая гласные.

— Стой. А откуда ты знаешь, что Андре уезжает? И откуда мысли о башне? Мы ведь, кажется, обо всем договорились.

— Я сама слышала их разговор, Виталина.

— Ты слышала? Хочешь сказать, подслушивала?

— Какая теперь разница? Герцог Эберлей сказал, что я никогда не покину замок. Наверно, он имел ввиду башню. Ты думаешь, я не понимаю? Как только Андре уедет, меня отправят в монастырь, откуда мне никогда не выйти.

— Лирей… ты слишком строга к Милфорду. И потом, у тебя есть мы с Микаэлой. Мы никогда не дадим тебя в обиду.

— Виталина, ты сама веришь, в то, что говоришь? Или память у тебя коротка, как у канарейки? Забыла уже, что только вчера выпустила меня из башни? И то, только потому, что Андре приехал. Иначе сидеть бы мне там и сейчас.

— Мила…

— Причем здесь Мила! Любая служанка могла рассказать мне!

— Но рассказала-то Мила!

— Не переводи тему, Виталина!

— Это тебе не удастся сбить меня с толку, Эя! Ты сидела в башне заслужено, и сама это знаешь!

— Заслужено? Значит из-за одной ссоры можно запереть сестру в башне на целую зиму?

— Ссоры, Эя? Я считаю иначе.

— Виталина, — сказала я тихо, и вовсе замолчала, закрыла лицо руками. — Я извинилась. Искренне. Ну почему мы не можем общаться, как нормальные сестры…

Раздался тяжелый вздох. Когда Виталина заговорила, видно было, что держать гнев при себе дается ей не легко, но она старается, очень старается…

— Эя, ты права. Я действительно хотела о другом поговорить с тобой.

— О чем?

— Об Андре. О герцоге де Шеврез.

Я удивленно заморгала.

— И что же ты хочешь мне сказать о герцоге?

— Не верь ему.

Виталина запнулась, сглотнула, и мне показалось, что она хочет еще что-то сказать, но раздумывает, говорить, или нет. Наконец, ее веки сузились, а губы упрямо сжались. В глазах сверкнула решительность.

Виталина вздохнула и произнесла:

— На твоем месте я бы не доверяла ему, Эя.

— А кому мне верить, Виталина?

— Мне, твоей сестре. Микаэле. Тете Сецилии, наконец.

— Погоди, погоди. Остановимся на тебе. Если это правда, и я могу тебе верить, расскажи мне кое-что.

— Конечно. Разве могут быть секреты между сестрами?

Я собралась с духом и выпалила:

— Расскажи мне о последней воле отца. Я знаю, было завещание. Где оно? Там был мой брачный контракт.

— Откуда ты знаешь о контракте?

— Значит, завещание было?

— Было, — согласилась Виталина. — Что ты знаешь? В завещании отец сказал, что титул и замок переходят к тебе по достижении совершеннолетия и по заключению брачного договора.

— С кем?

— Это отец оставил на усмотрение твоего опекуна.

— Отец не мог так поступить.

Виталина нервно засмеялась, глаза ее забегали.

— Еще и не так мог, Эя, — сказала она.

— Скажи мне правду, Виталина, — с нажимом сказала я.

Виталина сглотнула.

— Ты можешь верить мне, Эя. А теперь оставь меня, пожалуйста. Я еле сижу. И позови Нэн, мне надо подготовиться ко сну. Давай завтра поговорим обо всем… Хорошо?

Какое-то время я смотрела на сестру, словно хотела запомнить — такую красивую и честную, что не портят ни тени под глазами, ни нахмуренный лоб.

— Хорошо, Виталина.

Я нагнулась и поцеловала сестру в щеку.

Виталина удивленно, и немного, как мне показалось, испуганно, посмотрела на меня, робко улыбнулась.