Волшебное наследство. Миры Крестоманси. Книга седьмая - Диана Уинн Джонс

– Ну, Джулия, может, хватит на сегодня? – спросил Крестоманси.

Джулия стиснула зубы и процедила:

– Нет.

Она стойко выдержала еще двадцать минут езды вокруг двора, хотя Саламин то и дело сбивался с ровного шага и топал как попало, так что Джулия сползала с седла то туда, то сюда.

– Признаться, очень похоже, что животное просто не желает, чтобы на нем ездили, – сказал Крестоманси. И удалился в замок, где без лишних разговоров заказал два дамских велосипеда.

Джулия не сдавалась. Отчасти дело было в гордости и упрямстве. Отчасти – в восхитительном чувстве, что теперь Саламин принадлежит ей одной. Однако это ничуть не мешало Саламину вести себя так, что ездить на нем верхом было практически невозможно. Каждый раз, когда Джулия садилась в седло, Мур должен был быть на конюшне с веревочными чарами наготове. Два дня спустя Джосс Каллоу открыл ворота в выгон и предложил Джулии проверить – может, на просторе дела у нее (или у Саламина) пойдут лучше.

Саламин тут же развернулся и поскакал в конюшню, а Джулия отчаянно вцепилась в его гриву. Двери в стойла были закрыты, поэтому Саламин ринулся в открытую низенькую дверцу кладовки для снаряжения. Джулия увидела стремительно приближающуюся притолоку и поняла, что сейчас лишится головы. Выкрикнув заклинание для летательных чар, она сумела подняться над седлом и приземлилась на крышу конюшни. Там она и сидела, пока Мур и Джосс вытаскивали Саламина из кладовки задом наперед, обвешанного шестью уздечками и полной упряжью для экипажа, заливалась горючими слезами и высказывала все, что накипело:

– Ненавижу этого коня! Пусть себе идет на корм собакам, поделом ему! Кошмар какой-то, а не конь!

– Согласен, – сказал Крестоманси, возникший рядом с Муром в чудесном грифельно-сером костюме. – Может быть, ты хочешь, чтобы я купил тебе настоящую лошадь?

– И тебя тоже ненавижу! – завизжала Джулия. – Ты мне его купил только потому, что решил, будто это была дурацкая блажь!

– Неправда, Джулия! – возмутился Крестоманси. – Да, я и правда считал, что это глупо, но честно попытался сделать как лучше, а Прендергаст меня провел. Если хочешь, поищу какую-нибудь старенькую, толстенькую, смирную лошадку, а этого сдадим ветеринару. Как бишь его зовут? – спросил он Джосса.

– Мистер Вастион, – ответил Джосс, выпутывая мотающуюся голову Саламина из кожаной сбруи.

– Нет! Меня вообще от лошадей тошнит! – воскликнула Джулия.

– Ну, значит, к мистеру Вастиону, – постановил Крестоманси.

Муру была невыносима даже мысль о том, что такое прекрасное, такое полное жизни создание, как Саламин, превратят в корм для собак.

– А можно, он будет мой? – спросил он.

Все поглядели на него в полном изумлении, в том числе Саламин.

– Кто твой – ветеринар? – не понял Крестоманси.

– Нет, Саламин, – сказал Мур.

– Ну, ты сам напросился. – Крестоманси пожал плечами и повернулся, чтобы помочь Джулии слезть с крыши.

Мур обнаружил, что в одночасье стал владельцем коня. Поскольку все ждали от него именно этого, он подошел к Саламину и попытался вспомнить, чему Джосс учил Джулию. Поднял ногу, сумел дотянуться до нужного стремени, принял у Джосса поводья, оттолкнулся от земли – и легко вспорхнул в седло. Он бы не удивился, если бы в результате сел лицом к хвосту Саламина. Однако оказалось, что он смотрит между больших прядающих ушей за развевающейся черной гривой – прямо в испуганное лицо Джулии.

– Ну знаешь, так просто нечестно! – проговорила Джулия.

Мур понимал, что она имеет в виду. Едва он очутился в седле, как случилось какое-то странное волшебство – Мур с таким еще не сталкивался. Он откуда-то знал, что надо делать. Знал, как распределить вес, какие мышцы напрячь, а какие расслабить. И почти-почти наверняка знал, что чувствует Саламин – и удивление, и победное ощущение, что у него наконец-то появился нужный наездник, – и чего Саламину хочется. Они проскакали через двор, словно одно животное, которое почему-то состоит из двух частей, – перепуганный Джосс Каллоу кинулся следом – и вылетели в открытые ворота выгона. Там Саламин перешел на легкий, радостный галоп. Мур в жизни не был так счастлив.

Это длилось минут пять, а потом Мур свалился. Саламин был не виноват. Просто мышцы и кости, которыми Мур никогда раньше не пользовался, сначала заныли, потом завопили, а потом отказали. Саламин из-за этого ужасно огорчился и разволновался и стоял над Муром, тычась в него носом, пока Джосс Каллоу не подскочил и не подхватил поводья. Мур попытался все ему объяснить.

– Вижу-вижу, – сказал Джосс. – Наверное, в каком-то другом мире вы с этим конем составляли одного кентавра.

– Вряд ли. – Мур поднялся с травы, словно древний-древний старик. – Говорят, я такой один во всех мирах.

– Точно, я и позабыл, – сказал Джосс. – Потому-то у тебя и девять жизней, как у Старшего.

Он всегда называл Крестоманси Старшим.

– Поздравляю! – крикнул издалека Крестоманси, который стоял, прислонясь к воротам, рядом с Джулией. – Полагаю, теперь тебе не придется телепортироваться.

А Джулия мстительно добавила:

– Не забудь, теперь навоз – твоя забота! – А потом вдруг улыбнулась с облегчением, словно дух перевела: – Я тебя тоже поздравляю.

К вечеру у Мура разболелось все. Он сидел на кровати в своей круглой комнате в башне и думал, какие бы чары применить, чтобы руки, спина и что пониже перестали так болеть. Или хотя бы что-нибудь одно. В конце концов Мур решил наколдовать, чтобы у него все тело ниже шеи заморозилось, и размышлял, как бы это лучше сделать, и тут в дверь постучали. Мур подумал, что это Роджер вдруг стал вежливым, и сказал:

– Я тут, но провожу ужасные ритуалы, для которых в человеческом языке даже названия нет. Входи на свой страх и риск.

За дверью явно оробели. Потом ручка повернулась – очень медленно и осторожно, – и дверь тихонько открылась. На пороге стоял и смотрел на Мура насупленный мальчик, примерно ровесник Роджера, в ладно скроенной синей форме.

– Эрик Чант, что ли? – спросил мальчик.

Мур ответил:

– Да. А вы кто?

– Джо Пинхоу, – представился мальчик. – Временный рассыльный.

– А. – Теперь Мур вспомнил, что раз или два видел мальчика во дворе конюшни, когда тот говорил с Джоссом Каллоу. – Чем могу служить?

Джо нахохлился. Мур понимал, что это он от смущения, но от этого лицо у него сделалось враждебное и воинственное. Мур все про это знал. У него самого случались периоды ослиного упрямства, и довольно часто. Он ждал.