За Гранью. Книга вторая - Литта Лински

И он с удовольствием сжал ее еще крепче, впитывая страх и ненависть пленницы. Он чувствовал ее боль и упивался ею. Выдавливал воздух из легких, останавливал ток крови, пережимая конечности, заставлял сердце бешено биться в тесной темнице ребер. Стоит слегка увеличить силу и кости начнут ломаться, разрывая нежную белую кожу. Но он не станет. Надо полагать, девочка и без того усвоила урок. Хватит с нее.

Дэймор внезапно разжал кольца, дав Лотэссе рухнуть на траву. Девушка задыхалась и корчилась от боли. Она подняла на него глаза, в которых вместо ненависти читался укор. Странник вновь принял человеческий образ.

— Зачем ты терзаешь меня, Дэймор? — ее голос звучал безжизненно и спокойно. — Хочешь убить — убей. Но постоянные истязания — это слишком даже для тебя. Ты говорил, что презираешь Йеланда, но при этом, должно быть, не тронул его и пальцем. А я, не сделав тебе ничего дурного, удостоилась похищения и пыток.

— Тебя приятно мучить, — признался Странник. — Ты прекрасна, как цветок или бабочка. А я из тех, кому нравится обрывать бабочкам крылья. Но я могу дать тебе новые.

— Чтобы иметь возможность вновь оборвать их?

— Вот именно! Ты начинаешь понимать, — он поднял девушку с травы и принялся бесцеремонно вертеть, осматривая причиненные повреждения. — Вроде, ничего даже не сломано. В этот раз я старался быть нежным с тобой, цветочек.

— А если в следующий раз случайно убьешь? — Лотэсса пристально смотрела ему в глаза, и от этого взгляда почему-то становилось не по себе.

— Ужасно разозлюсь на себя. Надо быть дураком, чтоб сломать такую игрушку.

— Игрушка, значит? — она горько усмехнулась. — Бабочка, цветочек… Чудные аллегории. Кто бы мог подумать, что Изгой — палач с тонкой поэтичной душой.

Дэймора неожиданно задели ее слова, он испытал что-то отдаленно напоминающее укол совести.

— Мне нравится тебя мучить, — повторил он. — И все же я не делаю этого без причины. Ты разозлила меня дерзостью, а я лишний раз напомнил, кто из нас кто. Я — божество, а ты — маленькая безмозглая смертная.

— Почему безмозглая? — обиделась Лотэсса.

Дэймор рассмеялся.

— Потому что, будь у тебя мозги, ты бы вела себя поскромнее, ценя свою короткую жизнь и хрупкое тело. Не злила бы меня.

— Да я тебя не злю! — воскликнула она. — Это ты цепляешься и в любом слове видишь предлог поотрывать крылья!

— Ладно, сердце мое, не будем ссориться. Давай лучше поговорим. Ты ведь так и не рассказала, откуда знаешь о моих намерениях относительно судьбы Анборейи.

— Тоже мне, великая тайна, — хмыкнула Лотэсса, предусмотрительно отходя от него подальше. — Даже дети болтают о Закате Мира. И о том, что именно ты станешь его причиной.

— Может быть, но все, кроме жриц, воспринимают это как легенды и сказки. А жрицы верят, что я навеки скован цепями небытия. Ты же говорила слишком уверенно, как о чем-то непреложном, а не о старой замшелой легенде. Так что тебе известно? И главное — откуда?

— Ну, — протянула девушка, явно соображая, как бы подостовернее солгать. — Я знакома с шургатской ведьмой. Она знает о на'ари и повелевает тенями. Вот тени ей и предсказали Закат Мира и твое возвращение.

Надо же — не врет. Почти не врет. Но явно что-то недоговаривает. Хотя эти тени — те еще мелкие занозы. Даже Странники не любили связываться с этими созданиями, не до конца понимая их природу. А вот люди порой подчиняли тени, наивно считая себя их хозяевами, хотя в действительности, скорее, они служили теням. Бестелесные сущности, подобно Звездным путникам не знали границ между мирами. А время было для них дорогой, по которой тени запросто сновали из конца в конец.

— Я тебе почти верю, — для разнообразия Дэймор решил быть покладистым. — Но ты ведь знаешь больше, чем говоришь. Так?

— Я есть хочу, — заявила Лотэссу, нарочито меняя тему.

— Не хочешь, — возразил он.

Исцелив девушку, он заодно избавил ее от таких слабостей, как голод, жажда, способность мерзнуть или изнывать от жары.

— Хочу! — капризно повторила она.

— Ладно уж, — проворчал Дэймор. — Будет тебе еда, хотя я предпочел бы не возиться со всеми этими человеческими глупостями. Этак ты еще потребуешь одеяло на ночь.

— И потребую, — Лотэссе, похоже, понравилось наглеть.

— Обойдешься. И так не замерзнешь. Уж я позабочусь, — самодовольно ухмыльнулся он, наслаждаясь мгновенной вспышкой ее страха.

— Бедная Маритэ. Не сладко же ей у тебя приходилось.

Дерзкая реплика Лотэссы вызвалf в душе Дэймора бурю непрошенных воспоминаний. Девчонка заслужила очередного наказания за свои слова, но, похоже, ее проще убить, чем научить благоговейному трепету перед Странником.

— Ты хотела ужалить меня, как змея, но вышел не более чем комариный укус.

— Змеи больше по твоей части, — тут же ехидно парировала она. — И если ты общался с Маритэ в таком облике, то неудивительно…

— Удивительно, что ты все еще цела с твоим-то языком, — вздохнул Дэймор. — А Маритэ, если хочешь знать, была здесь счастлива. По крайней мере, она казалась счастливой. И кто знает, как бы все повернулось, если бы не проклятые Хранители.

— Ты до сих пор тоскуешь по ней? — на этот раз в голосе девушки не было и тени ехидства.

— Нет, — отрезал он. — Как я могу тосковать о той, что безжалостно предала меня? За мою любовь она отплатила тысячелетием невообразимых мук.

— Она защищала свой мир, — тихо проговорила Лотэсса.

— Мне плевать. Люди почитали ее благостной и доброй. Она черпала силу из любви. Но жестокость вашей светлой богини превзошла даже мою. Впрочем, все давно в прошлом. Даже воспоминания, терзавшие меня первые века небытия потускнели и больше не причиняют боли. Не надо жалеть меня, цветочек.

— Да я вовсе не жалею! — вспыхнула она.

Дэймор усмехнулся, удержавшись от очередного напоминания о том, что все ее эмоции для него — открытая книга. Он задумчиво улыбнулся, осознавая, что сострадание девушки ему приятно. Странник и сам не знал, отчего для него имеют значение чувства какой-то смертной девчонки. И все же, вместо того, чтоб разозлиться на Лотэссу за упоминание Маритэ, он взглянул на нее с теплотой.

— Надо тебя накормить, моя маленькая. Чего ты хочешь?

Лотэсса задумалась, должно быть, перебирая в уме любимые блюда.

— Можно пирог с сыром и орехами? И засахаренные сливы. А еще вафли с малиной…

— Этак мне придется похитить для тебя дворцового повара, — расхохотался Дэймор. — Я могу создать еду, но изучать рецепты твоих любимых блюд — это уже чересчур. Придется поумерить желания, принцесса.

Перед девушкой появились хлеб, сыр, фрукты и легкое ягодное вино. Блюда и бокалы он создал из привычного материала — драгоценных камней.