Я рожден(а) для этого - Элис Осман

не так страшно, но поверьте на слово, вы бы не хотели оказаться на моем месте. По пути в Лондон я не могу выкинуть из головы слова Листера и все думаю, вдруг кто-нибудь правда залез к нам в квартиру и сфотографировал меня, пока я спал. Ведь в таком случае это может повториться. А если этот человек не ограничится фотографиями?.. Кроме безумных фанаток, готовых на все, чтобы подобраться к нам поближе, и журналистов, жадных до грязных секретов, есть еще трансфобы, которые открыто желают мне смерти. Таких, к сожалению, тоже немало.

Сесили не выпускает из рук телефон. Она решительно настроена выяснить, как это фото попало на крупнейший новостной портал, но пять звонков не принесли результата и только ее разозлили. Наконец она вешает трубку, раздраженно рычит и качает головой, глядя на нас с Роуэном.

Кажется, на этот раз ответов нет даже у нее.

А фанаты тем временем развлекаются вовсю. Они ни капли не расстроились из-за фотографии, наоборот, радуются как дети. В твиттере только и разговоров о том, что Джоуэн – не выдумка, а реальность. Мне невольно становится их жалко. Бедолаг так или иначе ждет горькое разочарование.

Например, когда Роуэн расскажет о том, что у него есть девушка.

Блисс Лэй.

Которую мы держим в тайне последние два года.

– Опять у тебя такое лицо, – говорит Роуэн на полпути из Гатвика в Лондон. Он сидит в машине напротив меня – совсем как когда мы ехали на церемонию, – и на мгновение мне кажется, что мы снова там. Но в следующую секунду я вспоминаю, что теперь от Калифорнии нас отделяет пять тысяч миль.

– Какое лицо?

– Как будто тебя мучает запор. Лицо человека с потными ладонями.

Я сосредоточенно тру лоб.

– Мне кажется, кто-нибудь вломится к нам в дом и убьет меня.

Роуэн вздыхает и хлопает меня по колену.

– Не думай об этом, Джим-Джем.

– Если хочешь, можем нанять круглосуточную охрану, – предлагает Листер. Он сидит рядом и прихлебывает кофе из «Старбакса».

При мысли о том, что у нас в квартире будут толпиться громилы в костюмах, мне становится еще хуже.

Сесили отрывается от телефона и бросает на меня сочувственный взгляд.

– Давай-ка ты лучше подумаешь о более важных вещах. Например, о том, что в четверг у вас последний концерт, а в пятницу вы подписываете новый контракт.

– А если мы наймем постоянных телохранителей, они будут за нас пылесосить? – не унимается Листер.

Роуэн медленно поворачивает голову в его сторону.

– Если ты вспомнишь, как хоть раз пылесосил у нас дома, я прямо сейчас дам тебе пятьсот фунтов.

Листер с готовностью открывает рот, а потом застывает – и закрывает его. Мы смеемся, и на какое-то время я перестаю думать о неминуемой гибели от рук жестоких убийц.

•

В том, что нам предстоит интервью с журналом «Роллинг Стоун», Сесили признается, только когда машина останавливается возле шикарного отеля и Листер спрашивает, какого хрена мы тут делаем.

Впрочем, мы не слишком удивлены – уже привыкли делать что скажут и идти куда велят.

– Это из-за Блисс, – вздыхает Сесили. – Я пообещала «Роллинг Стоун», что вы дадите им интервью, если они придержат материал о ней.

Я бросаю взгляд на Роуэна. Кажется, его сейчас стошнит.

Сесили отводит нас в конференц-зал и препоручает заботам стилистов, которые должны привести нас в божеский вид после церемонии, афтепати и долгого перелета. К счастью, среди них оказывается Алекс, мой любимый стилист. Он обращается со мной как с живым человеком, а не с постером, который выдирают из журнала, чтобы повесить на стену.

Закончив заниматься волосами, Алекс участливо хлопает меня по плечу.

– Выглядишь усталым, Джимми.

– Прости, – смущенно хмыкаю я.

– Ты высыпаешься?

– А что нужно сделать, чтобы выспаться?

– Ну, не знаю… Проспать шесть-восемь часов подряд?

Я в ответ только смеюсь.

На другом конце зала Роуэн изучает копию нового соглашения со звукозаписывающей компанией, которую ему только что вручила Сесили. Судя по хмурой складке между бровей, контракт ему не слишком нравится.

– Он отличается от прежнего, – говорит Сесили, протягивая Листеру очередной стакан воды. У того стадия остаточного опьянения сменилась тяжелым похмельем, и от воды ему, кажется, становится только хуже.

– Еще как отличается! – выразительно поднимает брови Роуэн. – По нему мы должны пахать в десять раз больше. Они хотят отправить нас в двухлетнее мировое турне. На два года! Почему ты раньше об этом молчала?

– Нам не обязательно обсуждать это сейчас, – отвечает Сесили, хватаясь за телефон, как за спасительную соломинку.

– До подписания осталось всего три дня, – напоминает Роуэн и тычет пальцем в какой-то пункт договора. – Посмотри, тут речь не только о концертах. Нам придется давать больше интервью, чаще появляться на публике и участвовать в совместных проектах с другими исполнителями. Мы долго не продержимся в таком ритме.

– Малыш, не думай об этом. Завтра все обсудим.

Листер вдруг склоняется над раковиной, лицо искажает судорога. Переждав рвотный позыв, он только сплевывает.

– Если проблюешься, я тебя тресну. Я не шучу, – предупреждает его Сесили.

– Можно мы поедем домой? – жалобно бормочет Листер.

– Нет, – резко отвечает она.

•

– Джимми, голову чуть влево, пожалуйста. Вот так, спасибо.

Вспышка камеры ослепляет. Кажется, я моргнул.

Наши стилисты – настоящие кудесники. Всего за час они превратили трех чумазых, невыспавшихся подростков в настоящих поп-идолов. У Роуэна исчезли мешки под глазами. Листер лучится здоровьем, будто не умирал от похмелья еще десять минут назад. Я себя едва узнаю в зеркале. На нас прекрасная дизайнерская одежда – из-за нее у меня всегда такое чувство, будто я попал в сказку.

Камера снова вспыхивает. Интересно, сколько сейчас времени? Я даже не уверен, утро на улице или уже день.

– Джимми, теперь посмотри в камеру. Вот так.

Хорошо, что всем нравится мой взгляд из разряда «а внутри я давно мертв».

– Так, Роуэн, теперь ты передвинься в центр.

Роуэн встает рядом со мной. После чтения контракта он как-то странно притих. Обычно он старается нас приободрить, отпускает саркастичные комментарии и всячески отвлекает, когда мы пытаемся состроить серьезные выражения лиц.

Но не сегодня. Кажется, сейчас мы все не в настроении.

– Роуэн, можешь приобнять Джимми и Листера для меня?

Роуэн послушно делает, что сказано. Фотограф щелкает затвором.

– Погодите секунду. – Женщина, которая руководит съемкой, командует фотографам остановиться. – Листер, ты в порядке? Может, сделаем перерыв?

Мы с Роуэном одновременно поворачиваемся к Листеру.

У него слезятся глаза, кожа мучнисто-белая.

– Да, мне просто нужно в туалет, – бормочет он и торопливо покидает комнату. Мы с Роуэном бежим