Внедрение - Евгений Дудченко

— Лейтенант, передайте капитану Гризало приказ сложить оружие, мы сдаемся! Если враг уже на ступенях нашего дворца, дальнейшее сопротивление бессмысленно и лишь умножает ненужные жертвы! Я остаюсь во дворце! Не будут же эти варвары воевать с женщинами.

Офицер несколько секунд вглядывался в лицо своей контессы, но потом кивнул и развернувшись умчался обратно со своими солдатами.

Находившиеся в зале дамы разом загомонили, кто то заплакал. Амалия ушла мыслями в себя. Хотя, это громко сказать, мысли в голове метались перескакивая одна с другой не способные задержаться и сосредоточиться на одной теме. Несколько ближайших фрейлин сгрудившихся вокруг со страхом поглядывали на двери.

Наконец, створки отворились и в зал гремя железом и звеня шпорами ввалились альгемарские рыцари. Мечи многих были окровавлены, щиты носили следы многочисленных ударов и вмятин, были сильно выщерблены. Впереди всех шагал здоровенный бугай высокого роста в особенно богатой кольчуге с многочисленными золотыми и серебряными бляхами, украшенном дорогой чеканкой шлеме и щитом с тремя кабаньими мордами, гербом правящего в Альгемаре дома. Быстро окинув взглядом зал, он мгновенно выцепил среди присутствующих контессу Этернари и направился прямиком к ней на ходу пряча меч в ножны.

— Рад видеть контессу Этернари в добром здравии, — прогудело из под угловатого шлема.

Рыцарь изобразил легкий поклон и передав щит сопровождавшему его оруженосцу снял с потной головы шлем. На принцессу уставились пара насмешливых, оценивающих льдисто голубых глаз. Амалия постаралась сохранить бесстрастным выражение лица, но вид этой наглой потной красной морды в обрамлении спутанных слипшихся волос и неопрятной густой бороды, вызывал в ней однозначное отторжение. Ничего хорошего от этого типа ждать не приходилось.

— Не могу сказать Вам того же! — Невольно вырвалось у неё дерзкое.

Здоровяк довольно заржал и его поддержало окружение.

— Однако, Вам придется с этим считаться!

Здоровяк медленно приблизился пристально разглядывая контессу. На его лице играла довольная улыбка.

— Что с моим отцом и братом? — холодно поинтересовалась Амалия.

Бастард Оттована пожал плечами.

— Что касается виконта Дармета, то думаю, он уже беседует с привратниками Рая. Парнишка неплохо дрался, но ему не повезло. Что касается Вашего отца, то его судьба мне неизвестна, но, думаю, так же незавидна. В сражениях такое случается. Мой отряд обошел вашу армию что бы успеть захватить столицу маркграфства и отрезать пути отступления мятежникам. А заодно, уберечь от ненужных глупостей мою будущую жену.

Бастард резко приблизился к девушке и сгреб её в объятия. На Амелию дохнуло резким запахом пота и крови, чьи следы обильно покрывали нарядное сюрко альгемарца. Стало невыносимо противно и мерзко, захотелось ударить этого наглого негодяя посмевшего коснуться её. Да еще после всего сказанного, мужчина не вызывал у неё ничего кроме крайнего отвращения. Даже гибель брата, о которой она боялась услышать, не вызвала в ней таких чувств, как этот наглый вонючий боров облапивший её одной рукой и норовящий впиться своими масляными, потными губами ей в губы. Амалия замолотила руками по груди наглеца пытаясь отпрянуть и видя что это не удается заехала ему ладонями по лицу чего он откровенно не ожидал. Это заставило альгемарца отпрянуть, в глазах появился злой азартный блеск.

— А мне нравится эта норовистая кобылка, чувствуется порода. Такая сможет мне родить достойных наследников! — поделился мыслями со своим окружением предводитель альгемарцев. — Но я понимаю, Вас контесса, Вам еще надо свыкнуться с этой мыслью, хорошенько подумать и принять свою судьбу. У дочери мятежника не богатый выбор!

