Конан и дочь друидов - Дуглас Брайан

Десять шагов. Но сделать их казалось делом невозможным. И тогда Туризинд громко свистнул, подзывая к себе лошадь.

Конан говорил, что эта животина привыкла идти на свист. И точно: заслышав знакомый звук, лошадь вскинула голову и тонко заржала, а затем двинулась вперед, не обращая внимания на людей, которые падали, отталкиваемые широкой мощной грудью животного.

Мальчик кричал, сжимал коленями бока лошади – все тщетно. Она взвилась на дыбы. Мальчик чудом удержался в седле. Туризинд рванулся навстречу спасению. Одним быстрым движением он забросил женщину поперек седла. Мальчик закричал и начал отталкивать ее обеими руками, норовя сбросить.

Какой-то горожанин повис на плечах Туризинда и заорал ему в ухо, обдавая Туризинда чесночной вонью:

– Куда-а? Ты что удума-ал?!

Мальчик визжал, не умолкая. Туризинд схватил мальчишку поперек живота и стащил с седла.

– Где твой отец?

– А-а-а… – заливался ребенок.

– Ты еще и ребенка!… – надрывался воняющий чесноком горожанин.

Туризинда осенило.

– Это сын трактирщика, – крикнул он возмущенному человеку. – Спаси его в давке – и у тебя будет кредит. Точно? – Туризинд подтолкнул мальчишку в бок.

Тот не слышал и продолжал надрываться воплем.

– Да я без всякого кредита!… – кипятился горожанин. – Ты что удумал? Не пущу!

Вместо ответа Туризинд взгромоздил брыкающегося мальчика на крепкие плечи горожанина и поддал ему ладонью.

– Иди, иди.

Он вскочил в седло, придерживая женщину рукой. Та глухо застонала, но явно еще не пришла в себя. Веревка болталась у нее на шее.

«Нехорошо – может зацепиться», – подумал Туризинд.

Он схватил Дертосу за волосы и заставил ее сесть впереди себя. Она тяжело навалилась на него всем телом. Лошадь плясала и брыкалась, не позволяя подходить к себе. Люди шарахались, чтобы случайно не попасть под копыта. Не обращая внимания на крики боли и возмущения, Туризинд погнал лошадь к переулку.

Конан молча смотрел на происходящее. Он понимал, что Туризинд делает все, что может, но все равно оставался недоволен. Слишком уж много промедлений. Еще несколько минут – и стражники пробьются к беглецам, и тогда вся затея пойдет насмарку.

Туризинд вырвался из толпы, когда один из стражников уже поднял копье, намереваясь метнуть его в рыжую лошадь. Копье пролетело мимо цели и влетело в открытое окно, откуда тотчас донеслись оглушительные крики: стражник не то ранил кого-то из любопытных горожан, не то просто смертельно напугал их. Этого Туризинд так никогда и не выяснил.

Конан развернул черного коня и погнал его по переулку. Туризинд со своей добычей скакал следом. За ними по пятам бежали люди.

Конан молча мчался в сторону восходных ворот. Там еще ничего не знали о случившемся на площади, потому как находились далеко от ратуши. Там наверняка даже шума не слышали. А если что-то и доносилось, то стражники наверняка отнесли это на счет общего ликования при виде свершившейся казни.

За пределами площади улицы были совершенно пустынными. Это и не удивительно: весь Юваум, все торговцы и крестьяне из окрестных деревень собрались возле ратуши. Контраст между кишащей людьми плошадью и этими гулкими, безжизненными улицами показался Туризинду почти болезненным.

Стук копыт громко отдавался эхом от стен. Дома, раскрашенные в разные цвета, мелькали так быстро, что в глазах рябило. Конан, несомненно, хорошо знал дорогу к воротам. Будь Туризинд один – он непременно заплутал бы в этом лабиринте. Конан же ухитрялся выбирать те улицы, где мог проехать всадник.

Здесь наверняка имелись и такие переулки, по которым люди протискивались боком. Юваум – очень древний и очень маленький город. Здесь дорожили каждой пядью земли, потому что герцог запретил возводить вокруг Юваума вторую стену, а жить вне защиты городских стен люди не решались.

Пленница вдруг застонала и начала вырываться. Не имея времени ничего ей объяснять, Туризинд просто ударил ее кулаком в висок, и она снова обмякла.

Прикосновение обнаженного женского тела не вызывало у Туризинда совершенно никаких эмоций. У него не было даже мгновения свободного, чтобы осознать это обстоятельство.

Они летели стрелой. Вдруг Конан обернулся и крикнул:

– Ворота! Не сбавляй хода!

Друг за другом, пригибаясь к гриве коней они выскочили из ворот. Почти сразу же беглецы услышали, как громко разноголосо бранятся стражники. Застучали копыта: они спешно седлали коней и снаряжали погоню. Гул толпы настигал их, как морской прибой.

Всадники, как сумасшедшие, мчались по дороге на восход.

Дрогонские болота

Когда дорога сделала очередной поворот, Конан неожиданно остановил коня. Туризинд со своей ношей подъехал к нему.

– Почему ты остановился?

– Нет смысла загонять лошадей, – спокойно отозвался Конан. – Нужно передохнуть.

– О чем ты говоришь? Нас вот-вот настигнут.

– Нет, если мы спрячемся. К тому же ты не можешь постоянно бить эту девушку по голове – от подобного обращения она может утратить остаток своего и без того скудного рассудка.

Конан развернул коня и направился прямо в лес.

Туризинд догнал его.

– Куда ты? Здесь начинаются болота.

Конан обернулся к своему спутнику и смерил его насмешливым взглядом.

– Вот именно. Чудесные Дрогонские топи. У места слияния Тирсиса и Коротас они тянутся на несколько миль. Ни один человек, если только он в здравом уме, сюда не сунется. Так что стражники сочтут нас погибшими.

– Ты знаешь дорогу?

– Возможно, нам повезет, – фыркнул Конан. – Впрочем, кто знает? Судьба чрезвычайно переменчива. Ты знаешь каких-нибудь сговорчивых богов, которые согласились бы помочь трем беглецам, не имеющим ни стыда, ни совести? К несчастью, тот бог, который приветствовал меня при рождении, не интересуется людскими делами.

Подобный ответ ни в малейшей степени не устроил Туризинда, однако другого от своего товарища по путешествию он так и не дождался. Пришлось довериться его чутью и опыту, да еще положиться на удачу.

Боги, которых почитал наемник, вряд ли могли считаться «сговорчивыми». В минуты опасности он вспоминал богинь-сестер Бадб и Морриган, которые в облике воронов кружились над полем битвы. Богини ярости и смерти. Вряд ли имеет смысл молить их о помощи в трудную минуту. Они бы предпочли увидеть, как весь маленький отряд, – отряд Конана, если угодно, – вступит в неравный свирепый бой и героически погибнет, напитав своей кровью сырые болотные земли.

Несколько минут лес оставался сухим, за тем под копытами лошадей начало хлюпать. Скоро путники увидели ручей, называемый Дрогон. Как и Тирсис, Дрогон впадал в Коротас. Точнее, терялся в необъятном болоте. Его воды, несомненно, питали широкий пограничный поток, реку Коротас, которая отделяла Аргос от Зингары.