Месть  - Виктория Шваб

– Что? – переспросил он. И на сей раз услышал:

– Нам.

X

Четыре недели назад

Хэллоуэй

Виктор оперся на раковину, ожидая, когда подействует лекарство, и подумал, что эффект на данный момент как у плацебо. Не столько реальности, сколько неуместной надежды. Для спокойствия. На время. Для контроля.

Он оттолкнулся от стойки и вернулся в спальню, к комоду, к тонкой пачке бумаги. С верхнего листа на него уставилось лицо Джека Линдена. Черные полосы пересекали профиль, стирая строку за строкой, пока не осталось только два слова. Десять букв, разбросанных по всей странице.

П О Ч И Н И М Е Н Я

Виктор долго смотрел на них, затем скомкал бумагу и отшвырнул ее.

У них кончились кандидаты.

И у него заканчивалось время.

«3 минуты 49 секунд».

– Виктор! – нетерпеливо позвала Сид.

Он выпрямился.

– Иду, – отозвался Виктор, доставая из верхнего ящика небольшую синюю коробку.

В гостиной было темно.

Сидни встала на колени перед кофейным столиком, где возле пирога собрался настоящий маленький алтарь из подарков. Восемнадцать свечей испускали разноцветные искры. Митч довольно скрестил руки.

– Загадай желание, – сказал он.

Взгляд Сидни переместился с торта на Митча, а потом на Виктора.

Как раз перед тем, как она задула свечи, тень пробежала по ее лицу.

* * *

Восемнадцать свечей. Сидни упивалась числом, расставляя свечи рядом с недоеденным тортом. Восемнадцать. Дол попытался слизнуть со стола кусочек шоколадной глазури, но Виктор отпихнул пса, а Митч вручил Сидни свой первый подарок. Она взяла коробку, потрясла с озорной усмешкой, затем сорвала бумагу и вытащила красный бомбер.

Она увидела его в витрине магазина, несколько городов назад, и остановилась полюбоваться, как классно выглядит долговязый манекен, какие у него изгибы, как прячутся руки в глубоких боковых карманах.

Сид тогда не сказала, что хотела бы обладать не только одеждой, но и телом манекена. Ей бомбер оказался слишком большой – рукава на шесть дюймов длиннее, чем надо.

– Извини, – сказал Митч. – Это был самый маленький размер.

Ей удалось улыбнуться.

– Все в порядке, – сказала она. – Я вырасту.

Вероятно. В конце концов.

Митч протянул ей вторую коробку, с маркой Мерита на упаковке. Доминик. Она по нему скучала – Виктор часто разговаривал по телефону с бывшим солдатом, но никто из них не видел его с тех пор, как покинул Мерит. Это был единственный город, в который они никогда не возвращались.

Там осталось слишком много скелетов.

Сидни пошатнулась от тяжести подарка Доминика. Внутри обнаружилась пара армейских ботинок со стальным носком и подошвой в три дюйма толщиной. Сидни тут же их надела, а потом заставила Митча встать рядом, чтобы посмотреть, какая она теперь высокая. Получилось дотянуться до его груди вместо живота, и здоровяк игриво потрепал ее парик.

Наконец Виктор протянул ей небольшую синюю коробку.

– Не тряси, – предупредил он.

Сид опустилась у столика, задержала дыхание и подняла крышку.

Внутри на бархате лежал скелет птички. Ни перьев, ни кожи, ни мышц – только три дюжины косточек, аккуратно разложенных среди голубых складок.

Митч скривился, но Сидни встала, прижимая коробку к груди, словно драгоценность.

– Спасибо, – улыбнулась она. – Просто идеально.

XI

Пять лет назад

Мерит

В ночь, когда Виктор умер, Сидни не могла уснуть.

Доминик проглотил горсть таблеток, запил их виски и рухнул на диван всего за несколько минут до того, как Митч, избитый и окровавленный, в тысяче миль от него, принял свою дозу.

Но Сид так и сидела с Долом у ног, думая о теле Виктора в морге, обугленном трупе Серены на участке «Фолкон-прайс», пока наконец не плюнула на сон, не натянула сапоги и не выбралась наружу.

Перед самым рассветом Сидни достигла заброшенной стройки. Серена говорила, что это самая темная часть ночи. Время, когда на улицы выходят монстры и призраки.

Участок повсюду пересекали полосатые ленты, отмечающие место преступления.

Сидни пригнулась и пролезла под фанерный забор. Полиция уехала, шум и свет исчезли, хаос ночи свелся к пронумерованным маркерам, высыхающей крови и белой пластиковой палатке.

Внутри лежало тело Серены. Вернее, что от нее осталось. Огонь был горячим – настолько горячим, что ее сестра превратилась в почерневшую кожу и ломкие кости. Сидни знала, что все позади, но, когда тянулась к обугленным останкам, все равно подспудно боялась обжечься. Не было ни жара, ни тепла, ни следа жизни. Половина костей уже рассыпалась, другие грозили сломаться от легкого прикосновения, но кое-где несколько кусков сохранились.

Сидни начала копать.

Она просто хотела что-то взять на память о сестре, предмет, который можно хранить. И только когда по локти влезла в горелую кучу, поняла, что на самом деле делает.

Ищет способ вернуть Серену обратно.

* * *

Сидни стала умирать, но только во сне.

Кошмары начались, когда они покинули Мерит. Ночь за ночью она закрывала глаза и возвращалась к замерзшему озеру, тому, которое раскололось и поглотило ее и ее сестру три года назад.

В снах Серена была тенью на дальнем берегу, стояла, скрестив руки, ожидая, наблюдая, но Сид никогда не была на льду одна. Дол облизывал замерзшую землю, а Дом, Митч и Виктор образовали вокруг нее свободный круг.

А издалека, через озеро, к ним шел человек с широкими плечами и каштановыми волосами, легким шагом, с дружеской улыбкой.

Эли, который никогда не старел, никогда не менялся, никогда не умирал.

Эли, от которого у нее волосы становились дыбом, как никогда не удавалось холоду.

– Все в порядке, ребенок, – заверил Дом.

– Мы здесь, – поддакнул Митч.

– Я не дам ему тебе навредить, – сказал Виктор.

В итоге они все солгали.

Не по своей воле, просто не сумели сдержать обещания.

Озеро затрещало, как ветки в лесу. Лед принялся раскалываться под ногами.

– Назад! – крикнула Сидни, сама не зная кому, им или Эли, но разницы не было. Никто ее не слушал.

Эли шел через озеро, за ними, за ней. Под его ногами лед оставался гладким и твердым, но стоило Эверу сделать шаг, как кто-то исчезал.

Шаг.

Озеро треснуло под Домиником.

Шаг.