Прóклятое золото Колымы - Геннадий Турмов

Худо ли, бедно ли, но Евгений втянулся в тягомотину лагерной жизни и даже ухитрялся выполнять, казалось бы, невыполнимую норму по укладке шпал и рельсов или перемещать тонны грунта для железнодорожной насыпи.

Два года Евгений Богданов провёл в Облучье, в лагерях БАМЛАГа, история которого начиналась с 1932 года. В соответствии с секретным постановлением Совнаркома СССР строительство железной дороги передали ОГПУ, впоследствии НКВД. Количество заключённых составляло более трёхсот тысяч человек, которые и построили железную дорогу с помощью тачек и лопат. Первый поезд пришёл в посёлок Тындинский в 1937 году.

В июне этого же года Евгения перевели в СЕВВОСЛАГ (Северо-Восточный исправительный лагерь), а сначала он попал на пересыльный пункт во Владивостоке, расположенный в районе Моргородка, в четырёх километрах от нынешней станции. Местные краеведы после долгих споров сошлись на том, что пересыльный пункт находился за стадионом «Строитель» и занимал часть территории нынешнего «Флотского экипажа».

В настоящее время от лагеря почти ничего не осталось, за исключением остатков каменного карьера, откуда заключённые носили камни для обустройства лагеря.

Этот пересыльный пункт, или лагерь особого назначения, действовал с 1931 года на протяжении десяти лет. Через эту пересылку прошли, отправляемые морским путём на Колыму, сотни тысяч заключённых, в том числе и политических «врагов народа».

Через этот лагерь прошли: покоритель космоса академик С. Королёв, выдающийся актер театра и кино Г. Жжёнов, писатели В. Шаламов и Ю. Домбровский, остался навечно в Приморской земле поэт О. Мандельштам…

Старожилы Владивостока называют это место «капустным полем», на котором какая-то организация высаживала и собирала большие урожаи капусты. В 30-40-е годы на берегу был пирс, который входил в охранную зону пересыльного лагеря и предназначался для посадки на суда зэков, отправляющихся на Колыму.

Сокращённо лагерь имел неблагозвучную аббревиатуру Владперпункт (Владивостокский пересыльный пункт Дальстроя).

Ещё в 1935 году начальник пересыльного пункта Ф. Соколов докладывал:

«Владивостокский пересыльный пункт находится на 6-м километре от Владивостока. Основной его задачей является завоз оргсилы в Колымский край ДВК. Пересыльный пункт одновременно служит также перевалкой оргсилы, направляемой по отбытии срока заключения из Колымского края на материк. Для полного обслуживания возложенных не первых задач последний на своей территории имеет нижеследующие единицы:

а) стационар-санчасть на 100 коек в зимний период и до 350 в летний период, за счёт размещения в палатках. Кроме стационара имеется в палатке амбулатория пропускной способностью до 250 человек в сутки, а при стационаре… аптека, которая располагает достаточным количеством медикаментов и перевязочного материала за исключением остродефицитных лекарств;

б) хлебопекарню с необходимыми складами, как для муки, так и для хлеба, с производительностью, вполне покрывающей потребности лагеря;

в) кухню;

г) склады для продуктов, вещей, материальных ценностей;

д) баню-прачечную с необходимыми кладовыми и парикмахерской при ней;

е) клуб вместительностью 350–400 человек с библиотекой при нём, состоящей из 1200 томов;

ж) конно-гужевой транспорт из 5-10 лошадей и другие.

Кроме того, имеются подсобные производства, составляющие одно органическое целое хозяйство, состоящее из портновской, сапожной и столярно-плотницкой мастерских…»[18]

Когда эшелон прибыл на станцию «Вторая Речка» Евгений думал, что увидит, наконец, город Владивосток, где мать служила сестрой милосердия в военно-морском госпитале во время Русско-японской войны 1904–1905 годов. Однако их выгрузили из вагонов, построили, и после переклички под конвоем заключённых очень долго вели, сначала в сторону, откуда пришёл поезд, а затем повернули почти на 90° и пошли по вытоптанной тысячами ног дороге в сторону от моря. В то время территория эта была почти не заселена.

Во Владивостоке туман и морось вкупе с высокой влажностью приходятся, как правило, на июнь месяц, нередки в это время проливные дожди и тайфуны.

Вот и в этот раз колонна заключённых двигалась под монотонные звуки дождя. Пока добрались до лагеря, заключённые вымокли до нитки. Конвойные, закутанные в плащ-палатки, особенно не страдали, но и на них погода действовала так, что не один замешкавшийся зэк схлопотал удар прикладом. Евгений под хлюпающие по лужам шаги вспомнил шутку матери, которая не единожды говаривала, намекая на географическое расположение города: «А во Владивостоке широта крымская, а долгота колымская».

Добирались до места назначения почти два часа. В лагере содержались, по данным управления, 18 500 заключённых.

После того как их распределили по баракам, Евгений спросил у зэка-старожила:

– А Владивосток где?

– Да там где-то, – махнул рукой куда-то в сторону зэк.

Заключённых отправляли на Колыму пароходами с мыса Чуркин, куда они доставлялись пешком окружным путём через восточные окраины Владивостока; изредка отправляли с причала топливной базы, расположенной в Амурском заливе. Позже их перевозили эшелонами в Находку и уже оттуда – пароходами на Колыму.

Евгений пробыл в пересыльном лагере совсем немного. Их команду быстренько включили в этап, отправляющийся на Колыму. Золотые прииски требовали дополнительной рабочей силы…

Дня через три после прибытия в пересыльный лагерь команду из БАМЛАГа, в которой числился Евгений, подняли рано утром, можно даже сказать – ночью, построили по пятёркам, и колонна в две тысячи человек последовала по тому же пути, по которому её вели в пересыльный лагерь. Их привели на пирс, и большие шаланды, напичканные до отказа зэками и конвоирами, выгрузились на берег, где слегка раскачивался на невысоких волнах пароход «Джурма».

Две тысячи зэков сидели на берегу в ожидании посадки. Сюда должен был бы доноситься шум большого приморского города – всё-таки Владивосток. Евгению почему-то запомнилась тишина. И запах моря…

Пароход «Джурма» был построен в Роттердаме (Нидерланды) в 1921 году для Нидерландской пароходной компании. В 1935 году был продан СССР, где и получил название «Джурма». В переводе с эвенкийского это значит «светлый путь» или «солнечная тропа». На самом деле зэки назвали его «невольничий корабль», т. к. он стал использоваться для перевозки заключённых из Владивостока на Колыму. Обратно везли золото, редкие металлы, в частности олово, а также командированных и лиц, уже отсидевших своё в колымских лагерях.

Согласитесь, что «невольничий корабль» и «светлый путь» как-то не сочетаются между собой.

Не все выдерживали это тяжёлое «путешествие»…

Этап, в котором оказался Евгений, был отправлен в июне и оказался вполне благополучным: без штормов, пожаров, которые нередко происходили во время рейсов на Колыму.