Сезон любви - Элин Хильдебранд

И все же что-то с этим списком не так.

Рената вытерлась, намазалась увлажняющим кремом и надела бикини. Она собиралась поплавать, а потом до самого обеда загорать на маленьком пляже рядом с домом. Рената села на кровать, которая чудесным образом оказалась заправленной. (Заправленной? Рената вспомнила, что она ничего не делала. Ах да, служанка, Николь.) Как же не хватает Экшн! Интересно, что она сейчас делает? Спускается на каноэ по холодной реке? Аккуратно смазывает каламиновым лосьоном искусанного комарами туриста? Экшн наверняка бы уничтожила список Сьюзен Дрисколл, превратила бы его в труху. Представила бы чем-то совершенно незначительным. А может, наоборот, возмутилась бы, и Ренатино негодование показалось бы детским лепетом по сравнению с вспышкой подругиного гнева. «Что эта дамочка о себе возомнила? «Шерри-Незерленд»? Бонсай?» Экшн непредсказуема: пылкая и невозмутимая одновременно, а еще находчивая, остроумная, и с ней никогда не бывает скучно. Интересно, понравилось бы ей в этом доме? Приняли бы ее здесь или нет? Ренату мучило чувство вины. Лучшая подруга не знает о ее помолвке. Рената позвонила Экшн, но на звонок ответил Мэйджор. Экшн оставила мобильник в доме родителей. В общем, Рената чувствовала себя виноватой. Единственный человек, которому следовало бы рассказать о помолвке, ничего не знал.

Ох, нет, не единственный. Один из двух.

Рената выудила из сумочки телефон, несколько долгих секунд глядела на экран, потом набрала номер отца.

От волнения у нее перехватило горло. То, что она собиралась сделать, сильно отличалось от их с Кейдом плана. Они хотели рассказать Дэниелу Ноксу о предстоящем бракосочетании вместе, при личной встрече на Манхэттене, на своей территории. Например, за коктейлями в «квартирке» Кейда на Восточной Семьдесят третьей улице или за оплаченным Кейдом ужином в ресторане, который выбрал Кейд.

– Не важно, как мы ему сообщим, – заметила тогда Рената. – Он не согласится. Запретит, и все.

– Не глупи, – ответил Кейд. – Твой отец тебя любит. Если ты скажешь, что хочешь замуж, он будет рад.

Ренату одолевало искушение объяснить Кейду, как он заблуждается, но Кейд был прирожденным дипломатом. Он принимал любую точку зрения, а потом убеждал оппонента в своей правоте, и все благодаря настойчивости, терпению и благожелательности. Только в этом случае он вряд ли бы преуспел.

Тем не менее тогда Рената согласилась подождать и даже испытала облегчение от того, что разговор с отцом отложили и что Кейд сам сообщит ему о свадьбе. Что же заставило ее позвонить отцу сейчас? Список Сьюзен или правила приличия? Как бы то ни было, отец должен знать, решила Рената.

Дэниел Нокс поднял трубку после первого звонка. В одиннадцать утра прекрасным летним днем в субботу. Ренате вдруг стало за него обидно. Сидит один-одинешенек дома, работает или читает журнал «Ньюсуик», хотя мог бы пойти на бейсбольный матч или поиграть в гольф.

– Папа?

– Это ты, детка? Все в порядке?

– Все прекрасно! – выпалила Рената, жалея, что не оделась. В купальнике она чувствовала себя незащищенной. – Я на Нантакете, у Дрисколлов. Погода солнечная.

– Тебе там нравится?

– Угу. Утром я добежала до «Пляжного клуба».

– Правда?

Отец замолчал. «О чем, интересно, он думает?» – мелькнуло у Ренаты в мозгу, а отец продолжил:

– Надеюсь, ты бежала по велосипедной дорожке? Их там специально устроили.

– Да, конечно.

– Хорошо, умница. Ну и как он тебе? Я имею в виду клуб.

