Несущие Свет. Высокий замок - Дмитрий Воронин

Однажды все изменилось.

Алкет неловко поднялся с узкой лежанки. Руки были стянуты за спиной мягкими кожаными ремнями – аккуратно, но надежно. Разумеется, он не пытался освободиться – к чему бежать, если надежнее стражей у входа и каменных стен его держали терзания собственной души. Видимо, именно поэтому на него не стали накладывать ни «путы», ни «оковы». Преступник должен испытывать нравственные страдания, а эти два заклинания Крови обеспечивают послушание – и не более того.

Заключенный подошел к окошку – если это крошечное отверстие, куда не пролезла бы даже голова широкоплечего Гарда, можно было назвать окном. Глубоко вдохнул прохладный утренний воздух.

Все эти дни он снова и снова вспоминал чудовище, которое сам же и выпустил наружу. Молодых воинов, отдавших свои жизни, чтобы демон мог вступить в Эммер. И других – молодых и старых, умелых и не очень – воинов в белых эмалевых доспехах, что шли на верную смерть, пытаясь хоть ненадолго остановить монстра. Они бросались на него снова и снова и гибли… гибли…

Эти тела, разорванные чудовищными когтями, растоптанные могучими лапами, обожженные демоническим огнем, уже который день стояли у Алкета перед глазами. Стоило только опустить веки.

Светало. Прошла еще одна ночь. Еще ближе казнь.

Он давно смирился с мыслью о казни. Смирился уже в тот момент, когда солдаты заломили ему руки за спину, накинули на шею удавку, чтобы не пытался вырваться, и в таком виде доставили в шатер генерала Ви. Хотя нет, в шатер его повели не сразу, сперва дали вволю полюбоваться на ту бойню, что устроило созданное им чудовище. Созданное или вызванное, не важно. Его держали, а он смотрел. Офицер, что стоял рядом, ругался сквозь зубы – и Алкет вдруг с удивлением понял, что почти никто в армии не радуется его поступку. Не радуется несмотря на то, что демон изрядно измотал тяжелую кавалерию светоносцев, да к тому же еще каким-то странным образом ударил по магам. Расстояние было велико, но Алкет видел падающие фигуры – словно гигантская коса прошлась по склону, сметая всех, кто оказался на ее пути.

Генерал Ви не сыпал проклятиями, не обещал нарушителю единственного общего для всех государств Эммера закона страшных кар. Он просто презрительно смотрел на Гарда, а затем отвернулся и сплюнул.

– Увести. Запереть.

Гарда затолкали в эту комнату, позаботившись тщательно связать, – солдаты знали, как обращаться с магами. Раз в сутки стражник приносил еду и кормил пленника – с ложки, поскольку развязывать магу руки было непростительной глупостью. Солдат мало интересовал тот факт, что преступник раздавлен грузом собственной совести и не помышляет о побеге. Правила были просты – либо заклинание «оков разума» или «пут разума», либо надежно связанные за спиной руки.

И вот теперь уже две недели эти четыре стены – все, что он видит. Да еще маленький клочок неба в окошке.

Иногда из окна доносились звуки боя. Алкет знал, что дом, ставший его тюрьмой, расположен неподалеку от села Оскет, что к северу от крепости Северный Клык. Видимо, когда-то дом принадлежал пасечнику – Алкет видел коробки ульев, когда его вели к месту временного заключения – но то ли хозяин сбежал, узнав о приближении имперской армии, то ли бросил свое жилище по иным причинам. Вероятно, Северный Клык еще держался, день за днем отражая вялые атаки живых мертвецов, брошенных у его стен устремившейся к Торнгарту гуранской армией. Мертвецы, поддерживаемые тремя сотнями легкой пехоты и десятком некромантов Триумвирата, время от времени отправлялись на штурм. Но, поскольку и солдаты, и тем более маги не желали подставлять себя под стрелы укрывшихся за каменными стенами орденцев, то в бой мертвецы каждый раз отправлялись сами. Контроль над покойником тем слабее, чем дальше от мага он находится – выйдя из зоны влияния, мертвецы по-прежнему оставались равнодушными к боли, по-прежнему не ведали страха – но утрачивали цель, а потому рубили все, что попадалось под руку, в том числе и друг друга.

У Ивара арГарида были отменные стрелки. Некроманты уже потеряли двоих самых смелых, попытавшихся подольше сохранить контроль над смердящим воинством и потому подошедших слишком близко к стене. Опытный волшебник без труда отразит летящую в него стрелу – но не тогда, когда его разум занят контролированием действий нескольких сотен гниющих бойцов. Эти двое не успели углядеть стрелы, адресованные лично им.

Всего этого, разумеется, Гард не знал. Просто время от времени до него доносился отдаленный, едва слышимый шум битвы.

Стражники с заключенным не разговаривали. Лишь один раз, на шестой или седьмой день заключения, широкоплечий воин, выходя из комнаты с опустевшей миской в руках, остановился на пороге и обернулся.

– Жаль, ублюдок, я не увижу, как ты будешь корчиться на костре.

– Я сделал то, что должен был, – прошептал Алкет, чувствуя, как по подбородку стекает жидкая кашица. Солдат не слишком старался, поднося ложку к его рту.

– Ты дурак, безликий.

Интересно, знал ли охранник, что обращение «безликий» намного оскорбительнее, чем слово «дурак»? Наверняка знал… С тех пор, как солдаты, схватившие Гарда, сорвали с него маску, Алкет все время пребывал с открытым лицом – словно это было еще одним наказанием. Триумвират отвернулся от своего служителя второго круга. Ни один из магов – а их в имперской армии было более ста – не сказал ни слова в защиту бывшего товарища. Ни один не протянул ему маску, под которой он смог бы скрыть лицо. Это было правильно, закон не признавал компромиссов, и призвавший демона должен быть наказан. Но презрение окружающих жгло сильнее, чем пламя очистительного костра.

– Ты дурак, – повторил стражник. – Теперь каждая собака скажет, что Империя победила не благодаря мужеству воинов, а благодаря преступлению, совершенному сумасшедшей маской. Ты лишил всех нас славы… вот что ты сделал, тварь.

Он вышел, с силой хлопнув дверью, лязгнул засовом. Кто-то забормотал, накладывая на замок защитное заклинание. Не против искусства пленника – со связанными руками Гард был беспомощен. А просто потому что так было положено.

На следующий день к Алкету пришел посетитель. Лишь увидев на пороге знакомую фигуру, бывший служитель вдруг понял, что все время ждал этого визита. Ждал – и боялся. И сейчас ощутил, как по коже пробежала волна холода – вряд ли от этой встречи стоит ожидать чего-то доброго. Если в его, Алкета, жизни еще будет что-то доброе… Он усмехнулся собственным мыслям. Ну, скажем, бывшему безликому, преступившему закон, просто отрубят голову, заменив этой быстрой смертью долгие мучения на костре. А в Империи – как, впрочем, и в Инталии – существовало достаточно специалистов, умеющих на немалый срок продлевать огненную казнь.

– Мне печально видеть тебя в таком положении, – прошептал посетитель.

– Я лишь претворял в жизнь ваш план.

– Ты не добавил «отец мой», – прошелестел старческий голос. – Или ты уже не считаешь Триумвират своей семьей, Алкет Гард?

– Тот, кого я называл своим отцом, обманул меня.