Ирландия - Эдвард Резерфорд

Его приход сюда никого бы не удивил. Том и Майкл Макгоуэн дружили с тех пор, как Том впервые появился в Долки. Несмотря на разницу в возрасте, между ними было много общего: оба дублинцы, а брат Макгоуэна – известный в городе ремесленник. Сам Майкл еще в юности поступил в ученики к Дойлу, и теперь, когда ему было за двадцать, он управлял складом своего хозяина в Долки уже почти пять лет. Девушка, за которой он ухаживал в Дублине, ничего не имела против переезда в Долки, если они поженятся, так что Майкл рассчитывал осесть здесь надолго.

Том Тайди считал Майкла основательным молодым человеком с головой на плечах. Ему Том мог довериться и мог рассчитывать на его осторожность.

Макгоуэна Том нашел во дворе; это был невысокий смуглый парень с копной черных волос и лицом, на котором как будто постоянно отражалась легкая насмешка над окружающим миром. Он поздоровался с Томом, а когда гость дал понять, что хотел бы поговорить, отвел его к паре скамеек под яблоней. Пока Том рассказывал о том, чему стал невольным свидетелем, и о своих сомнениях, Макгоуэн слушал очень внимательно.

Когда Майкл Макгоуэн задумывался, с его лицом происходило нечто забавное. Он откидывал голову назад, закрывал один глаз, а другой, наоборот, открывал очень широко, приподняв бровь. Теперь он проделал то же самое, уставившись в небо, и Тому показалось, что открытый глаз Макгоуэна стал почти таким же большим, как зревшие над их головами яблоки. Майкл молчал, но не слишком долго.

– То есть ты хочешь, чтобы я тебе посоветовал, что делать?

– Да.

– Думаю, тебе ничего не нужно делать. Никому не говори об этом. Забудь обо всем, что слышал. – Он уставился открытым глазом на своего гостя, приведя того в замешательство. – Это слишком опасно, Том Тайди.

– Я просто подумал, что, возможно, Дойл… Я подумал, ты скажешь, что мы должны сообщить ему.

Крупный торговец, владевший каменным домом, был не только одним из наиболее выдающихся отцов города, но и обладал устрашающей репутацией, почти такой же, как сам юстициар.

Одной из причин популярности причала в Долки как места для разгрузки было то, что здесь часто можно было избежать уплаты пошлины на ввоз товаров, которая являлась обязательной и довольно высокой в Дублине. Торговцы, которые умудрялись не платить, легко увеличивали свои прибыли на треть. Тем более что если перевозить товары из Долки вдоль побережья на небольших лодках или по суше на телегах, то нетрудно укрыться от внимания таможенных смотрителей. И эта проблема беспокоила власти.

Когда королевским служащим в Дублине предложили назначить Дойла портовым инспектором в Долки, все решили, что с незаконной перевозкой товаров покончено. И действительно, с тех пор как Дойл получил эту должность, из маленького порта сразу же потек устойчивый поток пошлин. Никто в Долки не посмел бы сделать что-то за спиной Дойла. У него были длинные руки. Поэтому не было ничего удивительного в том, что Том надеялся на поддержку этого могущественного человека.

– Говорят, он умеет хранить секреты, а еще, что он так же хитер, как и влиятелен, – осторожно сказал Том.

– Ты его просто не знаешь, Том. – Макгоуэн покачал головой. – Дойл – страшный человек. Если мы ему расскажем, знаешь, что случится? Он устроит так, что О’Бирн и его друзья попадут в ловушку и их всех перебьют. А он будет ужасно этим гордиться. И всем в Дублине расскажет, что это его рук дело. Что тогда будет со мной? Я ведь живу здесь, в Долки. О’Бирны – огромный клан. Конечно, они сразу явятся сюда и схватят меня. А как только разберутся, что к чему, то и тебя тоже убьют. В этом можешь не сомневаться. Даже Дойл не сможет им помешать, если попытается. А он, скорее всего, и пытаться не станет, – уныло добавил Майкл.

– То есть ты говоришь, что я ничего не должен делать ради спасения Уолшей и их людей в Каррикмайнсе?

– Пусть их защищают стены.

Том грустно кивнул. Макгоуэн сказал неприятные вещи, но Том все понял. И встал, собираясь уходить.

– Том…

В голосе Макгоуэна звучала тревога. Он теперь смотрел как зверек, попавший в капкан и страдающий от боли.

– Что такое?

– Что бы ты ни собрался делать, Том, не обращайся к Дойлу. Ты можешь мне это обещать?

Том кивнул и ушел. А Макгоуэн, провожая его взглядом, думал: «Если я тебя действительно знаю, Том Тайди, то при твоем чувстве долга ты все равно найдешь, кому обо всем рассказать».

В добрых намерениях этого человека сомневаться не приходилось. Харольд даже с некоторым восхищением посмотрел на Тома Тайди, когда тот повернул к его дому свой заполненный товарами фургон и заявил, что им нужно поговорить. Это был весьма умный ход для того, чтобы избежать подозрений, и Харольд с удовольствием купил кое-что из провизии, чтобы дать Тому необходимое прикрытие.

– Ты правильно поступил, – заверил он Тома, когда узнал о настоящей причине его визита. – И пришел именно к тому, к кому следовало прийти.

Тайди верно рассудил, что Харольд не только подскажет ему, как действовать, но и проявит благоразумие и осторожность. Во всей Ирландии не сыскалось бы более верного сторонника английских порядков, чем Роберт Харольд. Два века прошло с тех пор, как его предок Харольд вернулся к своему отцу Айлреду Палмеру. В те времена семья стала носить фамилию Харольд, она и принесла им известность. Они приобрели огромный участок земли: от южного предместья Дублина, известного как Харольд-Кросс, Крест Харольда, и до самого края дублинских владений на юго-западе, за которыми власть короны нынче была неустойчивой. Англичане так и называли это место: марч – граница. А пограничные лорды, вроде самого Харольда, которые жили здесь и имели обширные поместья, надежно укрепленные замки и вдобавок вооруженную гвардию, играли очень важную роль в поддержании английского порядка в этой части острова.

Прошло уже десять лет с тех пор, как Харольд стал главой клана. Несколько семей, которые, как и он, жили на этих пограничных землях, придерживались кельтской традиции и сообща выбирали главу. Иногда они даже приглашали другие семьи или какую-нибудь важную персону вроде архиепископа, чтобы те могли помочь им сделать правильный выбор. Так Харольды и поступили, чтобы в эти трудные времена не остаться без сильной руки.

Роберт Харольд был не слишком высок и довольно рано начал седеть. Его удивительные светло-голубые глаза, доставшиеся ему от скандинавских предков, обычно излучали мягкий свет, но порой могли стать и жесткими, и любой, кто сталкивался с ним в такие минуты, с удивлением обнаруживал, что он может быть безжалостен. Да, он был не только осторожен, но и тверд.

Пока Тайди все ему рассказывал – с момента, как он увидел ту девочку, и до ее разговора в церкви с неизвестным мужчиной, Харольд внимательно наблюдал за ним. Том очень волновался, снова и снова подчеркивая, что решил прийти к нему, а не к управляющему архиепископа или к чиновникам юстициара, чтобы никто в Дублине не смог заподозрить его в связи с этой историей.

– Прошу, никому не говори, откуда ты это узнал! – умолял Том.