Улицы Севильи - Айгуль Иксанова

— Ты?! — Лу не могла прийти в себя от изумления. — Ты был в тюрьме? Ты, порядочный и честный человек? Я всегда знала тебя таким…

— Возможно, тебе следует получше узнать собственного мужа. — Моретти криво усмехнулся. — Спроси его. Ему-то известно, по чьей милости я оказался за решеткой. Спроси! А сейчас извините, кажется, принесли мой заказ.

И Моретти, кивнув бывшей невесте, прошествовал к своему столику. Однако, слегка повернув голову, он наблюдал за разговором человека, которого ненавидел, и женщины, которую любил, видел испуг в ее глазах и слышал раздражение в его голосе, затем Лу смахнула слезу, крикнула мужу «Поговорим потом!» и выбежала из кафе. Она села в свою машину и долго не могла вставить ключ в замок, руки ее дрожали. «Потом» они уже не поговорили. Лу и сама не знала, куда она ехала, слезы застилали ей глаза, и уже вечером того дня она погибла. Ее машина перевернулась на большой скорости, столкнувшись с автобусом, летевшим по встречной полосе. Эта дорога стала последней ее дорогой, и Моретти даже не смог присутствовать на похоронах.

«Никогда, никогда, что бы ни произошло, я не смогу простить Джозефу ее гибель! Даже если он окажется благороднейшим из людей, даже если спасет мне жизнь, даже если отдаст за меня свою собственную — моя ненависть не станет ни на йоту слабее, она не исчезнет, она будет жить во мне вечно!» — думал Моретти, через несколько дней покидая Лондон.

Потом он колесил по стране, подрабатывая тяжелым физическим трудом, пока наконец не обзавелся небольшим домиком, полуразвалившейся хижиной на одном из маленьких островков Фолклендского архипелага, завел свое хозяйство и зажил в одиночестве, находя собеседников среди рыбаков, моряков и пастухов, изредка забредавших в эти края. Его жизнь текла размеренно и однообразно, но главное — она текла, и каждый вечер, ложась в кровать, вспоминал он лицо своего врага, каждый вечер представлял, что вот где-то Джо ходит сейчас по этой же самой земле, удачливый, беспринципный, довольный собой. Каждую ночь он спал вместе со своей ненавистью, во сне представлял возможную встречу с врагом и лелеял надежду на возмездие.

Однако постепенно черты и этого лица стали стираться, сила ненависти — угасать под воздействием длинных, занятых тяжелой работой дней, а мысли о возмездии все чаще сменялись мыслями об одиночестве и о скорой, неумолимо приближающейся смерти. Александру было уже семьдесят семь, и с каждым днем он все отчетливее слышал ее дыхание. И если по вечерам вдруг раздавался дверной скрип, он вздрагивал, думая, что это смерть пришла за ним. Уже очень давно не слышал он звуков человеческих голосов, не считая тех, которые доносили волны радиоприемника, и уже начал сомневаться, а существует ли она — реальная жизнь? А существует ли тот проклятый Джо Виллер, так же ли он красив, так же удачлив, как прежде?..

Итак, он налил себе чаю, сделал бутерброд, и в этот момент скрипнула дверь. Старик Моретти вздрогнул и поднял глаза, ожидая увидеть ангела загробного царства, который проводил бы его в последний путь.

Перед ним стоял Джо Виллер, тот, встречи с которым он так ждал и боялся. Рука хозяина, державшая чашку, замерла. Не в силах пошевелиться, он смотрел на нежданного гостя.

— А, так это ты здесь живешь! — безразличным тоном сказал вошедший, стряхивая на затоптанный пол снег с капюшона своей поношенной куртки. — Пожалуй, налей мне тоже чайку!

И внезапно Моретти увидел, что Джо Виллер — вовсе не тот красавец, укравший его жену, не удачливый бизнесмен, не искусный противник, с которым предстояло сразиться, о нет! Перед ним стоял седой, сгорбленный старик, такой же жалкий и дряхлый, как и он сам, человек, у которого нечего спросить и с которого нечего взять; человек, уже доживающий свою жизнь. Очень старый человек.

— Тебе с сыром или с ветчиной? — спросил Моретти, протягивая ему чашку с чаем и хлеб. — Присаживайся. Чай как раз горячий, и мед у меня есть.

— Спасибо. Все равно с чем. Может, по случаю у тебя и что-нибудь покрепче найдется?

И Моретти поднялся, шаркающими шагами прошел в другую комнату и достал из шкафчика бутылку с джином, купленную, кажется, лет шесть назад.

— За встречу, — сказал он, поднимая стакан.

— Да. — Джо залпом осушил содержимое и закашлялся. — Всем встречам встреча! Я ведь думал о тебе каждый день. И ненавидел тебя. Вспоминал все время. А потом, как почуял приближение смерти, понял, что не умру спокойно, не повидав тебя. Начал искать, а покуда искал, куда-то ушло все: ненависть, зависть. Да и давно это было. Так давно…

Моретти согласно кивнул.

— Давно. Все прошло. Жизнь прошла. Как-то быстро, незаметно, да?

— Слишком быстро. И ничего мы не успели. Я так и не понял ничего, кроме того, что даже себя я не знаю, — признался Джо.

— В конце концов ты много значил для меня когда-то, — сказал Моретти.

И они выпили по второму стаканчику, а потом принялись вспоминать о прошлом, ведь будущего у них уже не было. И они вспоминали о том, как служили в полиции, как проводили вечера в барах и пабах. Помянули и Лу, выпив еще джину за светлую ее память.

Им было больше нечего делить.

Даже если бы Джо оказался благороднейшим из людей или спас ему жизнь, Моретти не подарил бы ему своего прощения. Но этого и не понадобилось. Просто прошло время. И, как волны смывают следы на песке, время смыло обрывки прежних дней, лишив воспоминания их могущественной силы.

— Хочешь, оставайся здесь, — предложил наконец Моретти, глядя в глаза человеку, на ненависть к которому потратил долгие годы.

— Ты же ненавидел меня. Я твой враг. Я сломал тебе жизнь, — возразил Джо. — Как я могу остаться?

Моретти лишь отмахнулся:

— Какое теперь это имеет значение? Какая кровать тебе больше нравится? Я обычно сплю на той, что у окна: оттуда лучше видно дверь и входящих…

Жизнь длинна. И в этом ее сила.

— Что ты поняла из пройденного? — спросил Учитель после того, как Настя закрыла книгу.

— Что мир вечен и никуда не стремится. Что одна цивилизация может погибнуть, но на смену ей придет другая, и опять люди будут страдать и бороться с трудностями, и так будет всегда. Потому что добро не существует без зла, и только в борьбе люди приближаются к совершенству, и именно эта борьба, в которой проходит жизнь каждого из нас, — прекрасна. Что мир, где есть только добро, — скучная утопия и что это, слава Богу, недостижимо. Что человек, живущий без трудностей, теряет свое лицо и, наоборот, в борьбе растет и приближается к Богу. Что время меняет людей, время лечит и не существует понятий «навсегда» и «никогда», потому что все, даже самые страшные страдания, даже самая сильная ненависть — все это ничто перед лицом времени. Время лечит, время приносит утешение. И еще — не стоит искать встречи с прошлым.

— Кинг Кросс, Фолклендские острова, 1982 год, Моретти. Теперь ты видишь даты, названия, имена. И изображение стало более четким. Неплохо. Ты делаешь успехи. Теперь можешь отдохнуть. А я отправляюсь к пирамидам. У меня еще одна встреча. Отдыхай.