Кукловод и концепция Истинных - Мария Соломина

Губы герцога плотно сжались, превратившись в тонкую ниточку, лицо стало еще белее. Хотя, куда уж больше! Мне даже показалось, что его кожа может начать светиться на солнце.

- Вы издеваетесь? – процедил он сквозь зубы. – Небось стоите и нагло лыбитесь под своим капюшоном.

- Куда уж мне! Вам прекрасно известно, что я не могу улыбаться в силу обстоятельств. – закончила я совершенно спокойно, чем дополнительно разозлила оппонента. А потом добавила, обращаясь уже к присмиревшим зрителям. – Дамы, девушки, женщины! Никогда не позволяйте уничижительного отношения к себе! Женщина – это звучит гордо!

Где-то в параллельной вселенной бились в истерике давно почившие классики…

В наступившей тишине я отчетливо слышала скрежет зубов герцога.

- Стража, уведите ее в темницу до выяснения обстоятельств.

- Каких еще обстоятельств? – покорно покидать помост я не собиралась. – Мадлен, у вас есть разрешение на проведение сегодняшнего собрания?

В дотошности Мадлен я не сомневалась не на минуту. С одного взгляда было ясно, что это девушка всегда готова, всегда права, всегда впереди планеты всей. В общем, сложно с ней мужику будет…

Мадлен сразу встрепенулась, собралась и уверенно протянула герцогу бумагу, заверенную печатью и подписью бургомистра.

- Вот! – она победоносно посмотрела на герцога. – Разрешение бургомистра. Подпись начальника городской стражи тоже имеется. Разрешено выступление перед толпой на рыночной площади, а также опрос мнения заинтересованных граждан.

- Это больше похоже на мятеж. – жестко отчеканил герцог.

- Ага! – встряла я, сложив руки на груди. – Еще скажите – бабий бунт!

- Хватит паясничать, Медведева! Уведите ее в городскую тюрьму. – приказал он наконец-то взобравшимся на помост стражникам.

Стражники тут же подхватили меня под руки с двух сторон и повели с помоста. Как я не пыталась упираться – все было бесполезно.

- Вы не имеете права! – вскричала Мадлен. – Я буду жаловаться в городской совет!

- Да хоть самому королю! – уверенно закончил герцог. – Эту тоже в тюрьму. – отдал он новый приказ страже. – Посадите их в общую камеру, к бродяжкам и шлюхам.

- Я так просто не сдамся! – кричала Мадлен, когда стража уводила ее вслед за мной с помоста. – Свободу! Равенство! Знания!

Меня волокли прочь через расступающуюся толпу, которая была сейчас на взводе из-за нового небывалого зрелища. Бьюсь об заклад, обсуждать арест будут еще не одну неделю! Каким-то чудом мне удалось не потерять корзинку с выручкой, которую я теперь сжимала в руке мертвой хваткой. А вот Мишаня бесследно пропал…

Городская тюрьма располагалась в старом добротном каменном здании. Нас бесцеремонно втолкнули в камеру полуподвального помещения и заперли решетку на замок. Я зажмурила глаза, силясь поскорее привыкнуть к мраку темницы, освещаемой лишь слабым светом, проникающим через маленькое оконце под самым потолком.

- Смотри, Берта, нам новеньких привели. – от стены медленно отделилось и направилась в нашу сторону что-то лохматое. – Какие хорошенькие. Чи-и-истенькие!

У стены я заметила еще одно непонятное существо. Судя по всему – это и была Берта.

- А какие нарядные! – лохматая тощая женщина приблизилась ко мне почти вплотную.

Теперь, когда мои глаза привыкли к царившему мраку, я могла разглядеть обеих. Изможденные, с обветренными загорелыми лицами и босыми сбитыми ступнями. Правая лодыжка Берты была неестественно вывернута и сильно опухла. Наверное, именно поэтому, женщина так и осталась сидеть у стены на грязной вонючей соломе.

- Какой красивый плащ! Наверное, теееплый. Берта, мне пошел бы красный?

Берта лишь гоготнула со своей лежанки. А моя тощая собеседница, приободрившись нашим молчанием, совершила неосмотрительный поступок – откинула мой капюшон. И сразу же вздрогнув отпрянула.

Под капюшоном я улыбалась. Если связать воедино тот факт, что пока стража тащила меня к тюрьме, моя прическа растрепалась, и длинные темные волосы сейчас находились в таком же беспорядке, как у сокамерниц, то вкупе с кривой ухмылкой обезображенного лица, меня можно было бы отправлять колядовать без костюма.

Мадлен взглянула на меня и тоже отшатнулась, сдавленно пискнув. Но, нужно отдать ей должное, в себя она пришла первой.

- Ты проклята? – тихо спросила она. – Почему не сказала?

- Это не заразно. – я лишь махнула рукой. – Герцог велел постоянно носить плащ, чтоб не пугать горожан.

- Но ведь это можно вылечить? – спросила Мадлен, стараясь подбодрить саму себя.

- Говорят, что герцог сможет. Если захочет.

- Ха! Захочет он, как же! – подала голос Берта. – Он уже решил эту проблему, положив на тебя… красный плащик.

- Как только мы отсюда выберемся, - начала обещать мне моя новая товарка, - я обязательно найду способ вернуть твое лицо. Я все-таки целительница.

- Не выберетесь! – встряла в наш разговор тощая. – Не раньше, чем поймают еще четырех.

- Это еще почему? – меня удивила уверенность оборванки.

- Будет стража ради нас полупустой фургон гонять! Сперва наберут нишенок и всяких приблудных портовых шлюх, которым не место в богатом городе, потом завяжут нам глаза, опоят зельем, чтоб ничего не помнили и вывезут куда подальше, да и бросят. Так, чтоб назад не вернулись. Попрошайки в герцогстве не нужны.

Вот, значит, как… За Мадлен, скорей всего внесут выкуп. А вот будут ли выкупать меня Потапчуки, когда есть такая возможность избавиться? То-то Мишаня сразу слинял!

- Только с Лирой они каждый раз просчитываются. – невесело хохотнула Берта. – Не действует на нее их заговор.

- Ага. – хохотнула тощая Лира. – К зиме опять сюда дорогу найду. А что? Вполне неплохой городишка. Если получше прятаться в доках – стражники долго не поймают. А там можно перезимовать в каком заброшенном сарае.

- А вот мне, - начала Берта и закашлялась. – какой-то хрен сиволапый ногу отдавил, пока в застенок тащил. Теперь хромая за Лирой не поспею. Могу и не выбраться из той дыры, куда нас закинут. Подольше бы тут просидеть… - вздохнула она. – Хоть отъемся немного.

Я взглянула на Мадлен, целительница смотрела на наших сокамерниц так, как будто только что перед ней открылся новый мир. Обратная сторона благополучия. Те грязные жестокие факты, о которых состоятельные горожане предпочитают не знать, а если вдруг узнали – поскорее забыть. Отвернуться, не смотреть. Не то чтобы я когда-нибудь испытывала сострадание к таким людям… Просто однажды от меня тоже стало проще отвернуться, забыть…

В коридоре послышались шаги.

- Ужин! – прокричал толстый стражник, приблизившись к нашей камере. – Не толпиться у дверей, подходить по одному!