Трон тени - Джанго Векслер

сути, распущена. У меня нет никаких сведений о Сот, да и откуда бы им взяться? Если желаете, я могу расспросить графа Миерана.

— Да, прошу вас. — Она резко отодвинулась от стола и поднялась на ноги. — Пора в дорогу.

Расиния

Кортеж из трех карет, покинув Двойные башенки, прибыл к краю Триумфальной площади кратчайшим путем, через мост Святого Валлакса. Расиния, в обществе Маркуса и двоих охранников, занимала среднюю карету, а прочие солдаты разместились в крайних экипажах и на крышах. Янус явно не забыл, чем закончилась предыдущая поездка на Остров, и приказал охране действовать наверняка.

«Быть может, у него есть особая причина для беспокойства».

Расинии довелось выслушать более десятка различных рассказов о том, как был убит Дантон, но все очевидцы сходились в одном: убийца носил странную, блестящую черную маску. Большинство сочло эту деталь не более чем актерским кривлянием полубезумного фанатика того самого, что мгновенье спустя бесследно растворился в толпе, — но она знала, что это не так. Такая же маска появлялась в самых мрачных ее воспоминаниях, мерцала отраженным светом свечей, что окружали ее смертное ложе. Человек, носивший ту маску, заставлял Расинию повторять какое–то невразумительное заклинание, делая паузу всякий раз, как очередной приступ кашля исторгал из нее частицу жизни. Устрашенная, истерзанная болью, она послушно исполняла все, что прикажут, даже пока сущность пыталась растерзать на клочки ее душу. И когда она закончила произносить заклинание…

Такие маски принадлежали священникам Черного, инквизиторам церкви, якобы искорененным еще добрую сотню лет назад. Где они уже нанесли удар, там могут ударить снова.

«Со мной им, конечно, одним пистолетом не расправиться».

Тем не менее получить пулю на виду у всех было бы в высшей степени неудобно, и потому Расиния втайне радовалась предосторожностям Януса.

Небеса блистали ослепительной синевой, и солнце припекало со всем жаром, свойственным концу лета. Триумфальную площадь заполняла толпа, как в те дни, когда здесь выступал с речами Дантон, вот только сегодня нечто неуловимо изменилось. Прежние сборища отличались воодушевлением: оно явственно охватывало всех до единого и взмывало до небес всякий раз, когда великий оратор достигал пика своей речи. Сегодня люди косились по сторонам вяло и подозрительно, изнывая от жары. На место воодушевления пришел страх.

Они требовали Вальниха — и получили его, но, спрашивал всякий своего соседа в толпе, что может сделать даже Вальних? У них нет ни оружия, ни войска, лишь пара сотен болтунов в черных депутатских шарфах да горы пустых обещаний, и хлеб уже сильней, чем когда–либо, подскочил в цене. Не будет ли безопаснее сдать всю эту свору Орланко? В конце концов, наверняка шептались некоторые, при Последнем Герцоге жилось лучше. Что ни говори, а под его надзором все шло как по маслу. Конкордат не особо церемонился с людьми, но все же исправно делал свое дело.

Окна кареты были закрыты, и Расиния, само собой, не слышала никаких разговоров. Все это она придумала, глядя на череду кислых лиц и представляя, какого рода шепотки следуют по пятам за кортежем. Маркус тоже неотрывно смотрел в окно, хотя она подозревала, что его мысли заняты прежде всего возможной опасностью. Рядом с этим человеком она чувствовала себя уверенней. От капитана веяло прочной, неколебимой надежностью, хотя Расиния все равно тосковала по успокоительному сознанию того, что Сот где–то неподалеку и зорко следит за каждым ее шагом.

Чем ближе к центральному фонтану и трибуне для выступлений, тем плотнее становилась толпа. По предложению Маркуса кареты встали, и все вышли наружу. Миерантаи тотчас тесной цепью сомкнулись вокруг капитана и Расинии. Люди с опаской пятились от незнакомых мундиров, и под прикрытием «живого клина» охраны королева и ее спутник прошли к основанию фонтана, где был расчищен пятачок, окруженный цепью гвардейцев. Встреча лицом к лицу миерантаев и солдат Патриотической гвардии оказалась отмечена минутной напряженностью, однако приказы Януса на этот счет были недвусмысленны. Большинство миерантаев отступило, уплотнив наружную цепь, но четверо солдат остались при королеве и Маркусе и вместе с ними прошли через кольцо гвардейцев.

Внутри гвардейского кордона беспорядочно кружили депутаты, не сводя глаз с пустой пока еще трибуны и обеспокоенно теребя своп черные шарфы. В центре большой, плотно сбитой группы Расиния разглядела Мауриска в шарфе с неизменной золотой каймой. Где–то там же, по видимости, находились Винтер и Кит, но сейчас не время было их выискивать. «Посмотрим сначала, как пройдет выступление».

Кое–кто обернулся на вновь прибывшую, но большинство депутатов не удостоило ее даже беглого взгляда. Ничто не выдавало королеву в этой неприметной, одетой в траур девушке. При ней не было ни вельмож, ни внушительной свиты — только горстка солдат Януса да капитан в синем мундире. Маркус, по правде говоря, привлекал куда больше внимания: нечасто в столице можно увидеть мундир регулярной армии.

Волнение, пробежавшее по толпе, возвестило о прибытии Януса, которого тоже сопровождал живой клин миерантаев. Тут и там послышались даже редкие приветственные возгласы, но скоро угасли, словно искры, просыпанные на отсыревший трут. Сам Янус вышел из строя телохранителей, остановился перед Расинией и отвесил глубокий учтивый поклон.

— Ваше величество, — проговорил он. — Благодарю, что согласились прибыть сюда.

— После того как ваши люди спасли меня из Вендра, — отозвалась она, — отказаться, полагаю, было бы невежливо.

Губы Януса чуть заметно дрогнули.

— Вы подготовили речь?

Конечно. — Несколько сложенных листков лежали у нее в кармане. — Хотите, чтобы я начала выступление?

— Да, прошу вас. — Янус щелкнул крышкой карманных часов, нахмурился и убрал часы на место. — И постарайтесь говорить кратко.

— Почему?

Он вновь улыбнулся, но ничего не ответил. Расиния понимающе переглянулась с Маркусом и покачала головой.

— Капитан, — сказала она, — не будете ли вы так любезны представить меня и попросить тишины?

Маркус поклонился.

— Безусловно, ваше величество.

Они двинулись вверх по круговой лестнице, ведущей к трибуне — каменному диску, расположенному примерно на полпути к грандиозному монументу Фаруса V. И довольно высоко от земли, бессознательно отметила Расиния. При том что ей доводилось регулярно прыгать с башни, испытать при этой мысли неприятный холодок внутри было по меньшей мере странно — но вот поди ж ты. Два миерантая заняли пост у основания лестницы, а двое других вместе с Расинией и Маркусом поднялись на диск и отступили, оставшись вне поля зрения.

Изумленные возгласы раздались тут и там в толпе, когда Расиния появилась на трибуне и люди наконец–то осознали, кто стоит