Во власти страха - Джеффри Дивер
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Отдайте Мелу. – Райм имел в виду последнего члена команды, который только что появился.
Худощавый, скромный детектив полицейского управления Нью-Йорка Мел Купер был известным экспертом. Райм давил на все руководство, и мэра в том числе, чтобы Купера направляли к нему, особенно для такого дела, как это, где яд представлялся специально выбранным орудием убийства. Купер, обладатель дипломов по математике, физике и органической химии, был незаменим для этого расследования.
Эксперт кивнул, приветствуя Иглстон и ее партнера, принимавшего, как и он, участие в большой операции на месте преступления в Куинсе. Несмотря на отвратительную погоду и холод в гостиной, Купер был одет в белую рубашку с короткими рукавами и неглаженые черные брюки, придающие ему вид старейшины мормонов или школьного учителя. На ногах – туфли «хаш паппис». Люди обычно не удивлялись, узнав, что он живет вместе с матерью; удивление наступало, когда они знакомились с его рослой красивой любовницей-шведкой, профессором Колумбийского университета. Они были чемпионами по бальным танцам.
Купер в лабораторном халате, латексных перчатках, защитных очках и маске указал на пустой стол для осмотра улик. Его коллеги поставили на него ящики, кивнули на прощание и снова вышли в метель.
– Ты тоже, новичок. Давай посмотрим, что у нас есть.
Рон Пуласки надел такую же защитную одежду, как у Купера, и подошел к столу, чтобы помочь.
– Осторожнее, – сказал Райм, но в его предостережении не было необходимости: Пуласки делал это около ста раз и был как никто осторожен с уликами.
Но криминалист продолжал беспокоиться, его мысли снова обратились к Амелии Сакс. Почему она не звонит? Он вспомнил, как порошок сыпался на линзы видеокамеры и одновременно ей в лицо. Вспомнил, как она задыхалась.
Повернулся ключ в двери, послышался шум ветра, и кто-то кашлянул, прочищая горло.
– Ну что? – окликнул Райм.
Амелия Сакс появилась из-за угла, на ходу снимая куртку. Пауза. Она снова откашлялась.
– Ну что? – повторил он. – У тебя все в порядке?
Ответом было бульканье воды из бутылки, которую протянул ей Том.
– Спасибо, – поблагодарила Сакс молодого человека, потом повернулась к Райму. – Да. – Ее низкий, волнующий голос стал еще более низким и волнующим, чем обычно. – Более-менее.
Райм знал, что она не была отравлена. Когда ее везли в медицинский Центр «Манхэттен дженерэл», он говорил с фельдшером «Скорой помощи», специалистом по ядам. Симптомы не типичны для отравления, сказал фельдшер, и когда машина подъехала к пункту первой помощи, единственным, что ее беспокоило, был мучительный кашель и слезящиеся глаза, которые несколько раз промыли водой. Ловушка, устроенная Иксом, оказалась несмертельной, однако могла вызвать слепоту или причинить серьезный вред легким.
– Сакс, что там было?
Амелия объяснила, что мазки со слизистых оболочек и экспресс-анализ крови выявили, что «ядом» была пыль, состоящая главным образом из окиси железа.
– Из ржавчины?
– Они так сказали.
Потянув клейкую ленту со старой металлической арматуры, к которой Икс прикрепил фонарик, она сбросила горсточку этой пыли, которая посыпалась ей в лицо.
Как криминалист, Райм был знаком с Fe2O3 – соединением, более известным как «триокись железа». Ржавчина оставляет превосходные следы, у нее есть адгезивные свойства, она легко переходит от преступника к жертве, и наоборот. Она может быть ядовитой, но только в больших количествах. То, что ржавчина оказалась там, не казалось Райму делом рук преступника. Он велел Пуласки позвонить в департамент городских работ, выяснить, обычна ли пыль окиси железа в туннелях.
– Да, – сказал молодой полицейский, положив трубку. – По Манхэттену прокладывали новые водопроводные трубы. Арматуре, которую они срезали, сто пятьдесят лет. Из-за этого было много пыли. Приходилось даже работать в масках.
Значит, Икс случайно выбрал одну из этих арматур для того, чтобы подвесить фонарик.
Сакс снова закашлялась, сделала еще несколько глотков воды.
– Злюсь на себя из-за того, что забыла об осторожности.
– Сакс, а мы ждали звонка.
– Я пыталась позвонить. Линия была не в порядке. Один из фельдшеров сказал, что возникла какая-то проблема с Интернетом, которая повлияла и на телефонные коммутаторы. Это продолжается уже два дня. Какой-то спор между компаниями проводных кабелей и новых, оптоволоконных. Война из-за сфер влияния. Даже говорят о диверсиях.
Взгляд Райма словно говорил: «Нам-то что?»
Еще немного покашляв, Сакс надела халат и подошла к пакетам с уликами.
– Давай займемся нашими таблицами.
Райм указал подбородком на белые классные доски, стоявшие, словно цапли, на длинных тонких ногах. Ими пользовались для записи улик по тому или иному делу. Заполнена была только одна – по делу о грабеже возле муниципалитета, обернувшемся убийством. Убийством человека, тщательно побрившегося для свидания перед тем, как выйти на улицу, где его ограбили и убили.
Сакс отодвинула эту доску в угол и поставила в центр чистую. Взяла стираемый маркер и спросила:
– Как мы его назовем?
– Сегодня пятое ноября. Давай не изменять нашей традиции. Икс Пять-Одиннадцать.
Сакс кашлянула, кивнула и написала своим четким почерком:
Элизабет-стрит, 237
● Жертва: Хлоя Мур
Райм посмотрел на белое пространство.
– Ну что ж, давай его заполнять.
Однако не успели они взяться за улики, как снова раздался звонок в дверь.
Послышался привычный уже вой ветра и дробный стук падающих льдинок, дверь закрылась, и в гостиную, топая ногами и обходя ковер, вошел Лон Селлитто.
– Погода еще больше портится. Черт! Ну и дела.
Райм не обратил внимания на его прогноз.
– Есть пленки систем безопасности?
Имелись в виду камеры видеонаблюдения на Элизабет-стрит, возле люка, через который преступник проник в туннель. И где, очевидно, наблюдал за Сакс.
– Нет.
Райм недовольно скривился.
– Но там был свидетель.
Снова кислый взгляд Райма.
– Линк, я понимаю твое раздражение. Но это все, что у нас есть. Человек, шедший домой после смены, видел кого-то возле этого люка минут за десять до звонка по номеру девять-один-один.
– Домой после смены, – проворчал Райм. – Значит, голова у него была чугунной от усталости.
– Да, но даже чертовски уставший свидетель, который видит преступника, лучше свежего, который не видит никого.
– Раз не видит, значит, не свидетель, – ответил Райм и, взглянув на стол для улик, спросил: – Люк был открыт?