Пинбол-эффект. От византийских мозаик до транзисторов и другие путешествия во времени - Джеймс Берк

Первыми в ряду таких изделий были искусственные красители, названные анилиновыми. Их с успехом выпускали немецкие компании (например, фирма Фридриха Байера), которые заложили основу мощной химической, фармацевтической и полимерной промышленности Германии. В начале XX века было установлено, что при добавлении анилина в резину в три раза сокращается время вулканизации автомобильных покрышек и шлангов. Более того, эта добавка значительно увеличивала прочность и срок службы покрышек, что было важно для автомобильного спорта. Такие шины могли выдержать непрерывную 24-часовую гонку Ле-Мана (победитель которой, как мы помним, определяется при помощи системы фотофиниша).

Первым примером того, как резиновые шины радикально изменили досуг и привычки людей, стало их использование в производстве велосипедов…

Современные технологии делают нашу жизнь максимально комфортной. Работу по дому, которую сто лет назад выполнял целый штат прислуги, делает бытовая техника. Современной домохозяйке подвластны такие ресурсы, которые не снились императорам Древнего Рима, а простой человек с ноутбуком имеет такие аналитические и вычислительные мощности, каких не было у всех армий антигитлеровской коалиции.

За все эти удобства мы платим безумным темпом нашей жизни. У нас нет времени на спокойный деловой обед, как в старые добрые времена, ведь мы не можем рассиживаться за столом часами. Пищу мы покупаем в уже приготовленном виде, чтобы просто разогреть в микроволновке, и в инструкции на упаковке сказано, что она даже полезнее, чем свежая еда, на приготовление которой надо тратить время. Благодаря чудесам современной науки еда быстрого приготовления, сдобренная искусственными добавками, даже лучше, чем настоящая.

Описанная в этой главе цепь событий, приведшая к возникновению современного фастфуда, началась с изобретения, которое также было призвано сделать жизнь комфортнее. В 1893 году Уиткомб Л. Джадсон из Чикаго придумал застежку с фиксатором для кисетов с табаком и поясов для переноски денег. В основу был положен известный принцип крючков и петель — таким способом издавна застегивались дамские платья. Единственным нововведением Джадсона был сам замок-фиксатор. Застежка стала сенсацией Всемирной выставки 1893 года в Чикаго.

Инженер из Швеции Гидеон Сундбек, ранее работавший в компании Вестингауза в Питтсбурге, возглавлял в Нью-Йорке фабрику по производству замков и застежек для одежды и в 1908 году запатентовал новую разъемную застежку, известную нам сегодня как молния. К 1918 году молнии уже вшивались в униформу матросов американского флота, а швейная промышленность Англии активно использовала их при пошиве юбок и платьев. К 30-м годам XX века молнии были распространены повсеместно.

Любопытно, что изначально прообраз молнии, предложенный Джадсоном, был предназначен для обуви. В его патенте 1893 года так и сказано «обувная застежка». То было время, получившее название «беспутные девяностые», эпоха, когда укорачивались юбки и оголялись лодыжки. В связи с такой открытостью среди респектабельных дам распространилась мода на высокие сапоги на пуговицах. Некоторые модели имели по двадцать застежек, и, чтобы надеть их, тратилась уйма времени. Изобретение Джадсона было призвано это время сократить. С середины XIX века спрос на дамские сапоги неуклонно рос. Пишущие машинки, телефоны, телеграф и общий экономический подъем привели к росту занятости среди женщин, прибавили денег в карманах и способствовали развитию индустрии развлечений.

Одной из областей этой индустрии стало производство велосипедов. Велосипедное помешательство охватило представителей обоих полов, что сразу же сказалось на модных тенденциях. Проблема несовместимости велосипедов и длинных дамских юбок была решена стремительно. Амелия Блумер из Нью-Йорка придумала спортивные шаровары-кюлоты, и вскоре все женщины, претендовавшие на звание модниц, обзавелись блумерами, как их стали называть. Эти брюки еще больше открывали лодыжку и требовали более высоких сапог.

