Инспектор Кадавр - Жорж Сименон

– Пошли к Иосафату…

Дома Иосафата не оказалось, он уже ушел. Мегрэ и Луи разыскали его на станции, где он ждал поезда. Увидев на другом конце платформы Мегрэ и его спутника, Иосафат явно всполошился и сразу же с деловым видом юркнул в комнату начальника станции. Но Мегрэ и Луи дождались, когда он вышел.

– Иосафат! – окликнул его Луи.

– Чего тебе? Некогда мне с тобой лясы точить…

– С тобой хотят поговорить.

– Кто? Я на службе, а когда я на службе…

Мегрэ с трудом удалось оттиснуть его от здания станции в пустынную часть платформы, между уборной и будкой, где хранились фонари.

– Один вопрос…

Иосафат был как на иголках, это чувствовалось. Он прикидывался, что слышит подъезжающий поезд, и готов был кинуться к почтовому вагону, и в то же время бросал злобные взгляды на Луи, который поставил его в такое неприятное положение. Мегрэ понял, что ему ничего не узнать, – его коллега Кавр и тут опередил его.

– Скорее, подходит поезд, – торопился Иосафат.

– Недели две назад вы были у мадам Ретайо, принесли ей извещение о задолженности…

– Я не имею права разглашать служебные тайны…

– И тем не менее в тот же вечер вы разболтали об этом…

– При мне, – вмешался Луи. – И там еще были Аврар, Лерито и младший Кроман…

Иосафат с глупым и в то же время наглым видом, покачиваясь, переступал с ноги на ногу.

– А вы кто такие, чтобы допрашивать меня?

– Тебя уже и спросить ни о чем нельзя? Ты что, папа римский, что ли?

– А если я потребую у него документы, у этого типа, который с утра шляется по улицам, а?

Мегрэ хотел было уйти, понимая, что настаивать бесполезно, но Луи, возмущенный такой очевидной подлостью, не отступал:

– И ты осмелишься утверждать, что не рассказывал о тысячефранковых бумажках, что лежали в супнице?

– А почему же не осмелюсь? Не ты ли мне это запретишь?

– Ты рассказывал о них! И вот увидишь, я добьюсь, что другие тебе тоже об этом напомнят. Ты даже сказал, что деньги были скреплены булавкой…

Иосафат лишь пожал плечами и поспешил к тому месту, где всегда останавливался почтовый вагон: на этот раз поезд действительно подходил к станции.

– Негодяй! – пробормотал сквозь зубы Луи. – Вы слышали, как он разговаривал? И все-таки вы должны мне верить. С чего мне врать?.. Но я знал, что так оно и будет…

– Почему?

– Потому что, когда дело касается их, всегда так бывает…

– Кого это "их"?

– Всех этих… Не знаю, как вам объяснить… Они все друг за друга… Они богатые… У них родственники или друзья всякие там префекты, генералы, судьи… Не знаю, понимаете ли вы, что я хочу сказать… Ну, и все их боятся… Иногда кто-нибудь спьяну вечером и сболтнет лишнее, а на следующий день он уже сожалеет об этом… Что же вы теперь будете делать? Вы не уедете в Париж?

– Нет, конечно, нет, мой мальчик. Почему ты так решил?

– Не знаю… Тот, другой, выглядит…

Луи замялся. Он явно собирался сказать что-нибудь вроде: "Тот выглядит настолько сильнее вас!" А ведь так оно и было. В тумане, который, словно сумерки, опустился на землю, Мегрэ казалось, что он видит лицо Кавра, на тонких губах которого играет насмешливая улыбка.

– А тебе не влетит от хозяина, что ты до сих пор не на работе?

– Что вы, нет! Он не с ними…

Если бы он мог помочь нам доказать, что беднягу Альбера убили, он бы это сделал, уверяю вас… Мегрэ вздрогнул, услышав, как за его спиной кто-то спросил:

– Скажите, пожалуйста, как пройти в гостиницу "Золотой лев"?

Железнодорожный служащий, стоявший у входа, указал на улицу, которая проглядывалась метрах в ста от станции.

– Идите прямо… Слева увидите…

Толстенький, щеголеватый на вид человечек тащил чемодан, который, казалось, был не меньше его самого, и тщетно искал взглядом носильщика. Но напрасно Мегрэ внимательно с ног до головы оглядел приезжего. Он никогда его прежде не видел.

Понурив голову, Луи торопливо зашагал прочь, но, прежде чем исчезнуть в тумане, крикнул:

– Если я вам понадоблюсь, я весь вечер буду в "Трех мулах"! Было пять часов вечера.

Плотная белая пелена и темень окутали городок. Мегрэ предстояло пройти всю главную улицу Сент-Обена, чтобы добраться до станции, а там уж он найдет дорогу к дому Этьена Но. Правда, Луи предложил проводить его, но всему есть предел. Мегрэ устал, ему трудно было поспевать за этим нетерпеливым и лихорадочно возбужденным юношей, который все время словно волочил его за собой. Прощаясь, Луи сказал ему с упреком:

– Эти люди (он, конечно, имел в виду семью Но) будут вас там обхаживать, и вы поверите всем их россказням…

В голосе его Мегрэ уловил подлинную горечь… Засунув руки в карманы и подняв воротник плаща, Мегрэ осторожно шел, ориентируясь, словно на маяки, на тусклый свет фонарей.

Сквозь туман казалось, что они где-то далеко, и это в конце концов сбило его с толку: он чуть не налетел на витрину Вандейского кооператива-он уже ощутил рукой холод стекла. Он проходил сегодня мимо этой узкой лавчонки, выкрашенной в зеленый цвет, с выставленными в окне безделушками, которые выдавались в виде премии, чуть ли не двадцать раз.

Пройдя еще немного, он снова наткнулся на что-то и долго в недоумении ощупывал некий странный предмет, пока наконец не понял, что застрял между экипажами, стоявшими с поднятыми оглоблями у шорной мастерской.

Неожиданно прямо над его головой раздался колокольный звон. Значит, он идет мимо церкви. В таком случае справа-почта с маленьким, как в кукольном домике, оконцем, а напротив – дом доктора, затем на одной стороне улицы гостиница "Золотой лев" и на другой-"Три мула". Странно было даже подумать о том, что всюду, где виднеется свет, живут люди, живут в тепле и уюте, в то время как вокруг такой мрак и холод.

Сент-Обен-небольшой городок. Огни молочного завода на окраине полыхали так ярко, что в этой темени представлялось, будто там, невдалеке, не крохотный заводишко, а большое промышленное предприятие. У станции стоял паровоз без вагонов и изрыгал языки пламени. Вот в этом мирке и жил Альбер Ретайо. Его мать никогда не выезжала из своего маленького городка. И Женевьева Но тоже вряд ли покидала его когда-нибудь, разве что на каникулы ездила в какой-нибудь Сабль-д'Олонн. Мегрэ вспомнил, как, подъезжая к Ниору, он, глядя на мокнущие под дождем пустынные улицы, на шеренги газовых фонарей, на дома с темными глазницами окон, подумал: "А ведь есть люди, которые всю свою жизнь проведут вот на такой улочке". Нащупывая ногой тропинку, Мегрэ теперь шел вдоль канала, ориентируясь на очередной "маяк" – свет в доме Но. Сколько раз морозной ночью или сквозь пелену дождя Мегрэ смотрел из окна вагона на такие вот уединенные дома, само существование которых выдавал лишь желтый квадрат освещенного окна… Давал волю своему воображению, пытаясь представить живущих там людей… И вот сейчас он окажется в одной из таких обителей.