Малькольм - Джеймс Парди

— Должна быть еще причина, которой вы не называете.

— Нет, Жерар, — Малькольм с усилием произнес его имя, — причины нет. Я не могу объяснить причину, кроме того, что она имеет отношение к скамье, инструкциям мистера Кокса, да еще к моему новому другу, Кермиту, который, кстати сказать, должно быть, очень задет тем, что ни разу не был приглашен в Замок познакомиться с мадам Жерар и, конечно, с вами, сэр…

— Понятно, — сказал Жерар, пропустив почти все сказанное Малькольмом. Тем не менее, он не сделал движения, чтобы уйти.

— Я очень хочу угодить вам, — сказал Малькольм после долгого молчания. — И мадам Жерар тоже, хотя я не знаю, почему мне хочется угождать ей, но все-таки хочется.

— Так вы еще подумаете? — громко выкрикнул мистер Жерар.

— Я хочу ехать, — ответил Малькольм. — Но я боюсь, что не смогу.

— Чего же вы боитесь? — прогремел мистер Жерар.

— По-моему, я сказал вам, сэр: оставить скамью.

— Не называйте меня сэр! — приказал Жерар с холодной свирепостью. — И что это к черту за скамья…

— Скамья, где я получаю адреса. Где, собственно, я получил ваш адрес, Жерар Жерар!

Жерар нахмурил бровь.

— У меня кружится голова от всех этих адресов, от прошлых и от будущих… Их еще десятки впереди. Может быть, сотни. Вы должны дать мне время, Жерар Жерар.

— Но что же это за скамья, провались она? — гнев Жерара ослабевал.

— Она рядом с отелем. Я там всегда жду, когда отец вернется домой.

Рот мистера Жерара открылся и закрылся.

— Я почти ни с кем не разговаривал со времени исчезновения или смерти моего отца. Тогда-то мистер Кокс попытался ввести меня в жизнь и в людской круг.

— Мистер Кокс! — Жерар вскинул руки.

— Смерть отца оставила меня…

— Именно! — перебил Жерар. — Поездка с нами за город — это как раз то, что вам нужно.

Но в голосе миллиардера не было уже убеждения или чувства. Взамен послышались колебание и грусть.

— Мы будем вам за отца и за друзей, — наконец сказал Жерар. Он подошел к Малькольму и хотел было положить руку на плечо мальчику, но передумал и дал руке упасть благословляющим жестом.

— По крайней мере, подумайте об этом, — попросил Жерар.

— Я подумаю, — обещал Малькольм.

— И не будьте таким печальным, — посоветовал ему Жерар. — Я, конечно, ничего не знал о скамье, иначе я подбирал бы слова осторожнее.

— Не нужно извиняться, Жерар Жерар, сэр.

— Спасибо, — ответил старший собеседник.

— Я вам так благодарен за визит, — подхватил Малькольм. — Пожалуйста, не говорите никому, что я вам сказал здесь. Понимаете, мистер Кокс знает обо мне все, хотя я не говорил ему ни слова. Он просто знает. Как астролог, понимаете…

Жерар на это не ответил, и стал говорить о возможном визите Малькольма.

— Вы должны дать знать мадам Жерар как можно скорее. Мы надеемся уехать очень скоро, и нам нужно включить вас в свои расчеты.

— Я посвящу этому вопросу безраздельное внимание, — пообещал Малькольм.

— Именно так вы и должны поступить, — ответил Жерар. — Утро вечера мудренее, как говорится.

Малькольм зевнул.

— Доброй ночи, — пожелал Жерар, — и помните, вы наш.

Малькольм сказал «Спокойной ночи» и открыл Жерару дверь в длинный коридор с серым ковром. — Спасибо, сэр, и доброй ночи.

Малькольм проспал до двух часов дня из-за позднего визита Жерара Жерара, так что встреча с мистером Коксом представлялась невозможной. Малькольм добрался до скамьи только около четырех и понял, что астролог был здесь раньше и уже ушел.

Тогда Малькольм решительно зашагал к Кермиту, репетируя по пути, как он опишет лилипуту историю о вчерашнем посетителе.

Малькольм не был всерьез удивлен, когда, войдя в мастерскую, застал там Кермита и мистера Кокса, поглощенных крайне интимным tête-à-tête. Они оба выглядели несколько виновато, когда увидели Малькольма, вероятно, потому что говорили о нем.

— Где вы были в назначенный час? — мистер Кокс накинулся на Малькольма. — Я ждал вас чуть ли не десять минут!

— Вы о том, что меня не было на скамье? — переспросил Малькольм несколько безразлично; он чувствовал себя гораздо крепче после приглашений Жерара Жерара.

— У кого здесь еще есть скамья? — выкрикнул мистер Кокс.

— Я не помню, чтобы я придерживался регулярных часов или назначал встречи кому бы то ни было, — сказал Малькольм и вспомнил в этот момент, что лишь несколько дней назад мадам Жерар назвала его «принцем». Он вообразил, будто его речь и манера должны были показаться Кермиту и мистеру Коксу истинно королевскими.

Но мистер Кокс и Кермит смотрели на него холодно и даже критически.

— Вчера у меня был поздний посетитель, — Малькольм обращался сейчас к Кермиту. — На этот раз я позаботился и о тебе, Кермит, — добавил он.

— Занятый малый, — отреагировал Кермит все еще прохладно, но без настоящей иронии.

— Уж не хотите ли вы показать нам этими жестами и речами, что более в нас не нуждаетесь? — процедил мистер Кокс, игнорируя новости о позднем посетителе Малькольма. Он полностью проник в психологию мальчика.

Малькольм был удивлен неприятным тоном мистера Кокса. Он знал, что мистер Кокс был субъектом нелегким, но не подозревал, что его голос может стать теле омерзителен.

— Кому ты рекомендовал меня? — Кермит пропустил мимо ушей вопрос мистера Кокса и вернул разговор к посетителю Малькольма. — Не могу дождаться.

— Как я сказал, у меня был необычный посетитель, — снова начал Малькольм. — Точнее, мне следовало сказать, что у меня был первый посетитель с тех пор, как мой отец пропал или умер. Раньше единственным моим посетителем был отец, не считая чистильщиков обуви и хозяев гостиниц.

— Как вы повторяетесь, дорогой Малькольм, — мистер Кокс перевел взгляд на потолок, а Кермит деликатно откашлялся.

— Каким холодным презрительным человеком вы умеете быть иногда, мистер Кокс, — отметил Малькольм.

— Так! Так! — выкрикнул мистер Кокс. Кермит широко улыбнулся: мистера Кокса впервые критиковали в глаза, пусть за спиной он не удостаивался ничего, кроме критики.

— А еще несколько дней назад мистера Кокса осудили в Замке. Мадам Жерар, — уведомил их Малькольм.

— Что меня осуждает мадам Жерар, это для меня не новость, — подхватил мистер Кокс. — Женщина, которая обязана мне своим успехом, конечно, должна часто порочить меня, хотя бы ради того, чтобы чувствовать, будто ее жизнь — это только ее заслуга.