– Красивый.

– Ты заходила внутрь? Разговаривала с кем-нибудь?

– Нет.

– Я даже не знаю, кто теперь его хозяин, – заметил Дэниел Нокс.

– И я не знаю, – сказала Рената, чувствуя себя как на карусели. Кружилась голова, и немного подташнивало. – Папа, мне нужно тебе кое-что сказать.

– Ты позвонила Маргарите? – спросил он. В его голосе сквозило разочарование. – Ох, детка, я же говорил, что она не…

– Нет, – перебила Рената. Ее ответ относился не к отцовскому обвинению, просто она не хотела уходить от темы. – То есть да, я звонила Маргарите, но я не об этом…

– Она не в себе. Не знаю, как тебе еще объяснить. Может, по ее разговору и не скажешь, что она ненормальная, но у нее были серьезные проблемы с психикой. Я не хочу, чтобы вы общались. Ты же не собираешься к ней в гости?

– Сегодня вечером. Она позвала меня на ужин.

– Ох, нет, милая, нет!

– Ты не можешь запретить мне поужинать с моей крестной! Я уже взрослая.

– А еще ты моя дочь, и я бы хотел, чтобы ты считалась с моими желаниями.

– Ладно, тогда я скажу тебе еще кое-что, и, поверь, тебе это тоже не понравится.

– Неужели? И что же?

– Я выхожу замуж.

Молчание.

– За Кейда. Папа, мы с Кейдом решили пожениться. Он сделал мне предложение, и я согласилась.

Тишина.

– Папа? Папа, ты меня слышишь? Пожалуйста, ответь!

Из телефона доносилось только ровное дыхание. Значит, отец не повесил трубку. Наверное, потерял дар речи от неожиданности. Или продумывает план действий. Что он там любит отвечать, когда спрашивают, как ему удалось вырастить дочь в одиночку? «Все свое свободное время я тратил на то, чтобы опережать ее хотя бы на шаг». Обычно люди посмеивались, понимая, что подобное стремление комично и не приносит результата. Однако долгое молчание насторожило Ренату. Она ожидала, что отец вспылит, возмутится, закричит: «Только через мой труп!» Потом, скорее всего, смягчится, однако будет непреклонен: «Не спеши, сперва окончи университет. Ты слишком молода. Я сам поговорю с Кейдом».

Но молчание? Непонятно. Рената почувствовала, что в животе холодным камнем засел страх. А еще сожаление. Может, надо было не отступать от изначального плана и подождать?

– Папа?

– Да, – откликнулся он, и его голос прозвучал… весело.

Неужели это возможно? Отец думает, что Рената шутит? Она покрутила кольцо. Вот еще одна причина, почему следовало рассказать отцу о помолвке только при личной встрече: он бы столкнулся с реальностью ценой в двенадцать тысяч долларов на ее пальце. Тогда отец не стал бы смеяться или не обращать внимания на ее слова, надеясь, что все уладится само собой.

– Ты меня слышал? Я сказала, что мы с Кейдом решили пожениться.

– Конечно, слышал.

– И что ты думаешь по этому поводу?

Отец рассмеялся, но Рената не могла понять, что означает его смех. Он звучал радостно, даже довольно. Может, все свое свободное время отец тренировался? Этот смех выбил ее из колеи, она чувствовала, что вот-вот упадет.

– Думаю, что это замечательно! Поздравляю!

После разговора Рената долго сидела на кровати, неподвижная, как статуя. По коже бегали мурашки. Любая другая девушка наверняка прыгала бы от радости, ну, или обрадовалась бы. Рената же чувствовала себя так, словно ее обманули, перехитрили и предали. Конечно, она не хотела, чтобы отец запретил ей выходить замуж, однако была уверена, что запретит, и даже догадывалась, в каких выражениях. Возможно, именно поэтому помолвка казалась ненастоящей. Теперь все стало реальностью. Кольцо с бриллиантом и отцовское благословление.