Статуя как процесс - Анатолий Пушкарёв

Женя взял с тумбочки стопку бумаги и потряс ею в воздухе. Посмотрел на Егора и продолжил:

– Они говорят, не волнуйся, твою жизнь есть кому описать. А Вениамин Палыч: Евгений, а вы издавались, у вас есть ваш читатель? Я ему – да как я издам-то, если нельзя закончить. Жизнь то моя, тема мемуаров, ещё продолжается, события, коллизии… Да и вы ещё не даёте, третий раз забираете – сначала на три месяца, потом на год, только от дела отвлекаете, чудаки…

– Ещё какие юмористы! – поддержал Валера.

– Но сейчас дело лучше пошло, общая идея жизни, то есть мемуаров, стала обнажаться… Да и постоянный читатель появился, – сообщил Женя, указывая на Валеру.

Егор перевёл взгляд на Валеру.

– Да, могу подтвердить: Женя – гениальный писатель, – подтвердил тот, – Он явно недооценён современниками. Это пока сейчас он крупный и видный, а потом обязательно будет великим и гениальным. Ещё и памятник поставят.

– Валера, а вы как здесь оказались? – поинтересовался Егор.

Валера отложил рукописные листы:

– Да тоже считай ни за что. У меня воры залезли в квартиру и украли все документы. То есть абсолютно все: паспорт, свидетельства разные, на саму квартиру, гараж, трудовую (дома была), все! Представляешь, какой удар! Мне говорят – восстанавливай. Я пошёл. Ходил по конторам где-то примерно год, а насобирал только третью часть справок. И начал я, глупый, матом ругаться на чиновников, драться частенько лез… Дверью так жахнул, чуть косяки не отвалились. Вот из-за этого в первый раз здесь и очутился.

Валера задумался, погрузившись в дали прошлого. Затем радостно улыбнулся:

– Но это мне большую пользу принесло, огромную. Спасибо Вениамин Палычу. Он мне: Валерий, вы неправильно себя ведёте, ведь вам надо себя, то есть документы, восстанавливать, а вы ругаетесь, эмоции разводите, нельзя так. Нету вас без документов, поймите. Где, говорит, ваше место в системе социальных отношений? Я полежал, подумал. Снова к Вениамин Палычу: осознал, говорю, надо восстанавливаться, грубить с чиновниками не буду. Выписали меня. Я ещё год потратил на сборы этих справок и восстановил все документы.

– Хорошо. Ну а второй-то раз за что? Почему вы опять здесь? – поинтересовался Егор.

– А вот второй – уж точно ни-за-что! – уверенно сказал Валера, – Понимаешь, мне так понравилось собирать и иметь у себя разные необходимые и полезные справки, что я не смог остановиться. Втянулся.

– То есть как это? – удивился Егор.

– Я стал собирать абсолютно все справки: и нужные и, на первый взгляд, не нужные. А такие всегда где-то лежат, найдутся и могут потребоваться. Пусть будут. Так спокойнее, и чувствуешь себя нужным людям, востребованным… Поверьте мне, Егор, вы ещё молодой, многого не понимаете. Я только потом понял, что сфера документации, документооборота – это вид высокого искусства. Любому чиновнику и любой организации всегда надо напоминать, что ты существуешь и у тебя имеется своё место в системе социальных отношений. И напоминать чем чаще, тем лучше. Каждый день я брал свой специальный рюкзачок, провиант, надевал удобные кроссовки и вперёд.

Валера воодушевился ещё больше и начал считать, зажимая пальцы:

– В Горсовет надо? Надо! В ЖЭК надо? Надо! В больницу обязательно. К обоим участковым – врачу и полицейскому. В БТИ, редакцию, к нотариусу… Да обо всех сразу и не расскажешь. А если судебная тяжба появляется? У-у-у… Только начни, увидишь, как тебе это понравится. За уши не оттащишь. И везде сидит чиновник, защитник наш. Я с улыбочкой, с просьбой, с отношением. И такой круг – каждый день. У меня сейчас сто двадцать один документ. Жаль только свидетельства о смерти не увижу. Красивый документ.

– Скучаете, поди, по делу? – спросил Егор сочувственно.

– Не то слово…, – печально вздохнув, ответил Валера, – Единственное, что поддерживает тонус – это чтение жениных мемуаров да сотрудничество с Вениамин Палычем.

– Как это?

– Мы с ним по четвергам историю моей болезни заполняем. Советуемся, анализируем, наводим справки там всякие, в медицинской энциклопедии, в книгах научных… Вот такие две толстенные папки истории уже! Обещал подарить по выходу.

Проснулся лежащий на кровати четвёртый пациент, молодой мужчина. Он сел на кровати, протёр лицо ладонями и уставился на Егора. Потом радостно улыбнулся и широко развёл руки:

– Егор, вы что ли?! Как вы здесь?!

Егор присмотрелся повнимательнее:

– В поезде? Дмитрий. Актёр. Деньги любите читать… А вы почему здесь?

– А вот как раз из-за любви к чтению денежных купюр, – махнул рукой Дмитрий, – До какого-то времени мой метод повышения творческого вдохновения действовал суперэффективно. Ну, помните, перед премьерой я доставал купюры и внимательно перечитывал каждую букву и цифру на них. Затем, в лупу, любовался изображениями и защитными знаками. Выходил на сцену и весь зал был в восторге от моей игры. Всё это взаимосвязано. Перевоплощение в сценический образ было абсолютным.

– Да, я хорошо помню ваш рассказ.

– Ну, вот. Я много раз советовал своим сделать то же самое, но они только посмеивались, умалишённые. А ведь у труппы был бы колоссальный успех.

Тогда пришлось идти на риск. Я стал ходить по гримёркам. Достану кошельки из сумочек, одежды, и чёрным фломастером прорисовываю им знаки на их купюрах. Ну, понимаете, чтобы почётче были, чтобы обратили, наконец, на них внимание и прочитали. Эти привлекательные волшебные купюры я клал им на гримёрные столики К сожалению, это получилось у меня всего два раза. Потом вызвали этих санитаров… Я даже знаю, кто вызвал. Зависть к таланту…

Зазвенел звонок.

– Это на прогулку. Пошли, – сказал Дмитрий.

Егор сидел в холле, на диване вместе с другими больными, когда из коридора вышла медсестра и подошла к нему:

– Там к вам пришли, в приёмной.

Егор встал и пошёл по коридору за сестрой. Когда он вошёл в приёмную, то увидел сидящую на кушетке Юлю с пакетом в руках, сумочкой на плече. Вид у неё был отрешённый, как у вдовы.

– Здравствуй, – сказал Егор.

Бывшая жена повернулась, грустно посмотрела на него:

– Здравствуй, Егор. Вот решила навестить, мне позвонили из полиции, сказали, что ты тут…

Егор присел рядом. Некоторое время помолчали.

– Как жизнь, замуж не вышла? – спросил он.

– Нет, живу у родителей, всё нормально. А ты как? Что случилось-то?

Этот сочувственный вопрос от родного, пусть и бывшего, человека вызвал в Егоре душевное движение поделиться, снова всё рассказать.

– Сам до конца не пойму, может нервы…, – сказал он, – И, всё-таки, я был прав, когда говорил тебе, что… я – часть какой-то чужой игры. Помнишь, я тебе говорил про одного старика… Так вот…