Ночные грезы - Барбара Картленд

Он сунул белоснежный платок в нагрудный карман.

— Мисс Сэлвин обедает внизу? — поинтересовался он.

Ходжес озадаченно взглянул на своего хозяина и лишь потом ответил:

— Вышивальщица? О нет, конечно, нет. Она кушает у себя, милорд.

— Что ж, тогда нам предстоит приятный ужин в узком семейном кругу, — с циничной усмешкой бросил граф и направился к двери, чувствуя на себе восхищенный взгляд старого слуги.

Так совпало, что как раз в этот момент Алинда заканчивала ужин в своей маленькой гостиной.

Люси накрыла столик белой скатертью и поставила посередине массивный серебряный канделябр. Если честно сказать, он не очень подходил для стола таких размеров, но Алинда ничего не сказала.

Обслуживая Алинду, Люси болтала, не умолкая.

Конечно, этого она не должна была делать, и если б миссис Кингстон узнала, то горничная получила бы строжайший выговор. Однако, мучимая любопытством, Алинда не пыталась остановить словесный поток, льющийся из ротика Люси.

— Что творится, вы не поверите, мисс! — сказала Люси, подавая суп. — Весь дом просто стоит на голове. Представляете, мистер Хэнсон выдворен из своей комнаты! Хотела бы я услышать, что он сказал по этому поводу!

Алинда не откликнулась, и Люси продолжала:

— Но это очень даже справедливо. Мы все так считаем. Спальня хозяина есть спальня хозяина, и посторонним там нечего делать!

Алинда улыбнулась, подумав, что это не собственные слова Люси, а, без сомнения, повторение сказанного дворецким или миссис Кингстон.

— А долго ли пробыл здесь Хэнсон?

— Больше двух лет. Из-за него его милость и уехал в дальние края.

Люси подошла к двери. Другая служанка протянула ей поднос со вторым блюдом и забрала пустую суповую чашку.

На второе был жареный цыпленок с грибами и гарниром из разных овощей, а также два соуса. Люси с сосредоточенным видом расставила все это на столике перед Алиндой и поэтому на короткое время умолкла.

Затем ее прорвало:

— Никто не принимает его за джентльмена, я вам точно говорю, мисс!

— Почему же? — осведомилась Алинда.

— А он отдает приказания совсем не как джентльмен, ну и еще из-за других поступков.

— Что ты имеешь в виду?

— Есть вещи, о которых я не могу рассказать вам, мисс.

И Люси оставила Алинду доедать ужин в одиночестве.

Алинда почувствовала, как она проголодалась, пропустив, увлекшись работой, чай.

Еда была превосходной, но все же мысли ее были далеки от выставленных перед ней яств. Ее заинтриговало то, что сказала Люси, вернее, о чем она умолчала. Ее мысли занимал человек, с которым она столкнулась в спальне герцогини, Когда граф отвернулся от окна и Алинда увидела его лицо, то ей он показался даже красивее, чем на портрете в комнате своей матери. Однако отличие было столь велико, что если б она встретила его не в родном ему Кэлвидоне, а где-нибудь в другом месте, то могла бы его и не узнать.

На портрете был изображен молодой человек, вроде бы счастливый и живущий в согласии с окружающим миром. Лицо же мужчины, стоявшего у окна, было мрачным, недобрым, с налетом горечи и цинизма. Он выглядел разочарованным, лишенным иллюзий, и, возможно, кто-то заметил бы на его лице следы развратной жизни или каких-либо порочных наклонностей, что нашло отражение в некоторой опустошенности во взгляде и преждевременных морщинах.

Чем-то он напоминал изображенного на портретах короля Карла Второго. Раньше он улыбался, приветствуя будущее, теперь же с горькой усмешкой ждал от него лишь новых ударов судьбы.

Тут Люси ворвалась в комнату, прервав размышления Алинды.

— О, мисс! Вы умрете от смеха, если узнаете, что происходит внизу! Ее милость сидит словно истукан на одном конце стола, а его милость на другом. И оттуда прожигает ее взглядом насквозь. Мадемуазель же — никак не запомню ее имя — флиртует с обоими мужчинами сразу.

— Что это за блюдо, Люси? — спросила Алинда, боясь обидеть горничную требованием прекратить сплетничать, и в то же время не желая поощрять ее в этом занятии.

— Клубника со сливками, мисс, и еще пирожное со взбитыми белками. Это особый десерт нашего повара. Вам понравится, вы только попробуйте.

— Не сомневаюсь в этом, — улыбнулась Алинда.

— И я не постесняюсь сказать вам, мисс, что если вы немного оставите на блюде, то это не вернется на кухню, раз я и Роза тут рядом.

— Надеюсь, что оставлю вам достаточно, — с улыбкой кивнула Алинда.

— О, мисс, мы не хотим, чтобы вы чувствовали себя обязанной нам что-то оставлять. Пожалуйста, накладывайте себе побольше.

— Я взяла столько, сколько хотела.

— Мадемуазель, между прочим, уже успела показать зубки, — заговорила опять Люси на волнующую, тему, будучи не в силах сдержать свое возмущение. — Она пригрозила мисс Вудс, старшей горничной, что в случае какой-нибудь оплошности разобьет тарелку о ее голову. Что вы на это скажете, мисс?

— Слова, достойные истинной леди, — съязвила Алинда.

— Я тоже так считаю, — ухмыльнулась Люси в ответ.

Она принесла на подносе кофейник и чашку, поставила на столик возле камина, и убрала то, что Алинда оставила от десерта.

— Я оставлю здесь канделябр, мисс, пока лакей не принесет лампу. Он запаздывает немного, но, как я вам уже сказала, мы все сегодня не в себе.

Люси удалилась, но едва Алинда приступила к кофе, вновь появилась на пороге с массивной бронзовой масляной лампой. Поместив ее в центре стола взамен канделябра с уже догорающими свечами, Люси удовлетворенно отметила:

— Так вам будет светлее. Вы сможете читать. Но, надеюсь, вы не собираетесь еще вышивать, мисс, после того как проработали почти весь день?

— Нет, я думаю, что на сегодня сделала достаточно, — ответила Алинда.

— Моя матушка всегда говорила: «Береги глаза пуще богатства!»И она права, мисс.

— Конечно, права, — согласилась Алинда.

— Ну, тогда я вас покидаю. — Люси огляделась — не забыла ли она чего. — Хочу разузнать, как там дела внизу. Позвоните в колокольчик, если что потребуется.

— Я непременно так и сделаю, — улыбнулась Алинда. — Большое тебе спасибо, Люси.

Служанка прикрыла за собой дверь, и тут же, повинуясь импульсу, который ей самой был еще непонятен, Алинда вскочила, подбежала к двери и заперлась изнутри. Затем она поднесла стул к окну, уселась и стала вглядываться в сумрачный сад.

Там царил покой, грачи устроились на ночлег где-то на вершинах деревьев, мирно ворковали лесные голуби, только один раз прокричала и затихла сова.

Алинде казалось немыслимым, что столько страстей бушует там, где все располагает к покою и созерцанию чарующей красоты. Она задавалась вопросом, как мог граф привезти с собой в Кэлвидон женщину, которая, если верить рассказам Люси, была здесь совсем не к месту.