Незабываемый поцелуй - Нэн Райан

– Ты можешь раздеться сама? – спросил он наконец.

Женщина торжествующе улыбнулась и с поразительной быстротой сняла с себя одежду. Не успел Лу и глазом моргнуть, как ее переливающееся атласное платье и кружевное белье оказались на полу. Миниатюрная миссис Максвелл с кожей цвета слоновой кости стояла перед Лу в одних черных шелковых чулках и туфлях на высоких каблуках. На шее и в ушах женщины поблескивали бриллианты.

Она медленно повернулась вокруг своей оси и спросила:

– По-твоему, я некрасива?

Подбоченившись, она кокетливо отставила в сторону ножку в атласной туфельке.

Лу томно оглядел ее пышное тело. Веселая вдова была как раз из таких женщин, с которыми ему нравилось заниматься любовью: маленькая, мягкая, ароматная и кокетливая, к тому же поразительно красивая, женственная и бесстыдно-распутная.

Лу убрал руки из-под головы и снял со стола обутые в сапоги ноги, потом встал и разделся на глазах у восхищенной миссис Максвелл. Оставшись в чем мать родила, он вновь опустился в кожаное кресло и поманил ее к себе.

По-девичьи хихикая, миссис Максвелл села па колени к смуглому красавцу и принялась целовать его в губы. Его руки скользили по ее плечам, спине и груди.

Несколько минут спустя Лу легко поднял ее с колен и усадил на себя верхом. Она взволнованно облизнула губы и приподнялась, подставляя мягкую грудь к его губам. Пока он целовал затвердевший сосок, она обхватила тонкими пальцами его член и с блаженным стоном опустилась на него сверху.

– М-м… да, о да, – бормотала она, подскакивая на коленях Лу и держась руками за его мускулистую грудь.

Сильные уверенные руки Лу сжимали ее горячие ягодицы. Он сидел с раздвинутыми ногами, ритмично входя в нее.

Они быстро достигли экстаза и остались не до конца удовлетворенными. Обоим хотелось большего. После короткого отдыха, когда дыхание выровнялось, Лу заставил женщину встать с его колен.

– Милый, я хочу еще.

– Ты получишь еще, – заверил ее Лу. Смахнув все со стола, он усадил миссис Максвелл на столешницу. – Ты получишь столько, сколько захочешь, и даже сверх того.

Миссис Максвелл опустила глаза и увидела, что он опять возбудился и готов продолжать. Она радостно взвизгнула и обвила руками его шею. Он раздвинул ей ноги.

– Ты хочешь? – спросил Лу.

– Да, да, хочу! О Боже, ты такой большой, такой твердый! – пробормотала она.

Но он не успел овладеть ею второй раз. В дверь громко постучали.

– Я отдыхаю, Эдуардо, – крикнул Лу.

– Это Чандо. Есть новости о Малыше.

– Подожди, – сказал Лу и быстро выпрямился. Его желание улетучилось как дым.

Однако миссис Максвелл ждала продолжения. Растерянно заморгав, она сказала:

– Ты не можешь так меня оставить. Я вся горю.

– Прости, это важно, – бросил Лу, поспешно натягивая брюки.

– А я нет? – спросила она с досадой, спрыгивая со стола.

– Спокойной ночи, миссис Максвелл. – Лу вышел из комнаты.

Стройный мексиканец средних лет, заменивший Дэна Найтхорса на посту помощника в Плано-Пасификс, ждал Лу в гостиной.

– Техасский Малыш мертв, – сообщил он без лишних вступлений. – Его труп нашли в сгоревшем здании на юге Аризоны.

– Нет! – вскричал Лу. – Черт возьми, нет! Я должен был сам разобраться с этим подонком! Ты уверен, Чандо? Здесь не может быть ошибки?

– Нет, никакой ошибки. Его труп был найден через несколько часов после того, как они с Роджерсом ограбили банк Дугласа. Возле дома стояла лошадь Малыша, на седельной луке висело его сомбреро. Белый мужчина подходит под описание Малыша. Такой же рост и вес. С оторванной мочкой уха.

– Не может быть…

– Они сняли с его шеи вот это. – Чандо протянул Лу цепочку, на которой висел наполовину почерневший золотой крестик.

У Лу пересохло во рту. Он перевернул крестик и прочитал два знакомых слова: «Mi tеsoro».

– А что с остальными? Где старик и девушка?

Чандо покачал головой:

– Думаю, они по-прежнему в Мексике.

– Продолжай за ними следить, Чандо.

– Хорошо. Спокойной ночи.

Когда помощник ушел, Лу вернулся в кабинет, прижимая крестик к обнаженной груди.

– Милый, – прощебетала миссис Максвелл, – давай перед сном займемся любовью на этом кожаном диване.

– Что? – Лу резко дернул головой. Он совсем забыл, что она еще здесь. Между тем нагая миссис Максвелл картинно возлежала на диване. – Одевайся. Мои люди проводят тебя домой.

Она села.

– Домой? Ты же обещал продолжение!

– Мне нельзя верить. Ты заслуживаешь лучшего. Одевайся.

Рассерженная Элизабет Максвелл все еще возмущенно бормотала, когда Лу выводил ее из асиенды.

Закрыв за ней парадную дверь, Лу опять поднял золотой крестик и долго на него смотрел, потом опустил руку и направился к лестнице.

Слава Богу, Элизабет Максвелл ушла. У него пропало всякое желание заниматься с ней любовью.

Сейчас его интересовала лишь одна женщина, совсем не похожая на белолицую благоухающую красавицу брюнетку Элизабет Максвелл, – смуглая уродливая бандитка с русыми волосами, привыкшая грязно ругаться.

Молли Роджерс.

Профессор Нейпир Диксон, слегка раздраженный тем, что кто-то пришел к нему в гости в столь поздний час, снял очки, отложил в сторону книгу стихов и вышел в вестибюль.

Он открыл тяжелую дверь, и глаза его округлились от удивления. На крыльце стояла высокая стройная блондинка с короткими волосами. На ее бедрах висела портупея, через левое плечо перекинуты пузатые красные седельные сумки. Мужские брюки и рубашка были заляпаны грязью. Смуглая, как у старого ковбоя, кожа тоже не отличалась чистотой.

Но на потном лице сияли красивые фиалковые глаза, и у Нейпира Диксона перехватило дыхание.

– Сара? – растерянно пробормотал он. – Сара, это ты?

– Нет, – ответила Молли. – Я ее дочь, Молли Роджерс.

– О, – выдавил профессор. – Да, да, конечно, ты дочь Корда и Сары, – сказал он, не в силах отвести от нее глаз.

В холле он потянулся к седельным сумкам, но, почувствовав, что она не хочет их отдавать, сказал:

– Положи пока свои вещи здесь, у двери.

Кивнув, Молли бросила тяжелые сумки возле подставки для зонтов. Нейпир Диксон закрыл дверь и обернулся к ней. Родители Молли очень точно описали внешность этого седого джентльмена. Это был высокий, стройный, безупречно одетый и полный достоинства господин.

Отведя ее в свой кабинет, Нейпир Диксон спросил: