Кома - Сергей Анисимов

Собачина поинтересовалась яблоком, но Николай поднял его повыше, чтобы не прыгнула. Есть она вряд ли будет, полижет только, а ему в самый раз, вместо какого-нибудь отечественного «Сникерса». Неторопливо шагая, довольный самим фактом начавшегося выходного дня, Николай пошёл в сторону станции метро. Под ногами хлюпало – под конец ночи, вероятно, прошёл сильный дождь, и вода ещё не успела целиком стечь с тротуаров. Когда всё так же с интересом разглядывая окружающее он добрёл до метро, было ещё без пятнадцати десять, и реально было минут пять постоять у книжного лотка или стоек с компьютерными дисками. Но это можно было с тем же успехом сделать и у «Московской», когда станет точно ясно, сколько останется времени. Метро оказалось полупустым – как это, в принципе, и должно быть в 10 утра в субботу, когда все нормальные люди спят. Две девчонки лет по 16 переглянулись и прыснули, увидев, как он смотрит на отражение своего помятого лица в зеркале. Чёрт знает что можно подумать. Николай со смущением осознал, что небрит, но сразу же заставил себя переключиться на равнодушие. Кому какое дело, откуда он едет…

Вагон метро раскачивался и гудел, проносясь по закругляющемуся то в одну, то в другую сторону туннелю подземки, в тёмных окнах мигали редкие лампы. На «Невском Проспекте» половина пассажиров, в основном молодёжь, вышла, и чуть меньше вошло – народ в основном ехал развлекаться. Мужчина в расстёгнутом тёмно-синем пальто водил пальцем по схеме метрополитена, сверяясь с тонкой раскрытой книжкой, – вероятно, приезжий, причём издалека: русские путеводителей обычно не покупают. Тёмно-рыжая девушка лет двадцати сладко спала на плече поглядывающего вокруг крепкого парня в чёрной куртке, на них было приятно посмотреть. Половина пассажиров читала, из них большая часть – чёрно-жёлтые книжки Донцовой. Несколько, – там и сям, что-то другое: мужик в кепке «под Ватсона» – помятый «Спорт-Экспресс», стройная деваха в стильных очках, сидящая наискосок – что-то академическое, в хорошей твёрдой обложке. Стоявший несколько станций у «нерабочей» двери всклокоченный парень пересел напротив Николая и продемонстрировал раннего Олега Дивова, – лучшего, вероятно, русскоязычного автора последнего десятилетия. Но на душе почему-то стало нехорошо. Тревожно.

На «Технологическом Институте» двери поменялись и люди пошли с другой стороны, со спины. Ох, что-то в вагоне было неправильно. Вывернув голову, Николай осмотрел вошедших, непроизвольно двигая плечами под курткой, чтобы разогреть мышцы. В спине хрустнуло, и по телу потекло тепло. Трое пацанов-подростков, один со свисающими с шеи наушниками плеера. Высокий мужик в потёртой куртке-«пилоте», с прямым лицом и короткой стрижкой: по типажу – младший офицер из настоящих, боевых частей. Оплывшая тётка, сразу оглядевшая всех с подозрением – захотят ли они встать, если свободного места не окажется. Мальчик лет десяти с то ли молодым дедушкой, то ли староватым и непохожим дядей. «Дядя» был в смешных не мужских меховых наушниках, в каких ходят обычно девочки, разве что чёрных. Николаю неожиданно стало страшно, и он опустил глаза. Он знал за собой вполне сформировавшуюся привычку в незнакомой обстановки оценивать окружающих на предмет потенциальной опасности, более того, – находил её полезной, но такого чувства как сейчас, не испытывал, пожалуй, никогда. Не слишком пристально разглядывая ботинки пары напротив, он припомнил ощущение, которое пережил во время последнего клинического разбора – локальной, сиюминутной опасности. Сейчас было что-то подобное, только посильнее. Паранойя начинается?

