Изгнанник - Аллан Фолсом

— Да, понимаю.

Они шли бок о бок, нога в ногу. Тут Мартен впервые заметил, что Кабрера слегка прихрамывает. Душу вновь одолели сомнения. Не мог ли он получить ранение в ногу в перестрелке? Утвердительный ответ напрашивался сам собой. Но, с другой стороны, как проверишь? Он не видел историю болезни Реймонда, потому что сам был госпитализирован, когда все это произошло. Теперь-то, конечно, от тех медицинских записей не осталось и следа. К тому же хромота могла быть следствием несчастного случая на охоте. И вообще, существует множество возможных причин: потянул мышцу, подвернул щиколотку или, к примеру, ботинок жмет. Не исключалось и то, что хромота у Кабреры врожденная.

Дорожка сделала еще один поворот. Взору Мартена открылась лежащая внизу ярко освещенная вилла. Вид этот успокаивал, заставлял расслабиться и подумать о том, что он заблуждается и поддается эмоциям. Ведь желание сцапать Реймонда было огромно, не так ли? Чтобы рассчитаться за Дэна Форда, за Хэллидея, за Рыжего, за всех убитых… Не было ли это стремление настолько сильным, что он начал принимать за реальность собственные выдумки? И не рискует ли, идя таким путем, ввергнуть Ребекку в прежнее ужасное состояние?

— В ходе своего расследования я узнал кое-что о процессе усыновления, — продолжил Кабрера. — В тот период, когда вас обоих передавали в приемную семью, процедуры усыновления были закрытыми. Это значит, что ни сами дети, ни их приемные родители не знали ничего о биологических родителях.

Мартен не мог взять в толк, к чему клонит Кабрера. Хотя сама тема разговора была знакома — ни Мартен, ни Ребекка не знали своих истинных родителей. Не имели об этом представления и приемные родители. В их разговорах с детьми эта тема всплывала не раз.

— Деньги и упорство раскрывают многие двери, Николас, — продолжал Александр Кабрера. — Вы с Ребеккой были взяты из одной организации, ныне уже не существующей. Была такая, для незамужних матерей. Называлась «Дом Сары в Лос-Анджелесе». — Кабрера резко повернулся к собеседнику лицом. — В городе, где вы оба выросли.

Мартен почувствовал, как пульсирующий ком подкатывает к горлу.

— Я многое узнал, Николас. Причем не только о Ребекке, но и о вас тоже. — Кабрера улыбнулся своей добродушной, обезоруживающей улыбкой. — Ваше настоящее имя Джон Бэррон. Никакой вы не Николас Мартен.

Мартен ничего не сказал. Последовал еще один изгиб тропинки, и вилла исчезла из виду.

— Но кто вы такой, не столь уж важно. И не все ли равно, почему вы сменили фамилию — вашу и ее? Важно открытие, которое я сделал, совершив путешествие в прошлое Ребекки. Странно, но почему-то и эта находка меня не удивила.

Кабрера переложил сверток из одной руки в другую. Мартину с самого начала было интересно, что это за штука и почему тот ее с собой таскает. Любопытно было также, куда ведет эта тропа. Она становилась все круче, а освещающие ее фонари встречались все реже. Кругом была почти непроглядная тьма — выручала лишь луна на подернутом облаками небе. Взойдя над горными вершинами, она все явственнее освещала широко раскинувшийся вокруг лес.

Соглашаться на пешеходную прогулку с Кабрерой, возможно, было безрассудством. Но даже если бы тот оказался Реймондом, то вряд ли рискнул бы разоблачить себя, тем более сделать что-то такое, что напугало бы Ребекку или изменило ее отношение к нему. Правда, приходилось признать: если этот человек — Реймонд, то он готов на все.

Кабрера буквально на полшага опережал Мартена, все дальше увлекая его за собой.

— Как я уже говорил, история вашей сестры совсем не такая, как можно предположить. Она не из тех малюток, которых отдают на удочерение перепуганные мамаши-подростки. — Кабрера смотрел Мартену прямо в лицо. — Ребекка — принцесса, рожденная в одном из самых знатных семейств Европы.

— Что? — Николас подумал, что ослышался.

— При рождении ей было дано имя Александра Елизавета Габриэлла Кристиан. Она прямой потомок датского короля Кристиана Девятого. Ее прапрадедами были Георгий Первый, король Греции, и его супруга Ольга — дочь великого князя Константина, сына русского царя Николая Первого.

— Не понимаю…

— И не удивительно. Все это звучит слишком невероятно. И тем не менее это правда. Существуют результаты анализа ДНК, которые не оставляют никаких сомнений.

Мартен был полностью обескуражен. Размышления о том, что Кабрера мог оказаться Реймондом, поблекли перед тем абсурдом, который приходилось выслушивать в ночном лесу.

— Могу представить, что у вас сейчас творится в душе, Николас, но есть документальные свидетельства. Бумаги хранятся в моем офисе в Лозанне. Вы вольны в любой момент ознакомиться с ними.

— Но как…

— …такого ребенка отдали… как бы лучше выразиться… в американскую семью среднего достатка вроде вашей?

— Можно сказать и так.

— Видите ли, ее дедушка и бабушка во время Второй мировой войны бежали от нацистов. Вначале в Англию, потом в Нью-Йорк. Там в целях безопасности сменили имя и отказались от титулов. Так по всему миру поступали тогда члены многих королевских семей, в том числе моей собственной. Со временем дочь знатных беженцев, которую звали Мария Габриэлла, вышла замуж за Жан-Феликса Кристиана, потомственного принца датского, и пара вернулась обратно в Европу. У них был ребенок — девочка, появившаяся на свет в Копенгагене. Но ее похитили у родителей ради выкупа. Только сами похитители в конце концов струсили и передали девочку организации, которая занималась продажей детей на международном черном рынке. Кто-то из этой организации отвез малышку в Калифорнию, где ее должна была удочерить одна семья. Но сделка почему-то сорвалась. И тогда ребенка отдали в приют для матерей-одиночек. Надеюсь, вы понимаете, что этим ребенком была…

— Ребекка.

— Совершенно верно.

— А что же ее биологические родители? Сидели сложа руки?

— Увы, им не удалось найти никаких следов дочери. И со временем не осталось ничего иного, как юридически объявить ее усопшей.

— Боже правый… — Мартен обеспокоенно посмотрел вокруг. — А она знает?

— Еще нет.

Подъем стал еще круче, откуда-то донесся шум воды. Кабрера по-прежнему шел первым, опережая спутника на полшага. Сзади в лунном свете хорошо были видны клубы пара, валившего из его ноздрей. Высокий лоб, несмотря на морозную погоду, был покрыт капельками пота. Сверток снова переместился из одной руки в другую.

— Почему обо всем этом вы говорите мне первому?

— Из почтения к вам. Ведь ваши приемные родители умерли. Значит, глава семьи — вы. И я хотел бы, чтобы вы благословили наш брак. — Кабрера замедлил шаг и обернулся, чтобы посмотреть ему в глаза. — Могу ли я считать, что получил ваше благословение, Николас?

«Господи Иисусе, — подумал Мартен, — только этого мне не хватало».

— Так вы благословляете нас или нет?

Николас Мартен смотрел на Кабреру словно завороженный. Он мог думать только о Ребекке и о том, как она любит этого человека. Ничто другое не имело значения. Совершенно никакого. Во всяком случае сейчас. До тех пор, пока не будет окончательно выяснен вопрос, кем Кабрера является на самом деле. Или не является.