Бегущие по мирам - Наталья Колпакова

– Ваше всемогущество!

Заклинатель вздрогнул от неожиданности, задрал голову. Сверху вниз на него с тупой почтительностью взирал боец Группы Срочного Отклика.

– Кажись, того... Упустили.

– Ну и какая же вы после этого элита? – не сдержал раздражения Тринадцатый.

Грусрот попятился. Глаза у него совсем остекленели, и маг устыдился своей вспышки. Чего взъелся на бедного парня? Сам ведь виноват, дурень старый. Не стерпел, шум поднял на весь базар, руками размахался... Стыдно вспомнить.

– Ладно уж. Докладывай.

– Этот, того, огнем стрелять начал! Не, у нас все ребята опытные, всякого навидались. Но чтоб так...

– Что, многих пожгло? Огнем-то? – Маг скептически хмыкнул. – Иллюзии, значит, убоялись, вояки?

Воин насупился:

– Мы с магами не воюем. Мы их, того, защищать должны...

Не дослушав, Заклинатель отвернулся от широкой груди защитника и, насколько позволяла нога, заспешил вниз по переулку. В отличие от своих бесчисленных близнецов, таких же старых кривых заулков в самой бойкой части города, этот был мертвенно пуст. Позорная спецоперация распугала людей – дуралеи эти в латах, рассыпавшиеся, кто парами, кто тройками, по столичным кварталам. Да его черная форменная мантия в золотых символах зодиакального созвездия, вызывающая в обывателях почтительный трепет. Заклинатель огорченно хмыкнул, оглядевшись вокруг. Людей рядом множество, а ни одного не видно, все попрятались. Будто он злодей какой или оборотень! Утирая рукавом взмокший лоб, ненароком сдвинул капюшон, и внутренние люди – настоящие, те, что таятся внутри людей внешних, – тут же ворвались в его голову разноголосым хором. Думали все примерно одинаковое. Маг поспешно надвинул капюшон, отсекая однообразные людские переживания, только нос выглядывал.

Утомленный блужданиями по кругу ум охотно соскользнул на постороннее. Мантии эти форменные – истинное спасение! Заклинатель относился к прогрессу с понятным недоверием, но тут дело другое. Изготавливали прогрессивную вещь из густого сока экзотического растения рисин. Здесь оно не росло, да и вообще нигде почти не водилось. Высыхая, вонючая жижа схватывалась в пленку, тоже весьма вонючую, зато прочную, эластичную, а главное, не пропускающую магические воздействия ни внутрь, ни наружу. Обнаружилось у пленки и побочное свойство – не промокала. Тринадцатый, недаром слывший анахоретом, страстно любил одинокие прогулки под дождем. Пытался даже протолкнуть в Совете план усовершенствования официального облачения – чтобы и обувку непромокаемую изобрели, а то ноги сильно мерзли. Получил, однако, отказ. Ноги-то в передаче магических импульсов не участвуют! Нечего экранировать, незачем тратить дефицитное сырье. Ведь брать у дерева рисин сок можно только после цветения, цветет же оно раз в сто лет. А Заклинатель уж и фасон продумал... Жаль. Приходилось довольствоваться мантией, и та уже обтрепалась и вылиняла. Выдавали драгоценную форму только по личному распоряжению короля, а его владычество...

Вспомнил об опустевшем троне – и мысли соскользнули в привычную колею. А впереди уже замаячила раззолоченная ограда Дома вердиктов, напоминавшая Тринадцатому магу – в чем он порой осмеливался себе признаться – дамскую гребенку. Он поддернул рукава мантии, казавшиеся кружевными из-за россыпи дырочек, и с угрюмой решимостью захромал к воротам.

Сам Дом вердиктов, защищенный помимо пижонской ограды широкой полосой голой земли, представлял собой еще более впечатляющий образчик дурновкусия. Любой обыватель, независимо от толщины кошелька, замирал в восхищении при виде этого ослепительного миража. Заклинатель же не поднял головы. Он боялся, что увидит за Домом его тень, – что не справится с собой, сместит зрение и увидит. А зрелище самого Дома давно приелось.

