Дразнящий аромат - Мишель Жеро

– Заткнись! – не выдержала Тесса. – Слишком много на себя берешь!

За два года боль успела слегка притупиться, однако мысли о последних минутах ее брата по-прежнему не давали Тессе покоя. Она до сих пор терялась в догадках, о чем он мог думать в эти страшные, роковые мгновения перед взрывом. И никакие расследования не смогут залечить эту рану. Ведь это она воспитала Мэтта, став ему и матерью, и сестрой!

– Ты столько работала, чтобы получить это место! – продолжал Роб, подойдя к ней. – А у Ди Стенхоп хватило ума нанять того самого парня, который до самой смерти будет живым напоминанием о гибели Мэтта. Но если ты не возьмешь себя в руки и не выбросишь из головы весь этот бред, то обманешь не только команду, но и пассажиров, доверивших тебе свои жизни! Неужели ты об этом забыла?

Гнев отступил так же неожиданно, как и накатил, и его сменило раскаяние. Роб говорил чистую правду, и как ни грустно это было признавать, у нее не было права на него злиться.

– Я выслушала тебя. Спасибо. – Она помолчала и добавила: – Больше нет никаких новостей?

– Радиограмма с «Нортона». Поздравляют нас и желают удачи.

Тесса улыбнулась: она подружилась со шкипером «Нортона» еще в академии.

– Передайте на «Нортон» нашу благодарность.

– Уже передали.

– Да вы просто молодцы, ребята!

Роб и другие члены экипажа добродушно ухмыльнулись в ответ. Недоразумение можно было считать исчерпанным. Тесса пошевелила затекшими плечами и даже помассировала онемевшую шею.

– Наведаюсь-ка я на камбуз! С трех часов сегодня на ногах. Пора выпить кофе. Прихвачу у кока термос и на обратном пути занесу вам.

С высоты эстрады Лукас рассматривал группу пожилых любителей вальса, щеголявших во фраках и роскошных платьях. У него за спиной занимали свои места оркестранты. Поскрипывали стулья, негромкие восклицания чередовались со звуками настраиваемых инструментов. Все перекрыл мощный голос органа, которому ответил гобой, рассыпавший в воздухе звонкую нотную гамму.

На миг Лукасу показалось, что он бредит – настолько чуждой была для него атмосфера этого зала. Как будто он попал в чужую жизнь. Фраки. Гобои. Капитан понимал, что находится на борту «Талисина», что на нем форма, что он хозяин на этом корабле – и все же он не мог справиться с тревожным ощущением, что ему здесь не место.

Их постоянные стычки с Тессой сбивали Лукаса с толку и грозили окончательно лишить уверенности в себе. То она улыбается и ведет себя достаточно мирно, но не успеет он успокоиться, как она снова показывает зубы и заставляет его обмирать от страха.

Неловко переминаясь с ноги на ногу, он продолжал смотреть в зал. Его внимание привлек мужчина, стоявший ближе всех к эстраде. Седой высокий джентльмен носил свой фрак с неподражаемым изяществом.

Заметив, что Лукас смотрит на него, он улыбнулся и заметил:

– Прошу меня извинить, но не могу не признаться, что вы кажетесь мне чересчур молодым для должности капитана на таком корабле.

Несколько джентльменов пенсионного возраста, находившихся поблизости, дружно уставились на Лукаса, не скрывая своего недоверия. Остальные любители вальсов тоже разглядывали шкипера, но исподволь. При этом ни у кого из них не возникло желания пересечь те два фута вощеного дубового паркета, что отделяли человека в мундире от собравшейся в зале публики. Между людьми во фраке и теми, кто носит мундир, всегда будет лежать незримая граница, и у Лукаса тоже никогда не возникало желания ее пересечь.

– Мне тридцать семь лет, – ответил он, заложив руки за спину. – По-моему, не так уж мало.

– Ха! – презрительно фыркнула толстуха в розовом бальном платье. – Да вы просто дитя!

– На флоте принято считать не годы, мэм, – с вежливой улыбкой возразил шкипер, – а пройденные мили.

В толпе послышался сдержанный смех.

– Я читал, что вы служили в береговой охране, – сказал лысеющий толстяк. – Наверное, вы заправский морской волк?

Ну вот, начинается ни к чему не обязывающая светская беседа. Так гораздо спокойнее. За спиной у Лукаса, словно выражая его чувства, шумно вздохнул гобой.

– Да, сэр, можно сказать и так. Я бывал на Карибах, в Южной Америке, Японии, на Аляске и в Арктике.

– Звучит впечатляюще!

– Я тоже служил на флоте, – заявил тощий старик, не скрывая гордости заслуженного ветерана.

Лукас моментально стал серьезным – так напомнил ему этот грубоватый тон другой голос – недавно умолкнувший навсегда.

– И мой отец был офицером на флоте, а еще раньше – мой дед.

Ветеран просиял и живо поинтересовался:

– А как звали вашего отца?

– Капитан Сэмюэль Холл.

– Не уверен, что я его знаю.

– Он умер несколько лет назад.

– Примите мои соболезнования, сэр. – Старик помолчал и задал следующий вопрос: – А почему вы нарушили семейную традицию и не пошли служить на флот?

Лукас чувствовал, что внимание всего зала сконцентрировалось исключительно на нем, и с великой осторожностью подбирал каждое слово:

– Мой отец очень хотел, чтобы я стал военным моряком, но меня с детства привлекали служители закона. По-моему, береговая охрана стала отличным компромиссом.

– Капитан!

– Да! – Он с облегчением обернулся к распорядителю.

– Мы готовы, сэр. Можно начинать танцы. Если, конечно, вы не против, – торопливо добавил юный конферансье.

Лукас кивнул в знак согласия и снова посмотрел в зал. Публики собралось немало: кроме любителей вальса, сюда пришли и те пассажиры, которым было любопытно посмотреть, что здесь затевается.

– От лица «Стенхоп шиппинг» я рад приветствовать всех вас на борту «Талисина», – громко произнес он. Качка усилилась, и Лукас машинально расставил ноги и заложил руки за спину. – Прошло без малого тридцать лет с того дня, как в этом зале в последний раз звучала музыка. Вам предстоит окунуться в нашу историю, и все, о чем я вас попрошу, – получить от этого максимум удовольствия!

Седой джентльмен выступил вперед. Он споткнулся, когда корабль подскочил на волне, но это нисколько его не смутило.

– Большое спасибо, капитан. Надеюсь, вы окажете нам честь и присоединитесь к нам в первом туре вальса?

– С удовольствием, – кивнул Лукас.

Оркестр заиграл вступление к медленному лирическому вальсу.

Капитан подал руку супруге седого господина – высокой леди с пепельными волосами. Вечернее платье так сидело на ее статной фигуре, что ей могла бы позавидовать любая юная красотка. Благожелательно улыбаясь, она оперлась одной рукой на ладонь своего кавалера, а другую руку положила ему на плечо. При этом у нее на пальце остро сверкнул внушительных размеров бриллиант.