Три сестры, три королевы - Филиппа Грегори

Яков воздает должное своим подданным, которые хорошо послужили ему в этом году, и раздает им богатые подарки. Дэвид Линдси все еще на королевской службе, ни разу не дрогнувший в своей любви и верности к мальчику, единожды доверенному его заботам. Яков сделал его Львиным лордом-герольдмейстером, герольдом по исключительно важным событиям. Этот выбор особенно хорош, потому что Дэвид провел большую часть своей жизни, изучая поэзию и геральдику. Кто лучше него сможет представить Якова другим королям и императору в государственной переписке? Яков собственноручно посвящает старого друга в новый чин и публично крепко обнимает его.

– Ты заменил мне отца, – шепчет он ему на ухо. – Этого я никогда не забуду.

Старик тронут до глубины души. Я целую его щеки и замечаю, что они мокры от слез.

– Наш мальчик будет прекрасным королем благодаря твоему воспитанию, – говорю я ему.

– Он уже великий король, сын великой королевы, – отвечает он мне.

Мы получаем дары из Англии, но ни один из них не несет в себе того тепла и заботы, которыми наделяла их Екатерина, подбирая ярды шелка для моих платьев и вышитые рубашки для Якова. Сейчас это просто ничего не значащие знаки внимания, которыми обмениваются дворы через посредничество церемониймейстеров, а не подарки на праздник от женщины, которая любит своих сестер.

Я думаю о том, как празднует сейчас Рождество Екатерина, будучи все еще женой, но уже не любимой, все еще королевой, которой так плохо служат. После праздников я получаю письмо от Марии, которое она начинает самым важным для нее известием. И я бы очень смеялась над ним, если бы не понимала, что она описывает упадок при дворе Генриха. Это означает конец порядку, который моя бабушка возводила в ранг святого закона. Это означает конец всему.

«Он позволил ей идти впереди меня».

Мария пишет с пронизанной болью простотой. Я вижу, как она качает золотистой головой, время от времени наталкиваясь взглядом на мелькающую впереди нее Мадмуазель Анну, нарушающие все священные правила старшинства и очередности, охраняющего права дворянства. Вот она подхватывает юбки и танцует, встав перед моей сестрой, королевой Англии и вдовствующей королевой Франции.

«Мэгги, она пошла впереди меня. Это все из-за того, что ее отцу пожаловали дворянский титул, хотя я не имею ничего против него. Он приятный человек, он служил кузине Маргарите и был резчиком мяса для тебя, ты должна его помнить. Томас Болейн – добрый слуга короны, я знаю».

Я почти слышу, как Мария пытается снова вернуться к своей мысли и снова теряется в недоумении от происходящего.

«Генрих сделал его графом Ормондом, мало того, еще и графом Уилтширом, что совершенно не на пользу Уилтширу, я в этом уверена. Теперь его сына будут звать виконтом Рошфором».

Я откладываю страницы в сторону, чтобы подумать. Вот, значит, какова ее цена? Неужели с помощью дворянских титулов Генрих расплачивается с отцом за честь его дочери? Если так, то наши испытания могут вскоре закончиться. Ее отец обогатится за счет двойного титула, ее мать станет сводницей и графиней одновременно, а брат – виконтом и сутенером. Почему бы нет? Если Анна Болейн примет эти почести взамен своей так громко восхваляемой непорочности, то мы вскоре снова будем счастливы.

Пока мой брат ждет решения по своему делу о разводе, святой отец решает отправить своего представителя к нам. В этом не может быть никакого совпадения, и я говорю об этом Якову, когда мы с ним едем верхом по землям к северу от Скона. Посол стойко трясется в седле позади нас, разглядывая ландшафт и говоря, что он напоминает Апеннинские горы, которые прикрывают Рим. Должно быть, святой отец желает убедиться в том, что какие бы еретические книги сейчас ни читал мой брат, какие вызовы бы ни бросал римской церкви, то из всей семьи хотя бы остаюсь верной и достойной внучкой своей бабушки, Маргарет Бофорт, никогда не выходившей из повиновения Ватикану. Яков, мой сын, искренне верует и противится ереси Лютера, даже в самом легком виде, в котором его предлагают немецкие и швейцарские реформаторы. Как и многие другие дети, выросшие в сложных обстоятельствах, он держится понятной и надежной веры старого мира. Он потерял родного отца еще младенцем и бросил вызов отчиму, поэтому он не станет отрекаться от святого отца.

Мы любим летнюю пору, когда можем проехать в северные земли, которые становятся все более суровыми и малонаселенными по мере того, как мы продвигаемся дальше на север. Иногда на закате в небесах появляются странные радуги самых невообразимых цветов и очень долго не темнеет, а рассвет наступает очень рано. В середине лета ночи почти нет. Северные земли – территория белых ночей, где люди наслаждаются летом, пьют и танцуют и почти не спят, празднуя приход солнца.

Яков, как и его отец, вершит справедливость везде, куда бы ни направлялся, собирает суды, выслушивает, выносит обвинения и наказывает провинившихся. Он горячо стремится к тому, чтобы королевский закон действовал на всей территории королевства: от беззаконных низин до взгорий. Он является воплощением мечты северных кланов: король, чья справедливость простирается от суровых северных морей, где не стихает ветер, до беспокойных земель вдоль реки Тайн до Иден. Папский посланник восхищается им и говорит, что не имел ни малейшего представления о том, насколько богаты и могущественны северные земли. Вынуждена признать, что до приезда в Шотландию я и сама мало знала о людях, населяющих эти далекие уголки, но я научилась любить и уважать их.