Формой главное правительственное учреждение более всего напоминало песчаный холмик, насыпанный гигантским младенцем и им же любовно изукрашенный. Башни, башенки, шпили, заостренные арки и пучки колонн, торчащие просто так, словно деревья в роще, покрывали его подобием вздыбленной щетины. В просветах между архитектурными излишествами теснились затейливые статуи. Внимательный взгляд мог бы различить в этом скоплении и гадов подводных, подземных и наземных, и все три класса существ (живых существующих, живых несуществующих и неживых), и древних героев, и полубогов – словом, целый зверинец. А может, и не мог бы, раньше ослеп от золотого сияния.

Окон в постройке не было.

Заклинатель прошел сквозь частокол из золотых прутьев, даже не замедлив шага. Вымощенная плиткой дорожка вытянулась через волнистый песок, будто мостик, перекинутый через золотистый ручей. Обманчивое впечатление! Недоумку, дерзнувшему вторгнуться за ограду Дома вердиктов, стоило предпочесть лежащие вокруг зыбучие пески – поговаривали, бездонные. Грозила ему разве что смерть, вещь обыденная. А приманчивый «мостик», созданный будто нарочно для соблазна, переправлял незваного гостя в куда более отдаленные и негостеприимные пределы мира. Пройти здесь могли только маги тринадцати древних родов – ну и особы королевской крови, впрочем ни в чем подобном не нуждавшиеся, поскольку интереса к деятельности магического Совета они отродясь не проявляли. Это опознающее устройство, охранявшее подступы к Дому вердиктов, служило с долегендарных времен и обещало прослужить еще столько же. Добротно сработали предки. Тринадцатый, правда, не понимал зачем. Наследники больших магических родов были и без того известны, да и не сунется сюда посторонний. Отключить антикварное изделие, однако, не получалось – силенок не хватало. Так и ходили члены Совета по плитчатой дорожке, будто всякий раз экзамен предкам сдавали.

Каменные стражи – крылатые хищники и нелюди – восседали по сторонам прохода на постаментах, уходивших в недра земли, в другой мир. Они приподымали веки, провожали Тринадцатого взглядами яростно-желтых самоцветных глаз. Самые непоседливые выгибали шеи, поворачивали вслед магу граненые морды. Поравнявшись со своим любимцем, скальным котом, Заклинатель мимоходом погладил зверя по запыленной лапе. Тот довольно рыкнул, выпустил и вновь спрятал когти-кинжалы, еще ниже пригнул голову, увенчанную парой скрученных улитками рожек перед ушами и устрашающим костяным наростом на носу. Будто ласки просил.

Стражи скучали. Поставленные сюда в незапамятные времена, они и забыли уже, когда в последний раз снимались с места, чтобы настичь и растерзать чужака. Все были разные – каждый по-своему чуден – и подобраны с тем умыслом, чтобы любому злоумышленнику, человеку и не человеку, мог заступить путь боец, его превосходящий. Часть этих существ Тринадцатый маг знал, о некоторых читал, а про иных и не слыхивал. Так давно они перевелись, что и названия в память о себе не оставили. Порой его колола жалость к этим скованным героям, к могучим сущностям, столь древним, что и враги их успели исчезнуть и забыться. Не с кем биться, незачем быть! «О, боги, отцы, оставьте нам наших врагов», – вспоминал он классические, в школе вызубренные строки. Вспоминал – и лишь теперь прикасался к их сокровенному смыслу. Друзья забудут, ближние станут дальними, а враги будут помнить вечно! Стражи пережили своих врагов – и перестали быть стражами. Утрата собственной природы – вот что заковывало их в камень вернее самых страшных заклятий, догадывался Тринадцатый.