Изменчивый мир обувной индустрии также способствовал и трудоустройству женщин. Ответственность за это лежит на одном многоженце с пятнадцатью детьми от пяти жен (на всех пятерых он был женат одновременно). Чтобы не ошибиться, всех дочерей он назвал Мэри. Этот любвеобильный прохиндей был актером, но играл он, судя по отзывам критиков, «пошло и напыщенно». Вскоре он сменил актерство на стезю механика, которая, в конце концов, и привела его к социальному взлету.

В 1844 году, после пятнадцати лет скитаний и любовных похождений, пожив в Нью-Йорке, Рочестере, Балтиморе и Чикаго, Исаак Меррит Зингер (так звали нашего многоженца) оказался в штате Огайо, где занялся вырезанием деревянных литер для пишущих машинок. Он изобрел устройство для механизации этого процесса и повез показать его в Питтсбург. Изобретение не имело успеха, он снова подался в Нью-Йорк, а затем в Бостон, где и обосновался на некоторое время.

В квартире этажом выше него жил человек по фамилии Фелпс, который производил швейные машины. Зингер почувствовал потенциально прибыльный товар и заинтересовался этим приспособлением. Изучив имеющийся в продаже ассортимент, он внес в стандартный механизм две модификации, оказавшиеся очень удачными. Зингер добавил ножную педаль, которая посредством рычага вращала приводное колесо с ременной передачей, и лапку, прижимавшую ткань в процессе шитья. Эти два нововведения оказались ключевыми для эффективной работы швейных машин, но не они принесли Зингеру богатство.

Богатство пришло благодаря предпринимательским талантам партнера Зингера — Эдвина Кларка, который своими революционными методиками ведения торговли сделал, пожалуй, даже больше, чем сам Зингер, для того, чтобы швейная машина превратилась в историческую вещь, изменившую облик нашего мира. Именно Кларк предложил издавать бесплатную газету для покупателей «Зингер-газетт», в которой публиковались статьи о фирме и ее реклама. Именно Кларк придумал отдавать машинки покупателям после первого взноса в пять долларов и оплатой остатка в рассрочку ежемесячными платежами с процентами. Именно он выступил с идеей обменивать старые швейные машины на новые зингеровские с доплатой, он сфокусировал рекламу на целевой аудитории, женщинах, он нанимал девушек-демонстраторов, он предлагал машины церковным общинам со скидкой (это добавляло им респектабельности), он убеждал мужей в том, что швейная машина в доме подарит женщине больше свободного времени.

Эффект превзошел самые безумные ожидания. В 1856 году компания выпустила 2564 швейные машины, а спустя четыре года — свыше ста тысяч. К 1861 году в Европе продавалось уже больше машин, чем в США, а шестью годами позже компания «Зингер» стала первой транснациональной корпорацией с заводами в Великобритании, Франции и Аргентине. Машины Зингера способствовали появлению массовой моды и развитию системы заказа товаров по почте. Мода стала демократичнее. Продавцы в американских магазинах одевались не хуже, чем их клиенты.

Какова же связь между сапогами и продукцией Зингера? В конце века швейные машины будут использовать при пошиве самых разнообразных моделей обуви для активного времяпрепровождения, в том числе велосипедных прогулок. Швейные машины были в состоянии шить кожу, так что к 1858 году ими уже активно пользовались для пошива обувного верха. Благодаря Гражданской войне в США и связанному с ней повышению спроса на обувь появились приспособления для пришивания подошв, рантов и каблуков. Если опытные затяжчики обуви вручную делали примерно шестьдесят пар за день, то при помощи новых швейных машин можно было изготовить более четырехсот. Кроме того, машины могли делать фигурную строчку, обметывать петли для пуговиц и шнуровки. Реклама рекламой, но главной составляющей феноменального успеха Зингера была способность компании быстро и дешево выпускать (а также ремонтировать) большие партии швейных машин, поскольку они собирались из серийных взаимозаменяемых деталей поэтапно на станочной линии. Если швейная машинка ломалась, починка была делом простым и быстрым.