Кольцо в знак мести - Пиппа Роско

Антонио вздохнул и попытался сосредоточиться на бумагах, но вдруг услышал какие-то невнятные звуки из комнаты Эммы. Он заволновался, встал с дивана и хотел было подойти к ее двери. Внезапно он услышал крик Эммы. Антонио кинулся в комнату и рывком открыл дверь. Его ничуть не заботило, что он едва не сорвал дверь с петель. Он подбежал к кровати Эммы.

Эмма металась на постели, бессвязные слова слетали с ее губ. Антонио заметил следы слез на ее лице. Наверное, ей приснился кошмар. Антонио вспомнил, что и его сестру мучили ночные кошмары после того, как они уехали из Америки.

– Эмма, – тихо прошептал он и взял ее за руку. – Эмма, проснись. Это только плохой сон.

Она выдернула руку и тихо всхлипнула. Антонио почувствовал, как у него защемило сердце.

– Эмма, давай, проснись же! Это всего лишь сон.

Эмма казалась такой хрупкой и уязвимой, Антонио еле сдержался, чтобы не прижать ее к себе. Ему так хотелось, чтобы ее боль исчезла, чтобы радость и желание светились в ее глазах. Чтобы она чувствовала такую же тягу к нему, как и он к ней. Его кожа горела, он всем телом чувствовал пламя страсти, обжигающее его изнутри. Одно лишь ее прикосновение могло бы спасти его.

Черт! Антонио скрипнул зубами и отстранился от Эммы. Он не может воспользоваться ситуацией. Не сейчас… И не таким образом…

Эмма пришла в себя и осознала, что Антонио сидит рядом с ней. Свет падал через открытую дверь гостиной, освещая его лицо. На какое-то мгновение ей показалось, что вот-вот – и Антонио прикоснется к ней. Или поцелует. Ей отчаянно хотелось, чтобы Антонио поцеловал ее. Пролетели секунды, а он так и не притронулся к ней.

– Со мной все в порядке, – пробормотала она. – Еще минута, и я приду в себя. Всего одна минута.

Эмма чувствовала, что ее тело пылает, а сердце бешено стучит. Антонио молча вышел из комнаты.

Эмма смахнула с щек слезы. Как хорошо, что ночной кошмар был позади. Она завернулась в халат и прошла в ванную комнату мимо огромного шкафа, заполненного одеждой, которую они купили два дня назад. Страх с новой силой сковал Эмму. Страх, что рак сможет вернуться. Сейчас, когда она только начала новую жизнь, построила свое новое «я» и училась принимать свое тело.

Эмма плеснула себе в лицо холодной водой, чтобы смыть с себя остатки ночного кошмара. Ей не хотелось спать. Эмма поплотнее закуталась в халат и прошла на цыпочках в гостиную. Антонио по-прежнему сидел за столом и изучал досье на Бартлетта. Антонио оторвал взгляд от своих бумаг и пристально посмотрел на нее.

– Ночной кошмар? – спросил он. – Да.

Эмма удивилась, увидев, как смягчились его точеные черты лица.

– Моей сестре тоже раньше снились кошмары. Может быть, ты что-нибудь выпьешь?

– Я бы выпила немного виски.

Эмма смотрела, как Антонио поднялся из-за стола и направился к мини-бару. Он выглядел, как всегда, безукоризненно, и Эмма восхищенно смотрела на него. Антонио небрежно закатал рукава рубашки, обнажив сильные загорелые руки.

Эмма отвела глаза от Антонио и подошла к окну, выходящему к стадиону. Всего через несколько дней здесь будет полно народу, шум и гам со всех сторон, но сейчас все было тихо и спокойно. Эмма прижалась лбом к окну, пытаясь хоть как-то остудить жар, измучивший ее тело.

Антонио подошел к ней с двумя бокалами виски. Эмма неожиданно осознала, что на ней была лишь шелковая ночная рубашка и халат. Прикосновение прохладного шелка вряд ли могло охладить ее пылающее тело. Эмма чувствовала, как жар охватывает ее при виде Антонио. Эмма в отражении окна видела, что Антонио стоит позади нее. Эмма прикрыла глаза и постаралась взять себя в руки. Она знала, что Антонио видит, как она наблюдает за ним.

– Моя сестра никогда не любила и не хотела говорить о своих кошмарах. Но в конце концов поняла, что лучше выговориться.

Эмма ухватилась за предложенную тему разговора как за спасательный круг, лишь бы заглушить пламя страсти, не дававшее ей покоя. Она удивилась, как мало она знает о его прошлом и его семье. Она с благодарностью взяла бокал виски. Антонио подошел к дивану и убрал стопку бумаг с него, расчищая место для Эммы. Они сели в разных углах дивана, предусмотрительно сохраняя дистанцию.

– Долго у нее были кошмары?

– Примерно год с тех пор, как родители развелись. – Его глаза потемнели, а взгляд стал непроницаемым. – Развод был публичным и очень грязным. Мой отец не пожалел имени матери ни на суде, ни в прессе. Он устроил развод в Италии, где люди до сих пор верят в священные узы брака и славятся крайне негативным отношением к разводу. Будь мы в Америке, все было бы по-другому. Но какую бы он страну ни выбрал, развод все равно был бы под пристальным вниманием прессы. – Антонио передернул плечами, больше не добавив ни слова. Эмма могла только догадываться, какие эмоции его обуревают.

– Сколько тебе было лет?

– Шестнадцать. А Чичи всего тринадцать. Без финансовой поддержки Майкла она не могла оставаться в Америке. Отец матери предложил свою помощь, но только при условии, что мы вернемся в Италию. Поэтому мы и уехали.

– Наверное, было трудно.

Эмма знала, каково это, когда твой мир переворачивается с ног на голову. Особенно непросто принять это в таком юном возрасте. Для Эммы это был удар. Наверное, для Антонио и его сестры было точно так же.

– Да, – кивнул Антонио. – Нам пришлось оставить свою школу, друзей, нашу конюшню. Там, где работал Джон.

– У вас была своя конюшня?

Эмма знала, что семья Антонио была небедной. У Антонио были манеры, присущие обеспеченным людям. Но собственная конюшня? У Эммы просто не укладывалось в голове. Ее мать была художницей в вечном поиске заработка, а отец был простым школьным учителем.

– Стандартный американский набор. Конюшня, частная школа, игра на фортепьяно… Для Чичи, не для меня. А я должен был стать игроком в поло. Но… все осталось позади. Чичи пришлось труднее, чем мне, – добавил Антонио. – Она была вынуждена расстаться со всеми своими друзьями. К тому же она ужасно переживала из-за отца. Он, конечно, ублюдок, но она всегда была привязана к нему.

Эмма обратила внимание, что Антонио говорил только о том, как было больно его сестре, о своих переживаниях он умолчал. Казалось, он вычеркнул отца из своей жизни, как и он, в свою очередь, вычеркнул их из своей.

– Чичи нужна была стабильность, и я старался изо всех сил.

– А твоя мать?

– Моя мать – прекрасная итальянская женщина. У нее нет высшего образования, она совсем немного работала в своей жизни. Ее отец был богатым человеком, но к тому времени, когда мы вернулись в Италию, он потерял большую часть своих денег. Он делал все, чтобы мы ни в чем не нуждались. Но я хотел, чтобы Чичи получила частное образование. Мне нужно было работать после школы, чтобы обеспечить ей такое образование.

– А ты?

– Я – простой гений, – сказал Антонио, его глаза смеялись.