«Осторожно, двери закрываются. Следующая станция – «Фрунзенская»». Не вошёл и не вышел ни один человек, в выходные дни станция была не слишком популярна. Ощущение опасности не исчезло. Более того, оно стало направленным. Слева.

Расслаблено поведя равнодушным взглядом по фигурам, Николай попытался определить, что именно привлекает его внимание. Офицер в «пилоте» посмотрел спокойно, оценивающе. Столкнулись глазами. Не он. Тётка мрачно о чём-то думает. Пацаны болтают, тесно приблизив головы друг ко другу. Рыжая спит, её парень, похоже, расслабился. Стильная девушка была справа. Пацан в синей шапочке-«петушке» тупо смотрит себе под ноги, опустив голову; его поводырь разглядывает окружающее. Снова страх. Николай перестал поворачивать голову, и вместо этого повернулся всем телом, устраиваясь на сиденье вагона не прямо, а наискосок, как сидят страдающие от геморроя люди. Движение, похоже, было вполне естественным, – в окружающем не изменилось ничего. Теперь он сидел вполоборота к офицеру, который глядел прямо на него, это здорово мешало. Выждав секунду, Николай ответил взглядом. Выражение глаз мужика было другим, легко читаемое спокойствие в них сменилось на что-то сложное. Вопрос.

Николай едва-едва, на считанные миллиметры покачал головой в разные стороны. Если не иметь в виду ничего, то на такое движение никто внимания не обратит. Офицер в ответ качнул подбородком вниз, тоже на самую каплю. Видел его Николай определённо в первый раз в жизни. Привет из прошлого? Или воображение вразнос пошло?

Из вагона отчаянно хотелось выйти. Станция «Электросила». Осталось недолго: во всех смыслах. Сердце стучало, разгоняя кровь по телу, готовясь к чему-то. Почему дедуля в наушниках вызывает такой страх? Или это мальчик? Тогда тоже – почему? Дед вдруг поднял голову и начал поправлять воротник на своём пуховике, разглядывая людей в вагоне. Николай старался не смотреть на него, но сам чувствовал его ходящие туда-сюда взгляды. Вместе с так и не поднимающем глаза мальчиком тот стоял в торце вагона, и смотреть ему было удобно. «Московская». Офицер встал, перекрывая проход между рядами сидений, и закрывая страшную пару спиной, через секунду поднялся и Николай, стараясь не дрожать. «Всех порублю» – подумал он, – «Выйти из вагона, там будет куда бежать». Это было непоследовательно, но что уж подумалось.

Открылись «наружные» двери станции, затем собственно двери вагона, и он вышел, мазнув глазами по напряженному лицу офицера. Выйдя, Николай немедленно шагнул вправо и прижался спиной к прохладному мрамору стены: на «Московской», как и на нескольких других станциях питерского метро, участки между автоматическими дверями были «глухими», и не просматривались из вагона. Двери закрылись: не вышел больше никто.

– Вам плохо?

Остановившаяся женщина средних лет посмотрела участливо: бледный, прижавшийся к стене, на лбу пот. И на наркомана не похож.

– Да, – честно ответил Николай. – Сейчас вот сяду.

Сердце колотилось о рёбра, как забивающий сваю копер. Пройдя под взглядом женщины десяток метров в сторону эскалатора, и даже не посмотрев, нужный ли это выход, он действительно сел на одну из монументальных скамеек, дотронувшись спиной до не обратившей на него никакого внимания целующейся юной парочки.

Женщина постояла и ушла. Постепенно стало действительно легче. «Что это было?» – спросил он себя сам. Упавшее давление, сердечный приступ?.. Такое может переживаться как приступ страха, но не в 25 же лет. И давление действительно упало, – пульс был не особо наполненный. Кофейку бы сейчас… С сахаром, ложки две. И после него – стакан кефира, чтобы успокоить желудок. Дурацкое сочетание, если не расценивать кофе просто в качестве лекарства, как привык делать он.