Книги онлайн и без регистрации » Детективы » Что скрывают красные маки - Виктория Платова

Что скрывают красные маки - Виктория Платова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 68
Перейти на страницу:

Джаляб.

Я бы поставил золотой зуб Осы на то, что на языке участкового вертится именно это слово. Но он никогда не произнесет его, так и проносит за щекой, как леденец. Чтобы потом выплюнуть где-нибудь во дворе, у тутовника и татарской жимолости.

Куда подевалась моя птичка? Я скучаю по ней и хотел бы увидеть ее снова.

— Э-э… Хорошо.

Кивнув маме и моментально забыв о ее существовании, Санжар-ака сосредоточивается на мне: острый карандаш занесен над блокнотом, на кончике носа повисла капля пота. Фуражка сдвинута на затылок, — наверное, для того, чтобы каждый желающий мог полюбоваться жидкими волосами участкового, прилипшими к черепу.

— Знаю, ты очень хороший мальчик. Не врунишка какой-нибудь, так?

Я равнодушно пожимаю плечами, предлагая Санжар-аке выбрать подходящий ответ самому.

— И ты дружишь с Мухамеджаном Хамраевым, так?

— Не знаю я никакого Мухамеджана Хамраева. Кто это?

— Ну, как же… Твой друг Мухамеджан, — подсказывает участковый. — Он живет здесь, в вашем дворе. Подъезд четыре, квартира семьдесят пять.

— А-а… Мухамеджан, который Оса?

— Точно! — Санжар-ака радуется так, как будто выиграл в лотерею автомобиль «Москвич». — Оса. А говоришь, не знаешь.

— Мы не друзья.

Теперь радость толстяка становится и вовсе неподдельной.

— Как же не друзья? Ты, Мухамеджан Хамраев и братья Аббасовы, Улугмурод и Орзумурод. Вас часто видят вместе.

— Вместе? — Мама поражена. — Ты общаешься с этими хулиг… с этими мальчишками, солнышко?

— Я не общаюсь, мамочка. — Надо успокоить маму во что бы то ни стало. — Они взрослые. Они курят. Что нам делать вместе?

— Вот именно!

Мама готова поверить всему, что бы я ни наплел (тем более что плету я чистую правду), но толстяк Санжар — совсем другое дело.

— Ну хорошо. Тогда просто скажи мне, когда ты видел Мухамеджана Хамраева в последний раз?

— Осу? — зачем-то уточняю я.

— Да.

— Не знаю. Может, во дворе видел. Или из окна. Вон из того. — Я указываю рукой на окно, у которого стоит письменный стол.

— Не можешь вспомнить точно?

— Нет.

Капля, до сих пор висевшая на кончике носа Санжар-аки, наконец отрывается и шлепается на блокнот — ба-аац!

— А знаешь, что говорят братья Аббасовы, Улугмурод и Орзумурод?

— Кому говорят?

— Не кому, а вообще говорят. Дают показания…

Я не совсем понимаю, что значит «давать показания», но маме явно не нравится эта формулировка. Она вскидывает брови и поднимает руки одновременно:

— Товарищ лейтенант! Я же просила вас…

— Виноват, — тут же осекается Санжар-ака. — Скажу по-другому: братья Аббасовы утверждают, что два дня назад, восьмого августа, примерно в одиннадцать тридцать утра, ты и Мухамеджан Хамраев вместе вышли со двора. Так и было?

Я молчу. Перевожу взгляд с мамы на окно и на книжку, которая лежит на полу. Она называется «Грабители морей», и мне очень хочется к ней вернуться. Прямо сейчас, немедленно.

— Хорошенько подумай, прежде чем ответить, сынок. Так и было?

— Нет.

— Нет?

Щеки участкового раздуваются; все — из-за леденцов-слов, забивших рот. К ленивым проклятьям, которыми обычно осыпает меня Оса (у-у-у, ссука, кыждыл, рус чучка!) он мог бы добавить еще десяток. Но при маме никогда не решится сделать это.

— Нет? — еще раз повторяет толстяк.

— Было, но не так.

— А как?

— Он… обещал вернуть линзу. Сказал, что для этого нужно встретиться с одним его знакомым. Вот я и пошел с ним.

— Какую еще линзу?

— От телескопа. Мне подарил ее академик. А Оса… взял ее.

— Отнял, — уточняет мама. — Это старая история. Наверное, мне нужно было еще тогда обратиться к вам, Санжар-ака.

— Академик?

— Да, академик. — Взгляд, которым мама одаривает участкового, строгий и торжествующий одновременно. — Наби Гафурович Рахимов. Лауреат Государственной премии. Орденоносец. Депутат. Большой друг и покровитель нашей семьи.

Толстяк участковый потрясен. Он крякает, что-то бормочет, снимает фуражку и тут же снова водружает ее на голову:

— Надо было… обратиться. Обращайтесь всегда. Все, что могу, — сделаю!

Зачем я соврал про Осу и его несуществующего дружка-приятеля с линзой? Если участковый спросит о том же Мухамеджана Хамраева, то… Что расскажет сам Оса? Не важно. Просто выведет наглого врунишку-майду на чистую воду, а потом еще и надает тумаков. Закатает в старый ковер, оставит задыхаться в подвале. А участковый! Ему ничего не стоит засадить меня в тюрьму! Мальчики девяти лет должны бояться участкового и лезть под стол или в кладовку, едва лишь тот появится поблизости.

Но я не боюсь.

Потому что боюсь совсем другого: оказаться слабаком.

Если такое вдруг случится, черная дыра втянет меня обратно. Туда, где поджидают ржавые гвозди, готовые впиться в тело и мучить, мучить! В черной дыре не продохнешь. Сделаешь что-то не так, подумаешь — и вот уже тебя рвут на части гигантские лопасти. А обжигающе холодная материя плюется сгустками прямо в лицо.

Черная дыра никуда не делась: висит туманным облаком за спиной мамы и толстяка. Заняла место эстампа «Зимний вечер», а сам вечер куда-то исчез. Черная дыра — коварный и всесильный враг, невозможно ослушаться ее. Она отняла у меня птичку-красноголовку.

Она — враг.

Но и друг тоже. Я откуда-то знаю это. Случись что — она защитит меня от Осы, не позволит надавать тумаков и закатать в ковер. Случись что — она посадит в тюрьму толстяка Санжара и братьев Аббасовых, Улугмурода и Орзумурода, и… кого угодно!

Она может все!

— Ну, сынок, продолжай. — Санжар-ака ласково смотрит на меня.

— Расскажи все, что знаешь, солнышко, — подбадривает мама.

— Мы шли по улице. А потом Осу окликнули.

— Кто? — Карандаш участкового застыл над блокнотом в ожидании.

— Не знаю. Какой-то взрослый.

— Совсем взрослый? Или как Мухамеджан?

— Совсем. Но он не курил.

— Это тот человек, с которым вы должны были встретиться?

— Нет.

— С чего ты так решил?

— Линзу мне не отдали. Тот взрослый окликнул его, они пошептались, и Оса ушел с ним. Вот и все. Больше я его не видел.

— Мухамеджан что-то сказал тебе, прежде чем уйти?

— Ну… Сказал, чтобы я подождал его. А больше ничего.

1 ... 11 12 13 14 15 16 17 18 19 ... 68
Перейти на страницу:

Комментарии
Минимальная длина комментария - 20 знаков. В коментария нецензурная лексика и оскорбления ЗАПРЕЩЕНЫ! Уважайте себя и других!
Комментариев еще нет. Хотите быть первым?