Палатка с красным крестом - Александр Тамоников

Али метнулся в сторону, прыгнул в черный проем разрушенного здания. Здесь, по-видимому, когда-то было кафе. Об этом говорили обломки стульев, столешниц, перевернутые плиты, разделочные тумбы из неохотно горящих материалов. Боевики бежали к дому, давая предупредительные выстрелы в воздух, а он полз по разломанной мебели, перекатился в следующий проем, ухнул в черноту, снова лез по какой-то вони, цепляясь за огрызки труб и прочую мерзость элементов.

Патрульные не полезли в кафе, злобно ругались, стреляли в темноту. Что они успели заметить? Перепуганного чумазого парня, одетого непонятно во что, лицо и руки в крови. Откуда он такой выполз? Да и шут с ним, обычный житель, крепко контуженный и пугающийся собственной тени. Боевики ушли, перебрасываясь шуточками.

Али выбрался из полуподвала, где чуть не утонул в зловонной жиже. Он бродил по помещениям, где выгорело далеко не все, нашел канистру с водой, смыл с себя кровь, в железном шкафчике откопал спецовку, сапоги. Потом парень жадно пил, поглощал какую-то зелень из разбитого холодильника, полежал десять минут на продавленной кушетке. Жизнь была если не прекрасна, то вполне терпима на вкус и на ощупь.

После этого Али начал выбираться к черному ходу. Автомат брать с собой он не стал. Тот внушал лишь ложное чувство безопасности. Парень выскользнул на улицу, подивился иссиня-черному небу и выпуклым звездам. Но больше всего поражала тишина в городе. Стрельба звучала только на юге, далеко отсюда.

«Не к добру это затишье», — подумал Али.

Полночи он брел по развалинам, держась подальше от скоплений людей и техники. Открытые места преодолевал бегом, аккуратно перебирался через баррикады из битого камня. Мертвые тела были убраны не везде. Они разлагались, воняли. Через такие участки Али проносился пулей, зажав нос, потом передыхал, привалившись к стенке. Непростая работа — добывать информацию.

К трем часам ночи он вышел в район между улицами Эль-Хусиба и Баджани. Перекликались боевики на постах, что было очень кстати. Али огибал их заблаговременно. На самых опасных участках он заходил в здания, шел по сквозным помещениям первых этажей. Случалось, полз на корточках, даже на брюхе. Арабская ночь уже не казалась ему упоительной.

Периодически воздух разрывали пулеметные очереди. Забавлялись бойцы, не спящие на передовой.

Вскоре Али опять не повезло. В темноте он влез в какой-то металлический хлам, чем и привлек внимание исламистов. В начале улицы Баджани их было как собак нерезаных. Они сидели за баррикадой из перевернутых автомобилей, спали по очереди. Улица простреливалась.

В дальнем ее конце, где когда-то работал первоклассный ресторан «Латакия», стояли сирийские войска. Солдаты там тоже соорудили баррикаду и спали по очереди.

Али крался по развалинам да запнулся об это окаянное железо! Он замер, спина его покрылась мурашками. В руинах все завалено, туда не пролезть. Выйти на улицу? Справа боевики. Оружия у него нет, только руки и ноги. Была еще голова, но ею он сделал все, что только мог. Теперь она не играла главной роли.

— Там кто-то есть! — закричал какой-то боевик. — Это чужие, наши все здесь!

Надо же было проделать такой путь, чтобы в конце вляпаться в дерьмо и напроситься в рай. Там хорошо, кто бы спорил, много еды, цветов, девственницы вокруг тебя порхают. Но ему не нужны эти гурии. В Дамаске его ждет красавица Марьям, с которой они вот-вот поженятся, хотя не все родственники согласны на этот брак.

Али сидел на корточках в каком-то помещении и пристально всматривался во мрак. Впереди с трудом очерчивался проем в покосившейся стене. Там он проскочит, а что дальше?

Хрустела крошка под ногами боевиков, которые с опаской подходили к убежищу Али. Здесь была, по-видимому, книжная лавка — переломанные стеллажи, недогоревшие переплеты.

— Эй, кто там? Выходи, стрелять будем!

Парень пригнулся еще ниже. Стегнула очередь, и стена по левую руку потеряла несколько кирпичей. Пот струился по лицу Али. Он с трудом сдерживал дыхание.

— Нет там никого, — проворчал товарищ бдительного вояки, — кошка или собака…

— Вот сейчас и проверим, какая там кошка с собакой, — заявил второй и хохотнул.

Что-то щелкнуло. Али окончательно похолодел. Что за штуковину отцепил боевик от пояса? Гранату бросать собрался?

Тот так и сделал. Комочек металла вкатился в черноту, допрыгал до ног Али и замер.

Ни разу в жизни он еще так не бегал! Две секунды на все, пока не сработал этот клятый заряд! Парень издал душераздирающий вопль, сорвался с места и влетел в проем, который, слава Аллаху, заприметил заранее! Всевышний хранил его, он не споткнулся.

Граната рванула так, что рухнула половина здания. Этот кретин лимонку бросил, а у нее поражающая мощь — дай бог! Складывались стены, трещал и осыпался потолок, бушевало пламя, рвалось во все дыры, а молодой разведчик уносился прочь, подбрасывая ноги.

Он нырнул в дыру, влетел в соседнюю лавочку и со всего разгона, точно снаряд, врезался в глухую стену. Она не упала, когда в этом районе бушевали артобстрелы, устояла и сейчас. Слева тупик, справа все открыто, выходи, пожалуйста, на улицу Баджани. Там тебя с нетерпением ждут!

Туда он и помчался, проделал пару невероятных прыжков, вылетел на улицу четко перед боевиками, засевшими за баррикадой, резко затормозил и помчался прочь. Через несколько мгновений Али упал на землю и пополз, как червяк, за огрызок бордюра посреди дороги. В ту сторону фонари уже не добивали.

Боевики горланили, разошлись не на шутку, стреляли наугад. Пули рикошетили от кусков бетона, истошно выли.

Встревожились сирийские военные, занимавшие позиции на западной стороне улицы Баджани, тоже стали постреливать. Находиться под перекрестным огнем — чертовски занимательно!

Вскоре военные перестали стрелять, выжидали, что будет дальше. Али пополз, перекатился за кусок упавшей стены. Снова началась пальба. Пули не давали парню подняться.

Несколько боевиков припустили за ним. Двое сразу споткнулись в темноте, третий сам сел на корточки, всматривался во мрак.

Али сорвался с места, помчался зигзагами на другую сторону дороги. Вдоль нее тянулся относительно целый тротуар. Парень летел, почти не касаясь земли, задыхался. В спину ему стреляли боевики. Он закусил губы, ждал «своей» пули, повалился, раскинул руки и не шевелился. Номер удался. Духи посчитали его мертвым. Они жизнерадостно перекликались. Мол, не ушел, гаденыш!

Али набирался терпения, считал секунды. Спешка неуместна. Торопыги первыми попадают в рай или в ад, кому как написано. Ни один боевик не отправился проверять, жив он или мертв. Какая в том нужда? Трупом больше, трупом меньше. Раз убегал, значит, точно враг. За баррикадой все стихло. Солдаты сирийской армии тоже помалкивали.

Али сорвался с места минут через пять. Он летел прыжками, высматривая дорогу в лунном свете. Пока боевики опомнились, парень уже промчался метров пятьдесят и набрал скорость. За спиной захлопали выстрелы, он упал, откатился, снова побежал. Али вышел из зоны прицельного огня и сам не верил в то, что остался жив.