Всё это время окружение Этернийской контессы безмолвно и со страхом наблюдало за разыгрывающимся действом не смея вмешаться. Альгемарцев здесь не без оснований боялись, почитая необузданными и жестокими варварами, хотя многие аристократические рода в здешних краях, сами вели свою генеалогию от пришельцев из Альгемара и родственных им народов последние несколько сотен лет регулярно наведывавшихся, а иногда и оседавших в этой благодатной, южной стране.

— Всем разойтись по своим комнатам не высовываться и не покидать замок. Вашу судьбу будем решать позже, когда сюда пожалует король. Непослушание будет караться жестоко!

Заявление бастарда Альгемарского короля произвело на присутствующих гнетущее впечатление. Никто не посмел даже спросить о судьбе родных, ушедших с войском южан на битву с Альгемарцами, да это было и бесполезно, в свете того, что данный отряд не участвовал в нем. На лучшее уже никто не надеялся, но предпочел не злить лишний раз северян.

Амалию с парочкой фрейлин заперли в её личных покоях и приставили к двери стражу. Захватчики еще не вполне уверенно чувствовали себя в городе сумев захватить только одни ворота и прорваться ко дворцу маркграфа. Для захвата и контроля всего города, их отряд был слишком мал, хотя и представлял из себя элитное соединение из множества рыцарей с оруженосцами и вооруженными слугами. Альгемарцы опасались возможной контратаки на дворец и ворота, где они оставили крупный отряд.

Впрочем, переживали они зря, к вечеру к городу подошло еще несколько отрядов легкой кавалерии из Унгарона и немного пехоты. Немногочисленные беглецы с поля битвы завидев в воротах чужих солдат резко меняли направление спеша скрыться в другой стороне. В самом городе почти не оставалось вооруженных отрядов — самый минимум на воротах и дежурная смена. Тягаться городским стражникам в открытом бою с рыцарями, было самоубийственной глупостью. Ни в вооружении, ни в выучке они были им не соперники. Будь стражи, а еще лучше с городским ополчением больше, они бы без сомнения выбили не слишком большой отряд захватчиков, но ополчение ушло на ратное поле и не вернулось. Окрестное дворянство, включая тех нобилей, что имели в городе свои дома и даже укрепленные башни и замки, так же ушло со своим предводителем на битву. Расчет альгемарцев оказался удивительно верен. Немногочисленная привратная и дворцовая стража не смогла противостоять захватчикам.

Оказавшись в своих покоях, Амалия обессиленно опустилась в кресло и уже думала дать волю чувствам, но как ни странно, хоть в горле и стоял комок, а в уголках глаз собиралась влага, она смогла удержать себя в руках. В конце концов, она дочь маркграфа, а её фрейлины, так же отнюдь не из простых родов и у каждой родные или родственники приняли участие в битве и им сейчас ничуть не легче чем ей, а значит, и ей не стоит раскисать. У девушек так же глаза были на мокром месте, но они не позволяли себе разрыдаться рядом со своей госпожой.

Оставалось ждать и надеяться на сколько нибудь благоприятный исход. Тем более, что что то кардинальное предпринять было не в её силах. Вместо этого, Амалия решила подробнее расспросить своих фрейлин об их родственниках отправившихся на войну. Как ни странно, но об этом, она знала лишь в общих чертах. Конкретные военные приготовления были сугубо мужским занятием, для которых имелись отец и брат, много посвящавшие времени этому вопросу. Сама Амалия предпочитала больше заниматься искусством во всех его проявлениях, благо к этому располагали как средства, так и обилие талантливых деятелей этого направления, хотя многие из них и не одобрялись церковью. Но мнение жрецов, не слишком волновало юную контессу. Тем более что их семья имела расположение Асквийского понтифика.