Полцарства за принцессу - Мартин Райтер

Барон неуклюже поклонился:

— Это большая честь принять в своем замке господина Героя. О вашем подвиге известно всему Малому Мидгарду… А это на вас знаменитые Доспехи Героя? Какая красота! Надеюсь, в Большом Мидгарде вам также оказаны достойные почести?

Генрих улыбнулся и пожал плечами:

— Слава не очень-то меня интересует. Я человек скромный.

— Ах, как интересно! — воскликнул барон. — Впервые вижу человека, который отказывается от славы. Это удивительно. Позвольте пожать вашу руку, господин Герой.

Генрих снял перчатку, и барон долго тряс его руку. Ладонь у барона была потная, мокрая; освободившись, Генрих машинально провел рукой по доспехам, пытаясь вытереться.

— Тогда, наверно, вы совершаете подвиги за деньги? — спросил барон.

— Деньги меня тоже мало интересуют, — скромно ответил Генрих.

Восхитительно! — всплеснул руками барон. — Как восхитительно, что в наше время еще остались бескорыстные, настоящие герои. Надеюсь, вы задержитесь в моем замке?

Увы, — развел руками Генрих. — Завтра я отправляюсь с моим другом глюмом Бурунькисом в путь. Нам необходимо кое-что разузнать. И потом, я должен спасти принцессу…

Ах, теперь мне все понятно, — сказал барон. — Что ж, вы выбрали самый честный и благородный способ заработать полцарства, мой друг. Вы — молодец, и, признаюсь, чем больше я вас узнаю, тем больше вы мне нравитесь. Вы удивительный и странный человек, господин Герой!

Его величество король Реберик Восьмой посмотрел на Генриха, будто увидел его впервые.

— О такой возможности я и не подумал, — сказал он. — Вам, господин Генрих, в самом деле нужно полцарства?

— Ваше величество, господин Хильдебрант опять ошибся, мне полцарства не надо, — улыбнулся Генрих. — Мы с принцессой друзья, и помочь ей — мой долг. Зачем мне полцарства? Я совсем не хочу никем править. Это так сложно и хлопотно…

А эти церемонии такие скучные! — вставил Бурунькис. — Зачем нам полцарства?

А кто это еще с вами, ваше величество? — спросил барон, с любопытством разглядывая разбойника Скурда. — Лицо этого мужественного одноглазого воина кажется мне знакомым…

Конечно же, вы знаете этого человека, господин Хильдебрант! Это бывший рыцарь Скурд… — ответил Реберик Восьмой. — Ах, умоляю вас, не делайте такое возмущенное лицо! Бывший рыцарь Скурд исправился, покончил со своим темным прошлым и вот уже несколько дней верно служит королю Берилингии. И знаете, по его словам, его жестоко оклеветали…

Но ведь суд установил его вину… — Хильдебрант выглядел растерянным.

Ах, разве мало в истории примеров, когда суд наказывал невиновного?!

Что вы говорите? Даже такое бывает? — удивился барон. — Что же, ваше величество, вам виднее, кто прав, а кто нет. Милости прошу и храброго Скурда быть моим гостем.

Барон протянул Скурду руку, но одноглазый разбойник сделал вид, что не заметил этого, и руку барону не пожал…

Утром Генрих и Бурунькис покинули замок. Скурд остался с королем: необходимо было разработать план подготовки к войне. Однако бывший рыцарь обещал быть у раненой Хонки уже к вечеру.

Понравился мне барон. По всему видать — он гостеприимный хозяин, — сказал Генрих. Как и к замку барона, так и сейчас они с маленьким глюмом ехали на одной лошади вдвоем.

Ага, — кивнул Бурунькис. — Хотя Хильдебрант и барон, а человек вроде ничего.

«Ну-ну, — заговорил вдруг молчавший долгое время золотой дракон. — Его бы устами да мед пить. Подозрительно это все, скажу тебе, Генрих, честно. Слишком уж он выставляет себя хорошим. А льстец какой — перед королем чуть на коленях не ползал. И заметь, как только ты сказал, что уезжаешь, барон даже обрадовался. Виду он, конечно, не подал, но я почувствовал. Не нравится мне это».

Но Генрих пропустил слова дракона мимо ущей, продолжая болтать с Бурунькисом.

Свое слово старушка Эльза сдержала: когда Генрих и глюм добрались до ее домика, яблочные пироги были уже готовы. Часть пирогов бывшая кухарка сложила в кошелку, а другую часть поставила на стол. Они были еще горячие. На очаге на медленном огне грелся казанок с травяным чаем.

Садитесь, мои дорогие, к столу, — засуетилась старушка, наливая в чашки горячий чай. — Попробуйте мои пирожки.

А разве Скурд с вами не пришел? — спросила Хонка, а когда Генрих ответил, что Скурд занят делами и появится только к ужину, девушка печально

вздохнула.

Как вы чувствуете себя, госпожа Хонка? — спросил Генрих. — Раны все еще болят?

Я ее чайком с травами пою, — вместо раненой ответила хозяйка дома. — Еще моя бабка знала толк в травах. Травка очень полезна для человека. Скоро будет бегать наша Хонка лучше, чем прежде. За нее вы не беспокойтесь.

Генрих и Бурунькис сели за стол, Генрих снял шлем и положил возле себя на лавку. Пироги оказались такими вкусными, что друзья, незаметно для себя, съели все, что лежали на столе.

После завтрака Генрих повернулся к Хонке.

Извини, уважаемая госпожа Хонка, — сказал он. — Ты случайно не знаешь, где искать эту самую ведьму Жмулю? А то, боюсь, пироги совсем зачерствеют, пока мы сами ее разыщем.

Кажется, ведьмы говорили, что она живет неподалеку от какой-то скалы-лапы… Но где это, я не

знаю…

— У скалы-лапы? — переспросила Эльза Нагельгаст. — Так ведь это совсем рядышком. Если вы подниметесь на взгорочек, что позади моего дома, то вы скалу-лапу тотчас и увидите. Ее ни с чем нельзя спутать — эта скала действительно похожа на лапу, которая тянется к небу.

— Впервые слышу о скале-лапе, — удивился Бурунькис. — Камень черную голову я знаю — это голова великана Хрунгнира. А чья ж тогда лапа эта скала-лапа? Тоже его?

— Нет, нет, — покачала головой Эльза. — Это лапа дракона Фафнира, которого убил Сигурд…

— А, кажется, я слышал о таком, — сказал Генрих. — Это один из богов, да?

Бурунькис радостно фыркнул и захлопал в ладоши:

Вот ты и попался! Вот ты и попался! Ничего-то ты не знаешь. Ха, тоже выдумал такое — бог! Какой же он бог? Сигурд — величайший герой! А что, бабушка Эльза, разве ужасного Фафнира убили здесь? Вот уж странно. А я думал, что это произошло где-то далеко или вообще в Большом Мидгарде.

Здесь, детки мои, здесь, — улыбнулась старушка. — Только давно это было. Столько времени прошло, что в памяти людской все перепуталось. Но я знаю наверняка, что это — лапа дракона Фафнира. Мне Каракубас рассказал.

Каракубас? — в один голос воскликнули Генрих и Бурунькис.

Он самый, — вздохнула Эльза. — Я знаю, что он злодей, но, когда он, изгнанный, попросил у меня приюта, я не смогла ему отказать. Он такой несчастный тогда был. — Старушка виновато развела руками. — Вот я и подумала, что он понял свою вину и покаялся.